В Персии Иране

   

    В Персии (Иране)

    С картинками здесь:  http://starboy.name/Persiya.htm


        В Персии (Иране)

   
    Примечание. В Иране в экскурсионный автобус трое из нашей группы сели по одному: я, передо мной НР (новый русский), перед ним Даша (его подружка, гимнастка). Одна женщина возмутилась, что мы сидим по одному как короли, тогда как ей с ребенком вместе не сесть. На что гид (русская женщина славянской внешности, вышедшая за иранца замуж) стала просить, чтобы НР с Дашей сели рядом, НР сразу отказался, сказав, что будет сидеть один. В общем, никто не хотел уступать, тогда я подошел к гиду и сказал, что я могу сесть с ней на первом месте, только к окну, где был и столик для письма. Ее это как раз устраивало. И получилось, что я сидел впереди среди женщин в чадрах… Хотя в Иране полиция нравов, они могут остановить автобус и спросить, почему женщины сидят впереди, да еще и я тут среди них. Но к иностранцам требования не такие строгие, как к иранцам.

    Примечание. Многих европейских женщин от поездки в Иран отталкивает необходимость носить хиджаб.

    Примечание. Индийское сари покрасивее, чем чадор.
   
    Примечание. В городе Варзане женщины от жары носят белый чадор. 

    Примечание. В Иране (Персии) я, отрастив заблаговременно длинную чёрную бороду, почувствовал себя своим, персом. Я – ираник-бой, солнечный (на Солнце в оранжевой одеже). Оранжевый цвет как-то стал сочетаться у меня с Ираном; многое в Иране у меня было оранжевого, радостного цвета... Я – Иран Иранович… Амиранович!

     Примечание. В Иране крепости становятся оранжевыми, когда восходит или садится Солнце, вместе с Солнцем яркими оранжевыми становятся и апельсины.
       
     Примечание. Я любил носить брюки цвета пустыни (в них я прошелся по многим пустыням) и голубые футболки – цвета неба и моря… моря на границе с пустыней и неба над пустыней…
 
    Примечание. Мало красок в Иране, днём в основном преобладают песчаный и голубой цвета – цвета пустыни и неба, точно такие же цвета мечетей, словно находящихся между пустыней и небом, земным и небесным…
 
    Примечание. В Иране из нашей группы я боле общался с Артёмом (любителем футбола и экстремальных стран), Андреем (топ-менеджером, энергетиком-нефтяником, путешественником) и НР (новым русским).
 
    Примечание. Андрей-нефтяник был заядлым путешественником, посетившим за сотню стран. В юности он интересовался разными странами, был победителем олимпиад по географии. Побывал на северном и южном полюсах (Арктики и Антарктиды), что довольно дорогое удовольствие, за 1 млн. посидеть на льдине…
      
    Примечание. Артём говорил, что «Европа – для девочек», а я добавлял: «и для пенсионеров…» Артем всё ездил в «жесткие» страны, типа Сербии, Ирана, Северной Кореи, Уганды… смотрел репортажи из Сомали… наверное, хотел съездить и в Афганистан, Ирак… на что я ему посоветовал отправиться в конце концов в экскурсию на линию фронта…

    Примечание. Об Иране. Календарь в Иране иной, 21 марта – новый год (день весеннего равноденствия), весна-лето позднее на 20 дней, календарь еще разработан Омар-Хайямом, месяцы в Иран пришли от зороастрийцев, 30% - безграмотны, нет общего образования. Иран по системе (религиозных) запретов похож на СССР, зарплаты очень низкие, стоимость товаров очень низкая, нет пенсии – если не работал на государственной должности, одинокой женщине тяжело – вообще не человек, за пьянство действует жестокое наказание – 40 палок по спине, очень много наркоманов. Основные виды спорта – борьба и тяжелая атлетика. Хотя, религиозные доктрины запрещают уже женщинам и борьбу смотреть, - мол, чего смотреть на полуголых борющихся мужчин, это не прилично… Иранские женщины смеются, что их лишают уже и этой радости. Книги по преимуществу выходят о Коране, что такое правильный ислам и т.п. Станции метро называются «шахид такой-то», в честь «воинов Аллаха». 

   
                ***
    Мать и Дитя, Коран меж них, меж их голов; любовь Матери и Дитя, любовь Бога; слушают Бога

    
   
