В любовной всё позволено постели –
Узнали мы, когда черёд настал.
И повзрослели, и похорошели,
Из наших уст прорезался вокал.
Мы ожили для новых впечатлений,
Невежд не выводили из берлог.
Скитались недоверчивые тени,
А нас эротогенный кликал бог.
Один аскет, чья песенка допета,
Нас уверял, что страсти для нерях,
Но сам читал из Нового Завета
О богочеловеческих страстях.
Мы улыбались, ибо воскурили
Ветвистые отшельника рога.
В геенну нас не выдворил Вергилий,
Когда дошли почти до четверга.
Заоблачно-высоких философий
Не трогали, к забавам прислонясь.
А красота была нам часто пофиг,
Поэтому и длилась наша связь.
***
Влюблялся. Было дело. Помню.
Она нежна была, стройна,
Напоминала колокольню,
Смеялась звонко, как струна.
Я к ней тянулся, словно к Богу,
Откуда-то из нижних сфер.
Брал в обороты недотрогу
В осеннем парке, например.
Со временем она признала,
Что наши встречи могут быть
И после дня, когда астрала
Ночная в небе вьётся нить.
Нас грели мысли, интересы,
Мы углублялись прямо в суть
Пространства-времени, как рельсы,
Чью силу воли не согнуть.
Мне отдавалась без остатка,
В трущобы райские влекла.
И надо мной звучали сладко,
Представь себе, – колокола.
***
Я проститутку вызвал на дом,
Поставил чайник на плиту,
Сходил в киоск за шоколадом,
Вернулся с горечью во рту.
В дверь позвонила эта дама,
Её впустил; две пары фраз –
И мы, без паники и гама,
Легли на бежевый матрас.
Она раздвинула колени –
Мол, время дорого, вперёд!
Я приступил. Дрожали тени.
Стоял над койкою комод.
Презерватив сменил повторно,
А после вышел на балкон.
Звучала издали валторна.
И дождь накрапывал имён...