Божество, старец праведный Йомала,
Серебра насбирал – чтоб не думала,
Не гадала зря чудь, да не маялась,
А ему одному поклонялась бы.
Как-никак – громовержец он всё-таки,
Да под крепкой надёжной тенётою,
Так в родстве его, и помыслить – жуть,
Боги древние, а не кто-нибудь.
И в Биармии, и в Квенландии,
Лиходеев крушило камлание,
Но норманны вишь, больно хитрые,
И хозяев оставили сирыми.
Бедный Йомала, поубавил спесь,
Злата-серебра весь запас исчез,
Злыдни-вороги – отвели глаза,
Безголового – не спасла гроза.
Пообтерлась боль и скукожилась,
Только местные вновь затревожились,
Проявилось, отколь и не ведали,
Видно зря их по-доброму встретили.
На челнах, засновали ушкуйники,
Толи важный люд, толь кощунники.
Был и торг, был и ряд, а затем вдруг – оброк,
На песчаных брегах вырастал городок.
Ах, наш Йомала, что же тут делать-то,
Не копьём не спасёшься, не стрелами…
Ну, так что, почему не ответствуешь,
Аль не чуешь беды, да не ведаешь?
Как беречься от зла разорения,
Чужаки губят ведь без зазрения.
Не готовы мы к их воцарению,
Но и сил больше нет на борение.
Немота им в ответ, ночь тиха и светла,
Разобиделась чудь и под землю ушла.