    Примечание. (Религиозное, мусульманское государство). «В основу теории имама Хомейни положено религиозно-философское учение о единобожии «тоухиде» и господстве в государственных делах знатоков исламского права –«велаят–е факих».»
    В совокупности эти два понятия «фикха» исламского права и есть основная часть содержания религиозного наследия имама Хомейни, в котором проблема очищения духовного мира составляет «главную основу истинных знаний». Эти философско-религиозные основы стали идеологией реформирования духовно-нравственного состояния Ирана. Проблема взаимоотношений власти, правителей и духовных лиц, богословов, философов, властителей над умами, душами и сердцами людей была всегда исторически сложной, даже драматичной, если вспомнить отношения в халифатах, страницы жизни таких великих мыслителей, как Ибн-Сина, Ибн-Рушду и других подвижников. Ибн Рушд как последователь Аристотеля придавал большое значение логической аргументации и доказательству. Для имама Хомейни аргументация его теоретических взглядов и видения духовно-реформаторской деятельности так же была первостепенна. Отношения имама Хомейни и его единомышленников и сподвижников с шахом и монархическим режимом носили напряжённый, трагический характер, но на политическом ринге одержал победу сильнейший, и им оказался имам Хомейни, духовная сила которого была в его убеждениях, твёрдости, опоре на иранский народ, что и привело к исторической победе революции 1979 года. Сделав принцип «велаят-е факих» реальным для воплощения в жизнь, имам утвердил единство светской и духовной власти. Основополагающим, ключевым тезисом теории имама Хомейни была его уверенность в возможности создания государства, общественное устройство которого соответствовало бы мусульманским, кораническим, духовно-нравственным принципам. В процессе исламской революции этот тезис о справедливом духовном обществе нашел практической воплощение. Имам Хомейни превратил исламское реформационное движение («харакат–ул–ислах») в общенациональное, что не удавалось никому до него, хотя проблема реформирования массового мусульманского религиозного сознания была в центре внимания реформаторско-возрожденческих движений исламского мира уже давно.
    Как заметил имам Хомейни ещё задолго до революции: «Америка хуже Англии, Англия хуже Америки, а Россия хуже их обеих». Это изречение в годы революции, очевидцем которой мне выпало быть, писалось на заборах, на стенах домов. Хомейни социализм не воспринимал вполне искренне. Когда начался период глубоких социальных преобразований в бывшем Советском Союзе, имам Хомейни опасался, что страна, отказавшись от материалистического учения, будет основывать свою идеологию на западной философии. Он был уверен, что человеческое общество может существовать дальше, опираясь только на «божественную философию».
    В своей книге «Велаят–е факих» имам Хомейни указывал, что правление должно находиться в руках достойных людей, берущих на себя власть не во имя чинов и благ, а для достижения великих целей во имя служения народу. «Велаят–е факих» - это «долг выполнения долга». В письме к Горбачеву имам, объясняя своё понимание краха коммунизма, призывал продвигаться вперёд путём ислама, искренне веря в силу мусульманской религии, в её универсальность. Главную болезнь материалистического мировоззрения, отрицающего метафизический мир, имам Хомейни видел в безверии, поразившем человечество ХХ века. Письмо Хомейни носило знаменательный характер.
    Имам Хомейни регулярно выступал на митингах и собраниях, по телевидению, принимал делегации из разных районов и организаций. Будучи человеком твёрдых убеждений Хомейни никогда не приспосабливался к обстоятельствам, всегда придерживался принятой генеральной линии и был готов за ислам «вдеть на штык собственное сердце».

    Примечание. «ВИНО ЛЮБВИ» («Баде-йе эшк»). Шесть газелей из Дивана Имама Хомейни. 
    (Предисловие и стихотворный перевод Геннадия Литвинцева)
    «Современный Иран неотделим от имени Хомейни. На философии аятоллы основаны законы и идеология Исламской Республики. Его взгляды на историю и современность по сей день определяют внутреннюю и внешнюю политику государства. Чтобы осознать масштаб и сложность личности человека, вдохнувшего новую жизнь в древнейшее государство и в ислам в целом, недостаточно прочитать созданные им или о н;м книги. Надо побывать в стране Хомейни. 
    Духовное величие имама Хомейни ярче всего ощущаешь не в мавзолее, громадном сооружении на пути из иранской столицы в священный город Кум, не в аэропорту его имени, не в музее Исламской революции, а в неприметном саманном домике в Джамаране, на северной окраине Тегерана, в котором имам прожил безвыездно последние десять лет жизни. Не имея собственного жилья, глава государства арендовал его за пятнадцать долларов в месяц. Из центра города до этих мест добраться не так-то просто. Заканчиваются широкие проспекты, за ними тенистые кварталы богатых особняков, дорога поднимается в гору, кривые не асфальтированные улочки предместья становятся вс; теснее и уже. А дальше, на улицу шахида Хасана, автомобилем вообще не проедешь, надо спешиваться, чтобы за неохватным древним вязом найти небольшую дверь в глинобитной стене.  В глубине двора ничем не примечательная мечеть и низкий домик из двух комнат.  Комната на двенадцать метров, в которой обитал с женой  основатель современного Ирана, сохраняет установленный им уклад: из всей обстановки низенький столик, пот;ртый серый коврик да в углу застекл;нный шкаф с небольшим собранием книг. Вот такие стихи сложились у меня после посещения домика на улочке шахида Хасана.

    В жилище Хомейни.
    С прищуром взгляд, со строгой добротой
    Он принимает гостя, как, наверно,
    И раньше принимал, когда живой 
    Всех простотой дивил нелицемерной. 
    Он жаждущему наливал воды,
    А страждущему подавал леп;шку.
    Будь нищий, будь король – в его сторожке
    Для всех один обряд без суеты. 
    Я опоздал – имам уже уш;л,
    Иные слышит голоса приветствий.
    Страна его парит, как молодой ор;л,
    Как чистая душа, какой бывает в детстве. 
    И я гляжу смущ;нно на наследство,
    Оставленное старцем на миру:
    Две стопки книг и посошок в углу.
   
