На вокзале была тишина.
Серый город тонул в полумраке.
А по рельсам шагала она
Будто смерти самой ожидая.
Наблюдал Серёжа за ней.
Осторожно. С большим интересом. Вдруг вдали где-то
Поезд мигнул. И понесся со скоростью света.
Тот же час мальчик
бросился к ней.
Из-под поезда выбив едва ли.
"Ты больная?"
"Больная совсем.
Ничего больше Бог не оставил.
Только боль, что по венам течёт. Отравляя собою всё тело.
Только память, что душу мне рвёт. Очень грубо и так неумело.
Я для мамы обузой была.
Для чего родила? Врятли знает... Она жизнь в кабаках провела, иногда обо мне вспоминая.
Я была не такая, как все.
Альбиносом в нашем бараке.
Столько лет чужая для всех.
Столько лет одиноких скитаний.
Он весной появился, как свет
(В ожиданьи семнадцтого лета)
Он не дал мне тогда умереть
Мне на жизнь подарив надежду
Его взгляд, тот пронзительный
Взгляд. Синих глаз с глубиной океана. И красивый изгиб его губ. Жаль, что Бог нам отмерил так мало...
И из глаз покатилась слеза
А глаза те совсем опустели
Но продолжила дальше она
О любви, о весне, о потере...
"Мы однажды попали под дождь. Забежали в подъезд отогреться. Он так жарко меня обнимал, будто плавя руками всё тело...
Всё случилось тогда в первый раз. Как шальная его я любила. И ту ночь, ту волшебную ночь, навсегда я в душе сохранила.
Мы любили с ним просто сидеть. И молчать. Всё без слов понимая. Мы нашлись.
Среди многих сердец. Стук родного сердца узнали.
94-й пошёл. Словно гром среди ясного неба. Он сказал :
- Я иду на войну
- На войну? Это в мирное время?
Далеко-далеко среди гор
Много наших ребят уж осталось.
И я должен свой выполнить долг
Я вернусь. Я тебе обещаю.
Тот холодный вокзал, до сих пор(как надгробье на жизни)
Я помню. Я прижалась к нему горячо. И стою. И глотаю слёзы.
Но мордатый полковник кричит: "По местам. Нам пора уже ехать" . Моё сердце от боли дрожит. Не сейчас. Не место. Не время.
Проросла я в тебя. Приросла. Своим мясом. Куда отпускаю?
Ну за что это нам? Почему?
Всех правителей я проклинаю
На убой вы везёте ребят
Совсем юнных, зелёных
Невинных...
И не стыдно смотреть вам на мать, что так нежно целует сына, отправляя его на войну.
Воевать за чужие блага
Мы просрали эту страну
Если нами зверье управляет.
Он раздаст им потом ордена
За детей, в тех горах лежащих
Провожает сыночка мать.
Может быть, навсегда провожает. И целует в последний раз
Я сильнее к нему прижимаюсь
Не хочу я его отпускать
Не хочу. Не могу. Не желаю.
Ещё миг, я стою и смотрю
Поезд в даль человека уносит
Я сорвалась, бегу и бегу
Тело ноет, а сердце просит
Никогда он меня не бросит
Никогда, ни за что не бросит
Я упала, пустая, лежу...
- Вам помочь?
- Не надо. Я встану.
Только сердце я здесь оставлю
Чтоб вернулся потом он к нему...
Шли недели...Минуты, секунды
И Земля опустела как будто...
Он мне писем давно не писал...
Как ты там, мой родной, мой хороший? И ножем по сердцу, по коже, - он мне писем давно не писал... А в глазах тот холодный вокзал...
Через месяц волшебная новость. Я ребёнка под сердцем ношу. Моего, твоего, понимаешь? Ты об этом пока не знаешь... Я к отцу твоему спешу.
Он открыл мне. Худой и серый.
Взгляд отводит... Зачем? Неужели? Я не верю, нет, нет, я не верю... Что в руке? В руке похоронка. Что в руке? Похоронка в руке...
Как в тумане, больная, орала
Тишину, как ножом, разрезая
Я каталась по полу, не веря, что тебя больше сердцем не грея, я смогу хоть секунду прожить...
Мой живот... Боже, как он болит...
А потом доктора и больница.
Мне не спится. Опять мне не спится. Ничего у меня больше нет.
А теперь вот вокзал... Понимаешь?
Бог мне выбор совсем не оставил...
Для чего?!!! Ну зачем дальше жить?!!
К ней проникся Серёжа всем сердцем
Он мечтал ей помочь отогреться
Но не знал, как нужно любить...
