Шильонский узник
из «Шильонского узника» Байрона
1
Я поседел, но не от лет,
Я стал безумен, я стал сед.
И не в ночи внезапный страх
Мне проседь дал в моих висках.
Не от трудов согнулся я,
Всему виной одна тюрьма.
Виной губительный покой,
Что стал надолго мне судьбой.
И свежий воздух! И еда!
О вас мечтал там только я!
За веру нашего отца
Решил страдать я до конца.
Он умер прямо на столбе,
Ничем не изменив себе.
Мы не могли его срамить,
И вот теперь должны мы гнить.
2
Здесь – семь готических колонн
В темнице. Имя ей – Шильон.
Они огромны и сыры,
И луч тюремный из дыры
Теряя по дороге свет,
Идёт как будто много лет,
Блуждая быстрым огоньком,
Как над болотом вечерком.
…………………………….
…………………………….
Но цепь измучила меня,
Вгрызаясь глубже день от дня.
Её ужасный в мясе след
Не пропадёт за тыщу лет.
Мне больно будет видеть свет.
Года я не видал рассвет.
Когда последний брат мой умирал,
Лежал я рядом и стонал.
3
Они нас в цепи заковали,
Так чтоб друг друга не видали.
Втроём мы были, но одни.
Движенья были стеснены,
Лишь только чей-то силуэт
Видали мы. Не брата! Нет!
Мы были вместе, но поврозь.
Им разлучить не удалось.
Мы были сердцем заодно.
Смерть – утешение одно.
Мы ждали в смерти утешенья;
В тюрьме – лишь одного спасенья.
……………………………………..
4
Я самый старший был из них.
И утешал я остальных.
Я должен был. То долг был мой.
Ведь каждый брат мне был родной.
Как младшего отец любил!
За то, что он похожим был
На нашу маму; те ж глаза,
Как синь, как будто небеса.
……………………………..
…………………………….
…………………………….
……………………………..
Как снег был свеж, как снег был чист,
Беспечен, весел и лучист,
Но перед горестью чужой,
Он плакал, плакал, как родной.
Не мог спокойно наблюдать
Он горя… Начинал рыдать.
5
Другой был не поэт, солдат.
Рождённый биться, для наград.
Силён и силой, и умом,
Он не поэтом был, бойцом.
Могучий силой и умом,
Мечтал он только об одном:
Сражаясь в первых же рядах,
Погибнуть; он погиб в цепях.
Я наблюдал его закат.
Погиб он под цепей раскат.
Он молчаливо угасал.
Да! Звон цепей его сломал.
Его я утешал как мог.
Но здесь бессилен был бы бог.
Он был охотник; средь холмов,
Он гнал оленей, гнал волков.
Но бездной разразилась тьма,
И худшее из бед – тюрьма.
Его неволя загнала,
И за свободой жизнь ушла.
6
Леман лежит у стен Шильона
На тыщу футов в глубину.
Волна находит на волну
И бьётся в камень наш крутой,
Изрытый ветром и волной.
Двойной – стеною и волной -
Наш склеп печальный окружён.
И часто слышали мы звук
Воды журчащей, или стук…
И ветер окроплял водой
К нам с залетевшую с волной.
И часто в этот жуткий час
Мечтал: скала придавит нас.
Скала расколется однажды
И я, почувствовав удар,
Лишь улыбался, так как жаждал,
Я смерти, как небесный дар.
7
Я говорил: мой брат зачах.
Я говорил: погиб в цепях.
В тюрьме он ничего не ел.
Не потому, что хлеб не бел.
Он бы нужду преодолел.
Ему ведь было не впервой.
Он был охотник, был герой.
Он был любитель до охоты.
Малейшей не имел заботы,
Что есть и где, в постели ль спать?
Он в поле мог заночевать.
Его нужда не угнетала;
Его другое убивало…
Дух брата бы зачах,
Когда бы был он не в цепях.
Он во дворце бы угасал,
Когда б свободу потерял.
А молоко в тюрьме для нас
Вода сменила; каждый раз
Мы ели хлеб; его слезами
Рабы смочили перед нами,
С тех пор, как первый человек
Провёл в неволе долгий век.
8
Но он, любимый наш цветок,
Наш младший брат, наш лепесток,
Любимый нашей всей семьёй,
С лицом (да!) мамы дорогой
……………………………
……………………………..
Не я, а он воодушевлял.
Но вдруг внезапно, день за днём,
Он гаснуть стал. Мы все умрём.
Но Бог! Ужаснее всего
Увидеть брата своего
С крылатой вечною душой
В таком обличии! Бог мой!
……………………………
…………………………….
…………………………….
Его румянец был для нас
Насмешкой смерти в смертный час.
Он умирал, он угасал.
И вдруг, как радуга, пропал.
А взгляд его там так сиял!
Казалось, мрак светлее стал.
Он не ворчал, он не стонал.
И он судьбу не проклинал.
Он говорил о лучших днях,
Надежду мне даря; не страх.
Но я в себя был погружён.
Не слышал ничего, а он,
Он вздохи подавлял свои,
Своей слабеющей души.
И с каждым днём ослабевал,
И гас, и молча угасал.
Я слушал, но не слышал я.
Я звал, но страх сковал меня.
Я знал: напрасно, но свой страх
Не мог я удержать в руках.
Я закричал – лишь тишина.
Я дёрнул цепь – тотчас она
Оторвалась, и в тот же миг
Я брата на земле настиг.
Живым я брата не нашёл.
Он к той минуте отошёл.
………………………….
Последний, милый, дорогой,
Меж краем вечным и меж мной,
Что с родом связывал меня,
Скончался здесь, и только я
Остался. Братья же мои
Остались здесь погребены.
И руку брата я поднял,
Но холод вмиг меня сковал.
Не мог я шевельнуть рукой,
Но знал, что я ещё живой.
Живой! И каково же знать,
Что уж родных не увидать!
…………………………..
Надежды не было; была
Лишь вера, что меня спасла.
9
Но что со мною здесь случилось,
Не помню… будто бы приснилось.
Исчез вначале воздух, свет,
И мрак исчез за ним в ответ…
Я ничего не ощущал;
Как камень средь камней стоял,
Как эта голая скала
Среди тумана вдруг легла.
Пустой, холодный и седой,
Ни ночь, ни день; всё крыто мглой.
То был и не темницы свет,
Что ненавидел столько лет,
Но место, что в природе нет…
………………………………….
…………………………………..