    Имам Хомейни оставил соотечественникам и поэтические опыты, набросанные им в минуты отдыха от политической, государственной и религиозно-философской деятельности. Говорят, он не собирался публиковать их и относился к ним скорее как к духовным упражнениям, медитациям, традиционным для мыслителей страны Руми, Саади и Хафиза. Сборник его стихов «Вино любви» («Баде-йе эшк»), собранных воедино невесткой имама Фатимой, увидел свет лишь в 1989 году, после смерти автора. Впоследствии был издан более полный ;Диван имама;. Составители характеризуют творчество Хомейни как ;откровения мистика-поэта, фиксирующего свои состояния и отказывающегося от изощренной техники стиха и рифмовки. 
    Стихи имама по стилю и языку близки к образцам классической персидской поэзии. Возможно, кого-то удивит то, что под пером главы религиозной конфессии, строго осуждающей спиртные напитки, воспевается винопитие, что в стихах аскета, предписавшего женщинам-иранкам скромность, целомудрие и внешнюю закрытость, звучат призывы лирического персонажа к объятиям и поцелуям – но этому находится объяснение в поэтической традиции Ирана. Надо знать, что поэзия имама глубоко символична, и за образами земной красоты, любви и вина открываются иные горизонты и глубины, суфийское постижение Бога, сущности бытия и смерти. При таком понимании газели духовного наставника иранского народа воспринимаются как непрестанный поиск Истины, трудное восхождение к е; вершинам, духовные открытия на горном пути, как поэтическая исповедь и завещание.

    СВИДЕТЕЛЕМ СЕРДЦЕ 

    «Чаша из рук Твоих слаще всех чаш.
    Дверь отворишь и Сам мне любезно подашь.
      
    Ко многим дверям приходил - но запор находил.
    Только здесь, в мейхане, говорят мне "ты наш!" 

    Тот, кто к чаше сухими губами приник,
    Знает: трезвости мир - только бренная блажь. 

    Смотри на веселие здешних пьянчужек, смотри!
    Им простится сегодня немыслимый прежде кураж. 

    А Ты, Виночерпий, достоин любви и похвал:
    Бродяге и шаху один Ты напиток подашь. 

    Путь мой горек и в сердце жестокая боль.
    Потому и стучался к Тебе, блаженства небесного страж! 

    Ты милосерд. А я слаб и изранен любовью.
    За терзанья мои Ты попойкою нынче воздашь.

     ЖЕЛАНИЯ ВЕСНЫ       

     Я там же, где всегда, у погребка,
    Любовью полон, не похож на старика. 

    Когда сады цветут – какая старость!
    Забудь про осень, до не; века. 

    Смотри на птицу, что томилась в клетке,
    А нынче в небе кружится, легка. 

    Ненастный ветер улетел на север
    И благодатный дождь омыл луга. 

    Покров пад;т – и лик красы весенней
    Пройд;т, слепящий, будто облака. 

    ВИНО ТРЕЗВОСТИ 
   
    Вот твоя чаша. Тебе ли бежать от вина?
    Глядит на михраб лицемер, у нас же своя сторона. 

    Скажи виночерпию, какой тебя мучает сон?
    Он чашей прогонит его, не твоя в н;м вина.    

    Своей нищеты не стыдись, протяни к подаянью суму
    И радуйся, если монета найд;тся хотя бы одна. 

    Смотри, каландар захмелел, наливает со щедростью нам.
    Держи же свой кубок, чтоб в сердце запела весна. 

    Забудем стенанья завистников и лицемерных святош –
    Их жизнь в ослепленье проходит, отравой полна. 

    Мы нежных объятий не скроем и радость в душе:
    Подобная ночи осенней, жизнь без Друга темна. 

    Хозяин питейного дома не скажет: ты пьян.
    Душа встрепенулась, трезвея от чаши вина. 

    НАСТАВНИК МАГОВ 

    С кабацким владыкой старинный у нас уговор.
    Ведь я завсегдатай его погребка с давних пор. 

    Сегодня друзья за вином здесь встречают весну.
    Как отстану от них? На голову ляжет позор. 

    Луноликих красавиц не в силах я сторониться в саду!
    Вот спешу, чтоб услышать волшебный их хор. 

    Жаль мне дервишей, показную не чту нищету.
    Даровал Бог для жизни блистающий солнцем простор. 

    Шейх в лохмотья оделся – к чему он зов;т, лицемер?
    В одеянье любимой цветов парчовых ков;р. 
   
    Смысла нет в поученьях не любящих свет.
    Без сияния глаз Твоих дороги и я б не наш;л. 

    Я с любимой сбежал от всех мудрецов в погребок,
    Чтоб не слышать, не знать суетливой молвы приговор. 

    Кроме слов о любви и стихов о блаженном вине
    Не услышать иного от Хинди с тех пор. 

    СГОРЕВШИЙ ОТ ЛЮБВИ 

    Чадру долой, яви себя, не мучь насмешкой и лукавством!
    Изнемогая от любви, в тво;м лице ищу лекарство. 

    Я за руку тебя держу, не отпущу, и не надейся.
    Мне легче сердце потерять, пойти на вечное мытарство. 

    Другие девы пред тобой, пред красотою несравнимой,
    Как мошкара перед луной, уносит ветер их в пространство. 

    Птица, попавшая в силки, спалившая от зноя крылья,
    Уж не взлетит, не запо;т, добыча огненного царства. 

    К тебе, Возлюбленная, путь открылся в солнечной купели.
    Чу, отправленье! Караван уж подгоняет ветер странствий. 