Он привык, как волчонок жить
Вот сейчас на вокзале кантует
А как холодно станет, - подвал
Как жалеть, он, конечно, не знал
Каждый день, не живя, выживая
И судьбу уж давно не кляня
В первый раз, этим тёплым маем он оттаял её заслоня...
2 часть
90-е. Голые. Босые.
Озорные и пороховые
Ни на что вы совсем не похожие
Просто были. И мы так жили
Уже год по подвалам скитаются. Мальчик с девушкой. Соня с Серёжей.
Повезёт, иногда питаются
Не везёт, значит, будут голодные.
Люди смотрят на них, удивляются, - нищета, голытьба поганая
А глядишь ты, глядишь, улыбаются, будто в сказке живут. Убогие.
Не понять тем сердцам озлобленным, что порою, важнее хлеба просто слово чьё-то хорошее. И душа, душа человека ...
Воровали. Да, было дело.
Но не смейте бродяжек судить
Виноваты мы все, наверное
Что так сложно тем детям жить
Они маму и папу не видели.
И тринадцатый год уж пошёл
Как когда-то, Сережи родители
Отложили его на потом...
Молодые, амбициозные,
А ребёнок? Зачем он сейчас?
Так случилось. Аборт делать поздно уж. Ничего. Просто брошу прям там.
Рассуждала вот так та женщина
Что в мечтах нежно "мама" звал
И лет семь он, малыш, надеялся
Что вернется за ним та мадам
Не вернулась. Сердечко детское так страдало от боли порой. Только вера. Вера с надеждою продолжали дарить покой.
Обреченный на жизнь в детдоме, он устои его принимал
Но, однажды, директор жестокий
Всё же смог. Он его сломал
"Ах, какой ты хороший мальчишка. Просто чудо.
Мы будем дружить"
Говоря те слова, скотина,
Свои руки посмел распустить
А потом... А потом он не помнит.
Тело ломит. В висках стучит
Убежать. Убежать от ублюдка
Не могу. Я не стану так жить
Свою первую зиму на улице
Мальчик в памяти вечно хранит
Никому. Никому он не нужен.
Как же холодно. Как всё болит
Пережили, и дальше поехали.
А потом тот вокзал, и тот май
Он поверил, что Бог есть на свете
Если он им друг друга послал
Ожила с ним немножко Сонечка
И смеётся: "Серёжка, смешной"
Навсегда. Навсегда и отныне ты мой брат. Мой братишка родной.
Растрепала она ему волосы
И целует в щёку мальца
И теплом, и счастьем вновь светятся их побитые жизнью сердца
Было сложно. И холод, и голод,
И побои терпели они
Но теперь они точно знали
Что они хоть кому-то нужны.
И держались. Держались за ниточку, что мы все называем судьбой. Просто вышло так, так получилось уж. Что не будет у них иной.
Наступила холодная осень.
Ветер листья с деревьев кидал
И укутанных в куртки прохожих
Будто в спину, домой толкал
У кого-то там мама и папа.
А кого-то ждут жёны, мужья
И уютное ждёт одеяло
А ещё, а ещё там еда...
И четыре голодных глаза
За толпой снующей следят
Посильнее друг к другу прижавшись на картонках мокрых сидят
И мечта у них есть простая.
Просто дом. Просто свой уголок. И неважно, каким он будет. Лишь бы он, как картон, не промок...
"Расхворалась совсем ты, Сонечка. Не привыкла на улице жить." Её нежно гладил Серёжа, и не знал, как теперь им быть
Что в больницу идти бесполезно, это он и без слов понимал. Из больницы опять прогонят, чтоб людей он им там не пугал.
Обросли толстой кожей люди
И гоняют детей, как дворняг
Доктора, в своих белых халатах, никогда не давали присяг...
Может быть, от бездействия медиков. Может быть, из-за черствости душ. Но решился той ночью Серёжа грабить тех, у кого есть куш.
В ресторане братва гуляет.
Водка с пивом текут рекой
Королями ребята стали
Все запреты теперь долой
И подкрался тихонько мальчишка. Портмоне у "косого" стащил. А "косой", не будь он лошарой, сразу тот щипок ощутил.
" Да ты чё, ты рамсы попутал? ", - он малого за шкирку схватил. И, как будто, боксерскую грушу, лишь ленивый его не бил...
Он лежит на земле холодной.
В голове одна мысль стучит:
" Как же Соня, а как же Соня?
Кто теперь её будет лечить? "
Закатились глаза у мальчонки
И издав свой последний хрип
Он подумал: "Не брось её, Боже". Вот и всё. Он навечно спит...
Продолжение следует...