    СОЛНЦЕ СОВЕРШЕНСТВА 

    Гуляки, ринды, празднословы! Прошла беспутная пора.
    Начальник жизни, душ водитель явился, солнечный, с утра. 

    Стремясь к лучам, раскрылась роза, трепещет песней соловей. 
    Разлука с Ним – терзанье мира и жизни горечь и хандра. 

    Так некогда Синай увидел, как радугой теснило тьму.
    Муса явился фараону – и лжи закончилась игра. 

    Ударь в колокола, сметая нетопырей за горный склон.
    Пусть все услышат, что настала весны сияющей пора. 

    Бегите, слуги Аримана! Иссякла сила т;мных чар.
    И вс;, что замышлял он злое, порушилось ещ; вчера. 

    Исы дыханье оживляет цветеньем прежде м;ртвый дол.
    И в небесах голубок стаи резвятся, будто мошкара. 

    Пловец, забудь о непогоде, уж близок радостный причал.
    В ковчеге Нуха будет место всем кроме зависти и зла!»       

    Необходимые пояснения: Мейхана – погребок, заведение, в котором продавалось и потреблялось вино.  Михраб – ниша в стене мечети, показывающая направление на Мекку, куда должны быть обращены лица молящихся.  Каландар – бродячий дервиш (исламский монах). Хинди («Индиец») – поэтический псевдоним имама Хомейни, который в юности пров;л некоторое время в Индии со своим отцом. В поэтической традиции Востока поэт как бы ставит свою подпись в последнем бейте (двустишии) газели, упоминая сво; имя. Однако Хомейни редко придерживался этой традиции. Ринд – человек свободных нравов, нарушитель формальных установлений религии и законов. В персидской поэзии – гуляка и пьяница, мистически опьяненный вином Истины. Муса, Нух, Иса – исламские транскрипции им;н ветхозаветных пророков Моисея, Ноя и чтимого как пророк Иисуса Христа. Ариман – предводитель сил зла в зороастризме, древней  религии иранцев.            
    Об авторе: Литвинцев Геннадий Михайлович, историк, литератор. Пишет стихи и прозу. Издал стихотворный сборник «Часы, которых нет на циферблате». Увлекается культурой Востока, в частности, иранистикой. Жив;т в Воронеже.»

    Примечание. Абу Нувас (762-813).

    "Когда любимая покинула меня..." (Перевод М. Кудинова)
    Когда любимая покинула меня,
    На небесах померкло солнце - светоч дня.
 
    И так измучили меня воспоминанья,
    Так думы черные терзали мне сознанье,

    Что дьявола тогда призвал я, и ко мне
    Явился он потолковать наедине.

    "Ты видишь, - я сказал, - от слез опухли веки,
    Я плачу, я не сплю, погублен я навеки.

    И если ты свою здесь не проявишь власть,
    Не сможешь мне вернуть моей любимой страсть,

    То сочинять стихи я брошу непременно,
    От песен откажусь, забуду кубок пенный,

    Засяду за Коран, и будешь видеть ты,
    Как я сижу за ним с утра до темноты.

    Молиться я начну, поститься честь по чести,
    И будет на уме одно лишь благочестье..."

    Вот что я дьяволу сказал... Прошло три дня -
    Моя любимая пришла обнять меня.»

    P. S. Да нет, это неверное отнесение… творчество угодно Создателю…

    Примечание. Из арабской поэзии средних веков: http://starboy.name/iran/Arabs.htm

    Примечание. Генри Мортон. Шииты-флагелланты, правда, в Багдаде, но в Иране шииты доминируют:
    «В гостях у местных жителей я из окна наблюдаю шествие шиитов-флагеллантов.
    Я обнаружил, что мне, как всякой «христианской собаке» по выражению XVII века, в шиитские мечети Багдада путь заказан. Шла первая неделя первого месяца мусульманского календаря мукаррам. В это время шииты предаются самобичеванию, режут себе ножами кожу на голове, таким образом доводя себя до религиозного экстаза. Все завершается полным страсти действом, изображающим смерть Хусейна, внука Мухаммада.
    Я, бывало, подолгу стоял около мечетей и смотрел на входивших и выходивших мужчин. Мечети в это время напоминают гудящие ульи. Фанатичной толпе чуждо какое бы то ни было чувство юмора. А если ты не имеешь отношения к объекту их мании, тебя просто не видят. Эти люди страшны в своей целеустремленности. Они вовсе не кажутся подавленными и убитыми горем — скорее, одержимыми жаждой мести. Глядя на них, я понял, что в древности разрядить обстановку могли только человеческие жертвоприношения. Шииты всегда жаждали крови.
    Мне, вероятно, следует пояснить, что ислам разделяется на две ветви. Первая — ортодоксальное большинство (сунниты), вторая — фанатичное меньшинство (шииты). Раскол датируют 680 годом, когда пресекся род Пророка — Хусейна, внука Мухаммада, убили в Кербеле (Ирак). Шииты считают, что с этого момента все халифы были узурпаторами и самозванцами. Такой нонконформизм характерен больше для Индии и Персии. У шиитов свои мечети, своя иерархия священнослужителей, даже своя интерпретация Корана. Если ортодоксальные мусульмане-сунниты во время молитвы обращаются лицом к Мекке, то шииты — к Ираку, где находятся четыре святых для них города — Наджаф, Кербела, Кадиман и Самарра. Их ежегодно посещают двести тысяч паломников.
    Первые десять дней мухаррама шииты отмечают с присущей им мрачной суровостью смерть Хусейна в Кербеле. В Багдаде в этот период полно паломников, которые, достигнув цели своего путешествия, маршируют по улицам ночью и безжалостно себя бичуют. Христианину, да и мусульманину-сунниту не поздоровится, если нарвется на такую процессию.
    Подружившись с несколькими местными христианами, прихожанами древней Халдейской церкви, я рассказал им о своем желании увидеть шествие флагеллантов, и один из них согласился отвести меня к своему другу, живущему на одной из глухих улочек Багдада. Мимо его окон пролегал путь шиитов от одной мечети к другой. Знакомый обещал зайти за мной в восемь вечера.
    Когда мы отправились, уже стемнело, но на улице было полно народа, потому что жители Багдада переняли западную привычку бесцельно шататься вечерами, — возможно, все дело в том, что улицы стали освещать электричеством, и в том, что клерки не слишком сильно устают на работе. Свернув с главной улицы, мы углубились в узкие переулки. Наши шаги отдавались гулким эхом. Местами все очень напоминало трущобы Нью-Йорка. Дома жались друг к другу, выдвинув вперед верхние этажи. Над головой оставалась лишь узкая, как лезвие ножа, полоска неба. Улочки так причудливо переплетались, что казалось, город проектировало стадо сумасшедших баранов. С наступлением темноты старый Багдад вновь обретает былую таинственность. Я почувствовал, что здесь и вправду можно встретить халифа, вышедшего из дворца навстречу ночным приключениям. А какой-нибудь карлик, столь часто встречающийся в восточных сказках персонаж, быть может, глядит сейчас на меня откуда-нибудь с чердака.
    Те, кто ходит по этим улицам, не похожи на благовоспитанных эфенди, фланирующих в центре города в накрахмаленных воротничках и шляпах. Здесь бесшумно, как летучие мыши, мелькают молчаливые субъекты в туфлях без задников. Проходя мимо, они успевают бросить на вас косой взгляд из-под яшмага, головного платка, придерживаемого на голове жгутом. Иной раз из-за стены донесется тоскливый вопль турецкой музыки, и представишь себе, что за жизнь ведут здесь эти люди, — будто в засаде сидят.
    Мой провожатый остановился перед одной из серых стен и постучал в дверь. Мы услышали стук шагов — кто-то спускался по лестнице, а потом голос из-за двери спросил, кто там. Дверь быстро открыли, и за ней оказался не евнух, как можно было бы ожидать в именно этом районе именно этого города, не купец в тюрбане и шелковом халате, а молодой человек в темном пиджаке, полосатых брюках и черных лакированных туфлях.
    Беседуя с нами на хорошем английском, он провел нас по каменной лестнице наверх, в комнату окнами во двор. Там стояли два дивана с персидской обивкой и белыми покрывалами. Лампочки были без абажуров. На стенах — несколько китайских картин, на бамбуковых столах — разные безделушки. Наибольшее впечатление производило чучело: кобра душит мангуста. Оно стояло на тумбочке, очень реалистичное и страшное, придавая комнате индийский колорит, который я уже начал подмечать повсюду в Багдаде.
    Темноволосая девушка в красном, как мак, платье с улыбкой встала с дивана, где сидела в очень официальной позе ожидания, и робко поздоровалась с нами за руку. Вот и хозяйка дома. Она совсем недавно окончила школу, стеснялась своего английского, однако время от времени все-таки вставляла в разговор слова «да» и «нет». Мы всякий раз это отмечали и в конце концов так смутили ее, что она потупилась и покраснела, как ее платье.
    Слуга принес поднос с чаем, английским печеньем, апельсинами и сладкими лимонами.
    Мы сидели и разговаривали о шиитах, которых мои собеседники, будучи христианами, осуждали и считали опасной и фанатичной сектой. Нам рассказали о физических истязаниях, которым подвергают себя шииты каждый год в месяц мухаррам. Те, кого нам сегодня предстояло увидеть, то есть бичующие себя — это обычные флагелланты. Они просто десять ночей подряд странствуют из одной мечети в другую, хлеща себя плетьми по спине и груди. А есть и такие, что лупят себя цепями. А самый дикий способ умерщвления плоти — изрезать себе кожу на голове. Так делают особо фанатичные шииты утром десятого дня месяца мухаррама.
    Хозяину дома случалось видеть такое в Наджафе и Багдаде. Он сказал мне, что в экзекуциях участвуют самые разные люди, но турки проявляют особое рвение и, случается, не рассчитав, убивают себя. В государственном учреждении, где он служит, некоторые специально берут отгул на один день, чтобы присоединиться к процессии «головорезов».
    Я попросил нашего хозяина рассказать, как именно они это делают. Итак, толпа людей, которые не один день готовились к предстоящей эмоциональной встряске, собирается в мечети.
    — В Кербеле или Наджафе, — сказал он, — за несколько дней до процессии можно увидеть этих людей на улице — они что-то шепчут над своими мечами, точат их, начищают.
    В мечети они становятся в кружок и начинают «водить хоровод» вокруг главного, повторяя имена Али, Хасана и Хусейна, чем взвинчивают себя до предела. Потом главный испускает дикий вопль и бьет себя мечом по голове. Увидев кровь, остальные просто теряют рассудок. С криками «Хусейн!», «Али!», «Хасан!» эти люди кромсают себе головы мечами, пока их белые одеяния не покроются красными пятнами крови.
    Потом флагелланты попарно выходят из мечети и шагают по городу, продолжая наносить себе удары. Брызги крови летят на стены домов. Жители города, услышав крики фанатиков и увидев струящуюся по их лицам кровь, горестно стенают. Иногда люди, которые, в общем, не имеют никакого отношения к этой оргии, теряют над собой всякий контроль, хватаются за перочинные ножи или ножницы, режут себе вены.
    Пока хозяин дома обо всем этом рассказывал, вдали послышались тоскливые ритмичные звуки.
    — Они идут! — сказал он. — Нам надо подняться.
    Мы поднялись еще на один лестничный пролет, в маленькую спальню с окнами на улицу. В комнате горел свет, но его тут же выключили, спросив предварительно, не возражаем ли мы посидеть в темноте. Так как комната примерно на ярд выдавалась во двор, мы себя чувствовали, как в оперной ложе. Тростью я мог бы дотянуться до головы любого проходящего внизу. Нас обступили темные и таинственные дома. Улочка, извиваясь, терялась из вида, перетекая, может быть, в другую, столь же извилистую и узкую. Единственным источником света был табачный киоск на противоположной стороне улицы. Среди беспорядочно наваленных пачек сигарет и коробок табака, скрестив ноги по-турецки, сидел старик. Оставаясь невидимыми, мы могли наблюдать за происходившим внизу — в этом было нечто приятно авантюрное. К табачному киоску подходили покупатели и попадали в круг света, а потом снова исчезали в темноте. Иногда до нас доносился, постепенно усиливаясь, странный звук: как будто тысяча нянек, воспользовавшись отсутствием хозяек, ритмично и с наслаждением шлепали по попкам тысячу детишек. Но по мере того, как звук приближался, становилась понятна и его горестная и яростная окраска. Это были стоны и вопли. В какой-то момент шум сделался просто нестерпимым. На улочке появилась самая странная процессия из всех, какие я только видел. Первыми шли юноши и молодые мужчины со знаменами, которые они с истинно восточной непоследовательностью наклоняли то в одну сторону, то в другую. За ними следовали люди с носилками. Узкая улочка озарилась оранжевым сиянием парафинового пламени. За носилками по восемь человек в ряд шли обнаженные до пояса мужчины. Их смуглые лица и торсы блестели от экстатического пота. Они были словно полк полуобнаженных воинов, брошенный на врага. И у каждой роты имелся командир, и за каждой ротой плыли эти странные носилки-ковчеги, дымящиеся, светящиеся желтым светом. Войско останавливалось через каждые несколько ярдов, командир поворачивался лицом к подчиненным и выкрикивал: «Хусейн!» И сразу раздавался дружный, мучительный ответный вопль сотен голосов. «Хасан!» — еще вопль. За ними следовали ритмичные арабские песнопения, вся рота скандировала: «О, Хусейн, добро пожаловать в Кербелу!»
    После каждого слова мужчины воздевали руки, а потом хлестали себя по голым торсам. Вместо спин у них было отвратительное, кровавое месиво. Тела некоторых покрывали вспухающие рубцы, грозящие стать ранами. У них были бледные, покрытые испариной лица. Смотрели они вперед, в одну точку, словно мученики, идущие на костер.
    Военная выправка, ритмичные взмахи рук, прекрасная реакция на команды, беспрекословное повиновение начальникам — все это странно контрастировало с чуть ли не волочащимися по земле знаменами и вихляющимися носилками. Эти люди будто явились из какого-то страшного сна, и в их глазах я видел муку Хусейна, которого мучили и пытали огнем в пустыне Кербела.
    Я смотрел на эти лица, старые и молодые, на мужчин с волосатой грудью и на стройных и безволосых юношей, на бородатых и на чисто выбритых и думал: зачем, черт возьми, эти люди так себя ведут, из какой тьмы веков явился такой страшный обычай?
   Подобные самоистязания пророк Илия видел на горе Кармель, где жрецы Ваала с громкими криками полосовали себя ножами и стилетами, пока не зальют кровью все вокруг себя. В Ветхом Завете такую странную, дикую скорбь по Хусейну назвали бы одним из последних грехов вавилонских. Я смотрел на лица и на израненные тела, на плывущие ковчеги с огнем — и понимал, что вижу то, что происходило в этой стране давным-давно, когда на зиккуратах курились алтари Ваала и Астарты.
    Мимо наших окон прошло около тысячи человек, мы уже попривыкли к их окровавленным торсам и однообразным выкрикам. Каждая последующая группа, по сути, ничем не отличалась от предыдущей. Иногда скорбными воплями подливали масла в огонь женщины на улице или в окнах. Тогда флагелланты принимались хлестать себя с удвоенным рвением. Наконец последние скрылись за поворотом, и я понял, что теперь никогда в жизни не забуду их пронзительного «иль-алла», этот крик навсегда застрял в моем мозгу. Я встал, чтобы попрощаться и уйти. Хозяин дома включил свет, но сказал, что пока шииты не доберутся до своей мечети, выходить на улицу небезопасно. Так что эти добрые люди опять угостили нас чаем, печеньем и сладкими лимонами. И только ближе к полуночи по пустынным улицам я отправился домой спать.»

   
             ***
    Рубцевать себя по коже
    В честь далекого Хасана,
    Это ли тебе угодно, боже?..
    Цвет долины Хорасана,
    Маки зацвели…
    Крови капельки – цветы,
    Красные лампады,
    Алые тюльпаны -
    Откровения земли,
    Ее сердцем рождены. 
   

    Примечание. Тем не менее, шииты мне представляются, что ли, более добрыми, не столь радикальными, нежели сунниты, (шииты уверяют, что среди них почти нет террористов, обычно террористы – сунниты), хотя сунниты, думается, более правы с выборной властью, ибо исторически наследование по крови отступает перед выборностью лучшего, об этом свидетельствует смена монархий выборными главами государств. Это же свидетельствует и против кумовства-непотизма. 

    Примечание. У шиитов больше степеней свободы (в отличие от суннитов): и статуи есть, и изображения животных, и людей, и даже эротичные сценки сохранились издревле… Персия дала о себе знать, она таится под спудом арабского, исламского, как огонь под пеплом…

    Примечание. Почему США так беспокоится о ядерном оружии в Иране? Ведь Пакистан – мусульманская страна, ближайшая к Афганистану, тоже обладает ядерным оружием… Видно, это пугает Израиль…

    Примечание. Посетили военный музей под открытым небом в Тегеране на фоне огромных снежных хребтов в дымке… Техника в основном российская, как с иракской, так и с иранской стороны (времен ирано-иракской войны). Вдоль аллеи выставлены раскоряченные взрывами обычные автомобили, результат терактов израильтян (по словам экскурсовода). Это машины иранских ученых-физиков, работающих над атомной иранской программой. И за это иранцы вдобавок ненавидят израильтян.    

 
   
    Примечание. В Иране не распространен терроризм, полиция взяток не берет… Иран – мирная страна, из которой США рисует зло. Впрочем, как и из других стран, из той же России. США куда более представляет мировое зло: куда они вмешиваются, там война, хаос…
   
    Примечание. Фильм «Арго» - не совсем правдивый. Американцы и англичане свергали глав Ирана, желая и контролировать нефть, ресурсы, правительство… старая песенка…

    Примечание. Все посольства в Иране находятся под колючей проволокой… (вспоминается гибель Грибоедова, русского посла).

    Примечание. «Поэт и дипломат Александр Грибоедов, с именем которого у нас накрепко связалось имя этой страны, сообщал с дороги: «Вот год с несколькими днями, как я сел на лошадь, из Тифлиса пустился в Иран… С тех пор не нахожу самого себя. Как это делается? Человек по 70-ти в;рст верхом скачет каждый день, и скачет по два месяца сряду, под знойным персидским небом, по снегам в Кавказе, и промежутки отдохновения. Недели две, много три, на одном месте! До меня известия из России доходят как лучи от Сириуса, через шесть лет».
    Дорогой Вазир-Мухтара.  Русский полномочный посланник (на персидском – «вазир-мухтар») Александр Сергеевич Грибоедов прибыл в Тегеран в декабре 1828 года, рассчитывая пробыть в н;м не более семи дней, необходимых для переговоров с шахом о мерах по выполнению подписанного в феврале Туркманчайского договора. Ему отвели просторный дом, принадлежавший начальнику персидской артиллерии Мохаммед-хану Зембуракчи-баши в южной части города, вблизи ворот Дервазе. Посланника повсюду сопровождали 80 человек поч;тного караула и 15 феррашей-посыльных. Грибоедов посетил важнейших шахских чиновников, расстроив себе желудок чрезмерным угощением, а на третий день отправился к властителю Ирана на лошади сквозь глинобитные в те времена улицы и базары. Вс; прошло гладко, но придворные шептались, что посол во время аудиенции нарушил протокол - не стоял, а сидел перед шахом, притом в сапогах. Шах Фатх-Али изнемогал под грузом короны и драгоценностей и завершил беседу словом «мерраджат» (отпускаю). Грибоедов сделал официальное представление на сей сч;т, но ему ответили, что в выражении шаха нет ничего обидного и поспешили вручить украшенный алмазами орден Льва и Солнца 1-й степени, прекрасного коня с позолоченной сбруей и множество других подарков. Тегеран, объявленный столицей Ирана лишь за тридцать лет до посольства Грибоедова, насчитывал в то время 20 тысяч жителей и представлял из себя большую деревню. Однако возведены были уже крепостные стены, дворец Гулистан, Шахская мечеть, квартал иностранных посольств. Спустя два века 12-миллионный мегаполис занял громадную площадь в 1 500 кв. километров. С тех давних пор сохранились лишь старый шахский дворец и несколько мечетей. Северная часть города по ухоженности и комфорту вполне может равняться с западными столицами. Широкие, прямые и чистые улицы,  могучие платаны, арыки, в любую жару несущие  холодную ключевую воду, роскошные парки, фонтаны. От подножия горного хребта Эльбурс, от сияющей в отдалении вечным льдом горы Демавенд веет свежестью, ароматом горных лесов, воздух просто хрустальный.

    Природная доброжелательность иранцев, вежливость да плюс абсолютная трезвость служат лучшим средством от конфликтов и аварий. К концу первого же дня научился и я переходить улицы, что поначалу казалось почти немыслимым. Смело пустившись в путь между машинами, подав знак рукой водителям, можно быть уверенным - вас пропустят. Надо видеть, как здесь переходят женщины - они даже не удостаивают водителей взглядом, идут со спокойным достоинством и уверенностью. И машины мягко замирают  у их колен. Помню, наш молодой водитель как-то оплошал, поздно заметив шедшую наперерез женщину, и не оказал ей положенной вежливости. Тегеранка с таким выражением презрения сделала едва заметный, но характерный жест кистью руки, что бедный Юсуф весь залился краской.    
    Именно женщины придают улицам и базарам Тегерана особый, экзотический колорит. Большинство из них укутаны  с ног до головы во вс; ч;рное. Чадра (покрывало) и хиджаб (косынка) постоянно напоминают приезжему, что он находится в мусульманской стране. И не просто в мусульманской, а в такой, где вся жизнь построена на принципах ислама и законах шариата. Но, сказать откровенно, ч;рное покрывало придает особое очарование  женщинам, высвечивая изящество рук, бледность или румянец лица, таинственное мерцание бездонных персидских глаз. Полускрытая, стыдливая красота, как известно, действует много сильнее открытой, нахальной. В обществе, где уважается и превозносится целомудрие, возрождается забытый у нас тайный язык любви, поэтическое поклонение красоте. Любоваться персидскими красавицами действительно можно лишь поэтически, тайно, украдкой – откровенно рассматривать незнакомую женщину здесь не принято.    

    «Англичане смиренно сгибают колена и садятся на пол, как Бог велит, и разутые, а мы, на возвышенных седалищах, беззаботно, толстыми подошвами нашими топчем персидские многоцветные ковры. Ермолову обязаны его соотчичи той степенью уважения, на которой они справедливо удерживаются в здешнем народе», - записал Грибоедов свои первые персидские впечатления, полученные, впрочем, ещ; в Эривани. Про боевые ермоловские времена и связанные с ним привилегии сейчас в Иране, конечно, мало кто помнит. И при входе  во всякое учреждение, в том числе и  публичное, вроде музея, нам, как и всем прочим, приходится разуваться, а потом ходить в носках по коврам или паркету. Садиться на пол теперь, правда, нужды нет – «возвышенные седалища», то есть стулья, за два века обрели иранское гражданство.
               
    Ещ; будучи советником русской делегации на переговорах в Туркманчае, Грибоедов позаботился о том, чтобы был разработан отдельный церемониал при;ма русских дипломатов шахским двором, который и был утвержд;н специальным протоколом. Согласно ему русский посланник со свитой могли являться во дворец в сапогах и калошах, что не позволялось представителям других стран. Перед тронным залом они снимали калоши и оказывались в чистых сапогах. Сам посланник во время шахской аудиенции обр;л невиданное прежде право сидеть. Так был реш;н вопрос, оказавшийся непосильным для английской дипломатии и стоивший до этого немало нервов генералу Ермолову.»

    «Встреча Пушкина с телом Грибоедова произошла 11 июня 1829 г. по дороге из Тифлиса в Карс у перевала через Безобдальский хребет (см. Е. Вейденбаум. Пушкин на Кавказе в 1829 г. — «Русский Архив» 1909 г., № 4, стр. 679). Эту встречу он описал в своей статье «Путешествие в Арзрум», из которой и извлекаем печатаемый ниже отрывок; отрывок этот вошел в статью, напечатанную самим Пушкиным в первой книге «Современника» 1836 г.
    ...Человек мой со вьеючеными лошадьми от меня отстал. Я ехал по цветущей пустыне, окруженной издали горами. В рассеянности проехал я мимо поста, где должен был переменить лошадей.
    Прошло более шести часов, и я начал удивляться пространству перехода. Я увидел в стороне груды камней, похожие на сакли, и отправился к ним. В самом деле, я приехал в армянскую деревню. Несколько женщин в пестрых лохмотьях сидели на плоской кровле подземной сакли. Я изъяснился кое-как. Одна из них сошла в саклю и вынесла мне сыру и молока. Отдохнув несколько минут, я пустился далее и на высоком берегу реки увидел против себя крепость Гергеры. Три потока с шумом и пеной низвергались с высокого берега. Я переехал через реку. Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. — Откуда вы? — спросил я их. — Из Тегерана. — Что вы везете? — Г р и б о е д а. Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис.
    Не думал я встретить уже когда-нибудь нашего Грибоедова! Я расстался с ним в прошлом году, в Петербурге, перед отъездом его в Персию.
    Он был печален, и имел странные предчувствия. Я было хотел его успокоить, он мне сказал: Vous ne connaissez pas ces gens-l;: vous verrez qu’il faudra jouer des couteaux. Он полагал, что причиною кровопролития будет смерть шаха и междуусобица его семидесяти сыновей. Но престарелый шах еще жив, а пророческие слова Грибоедова сбылись. Он погиб под кинжалами персиян, жертвой невежества и вероломства. Обезображенный труп его, бывший три дня игралищем тегеранской черни*, узнан был только по руке, некогда простреленной пистолетною пулею.
    [*Персидский сановник, очевидец убийства Грибоедова, приславший в 1830 году свои воспоминания об этом в Париж в журнал «Nouvelles Annales des Voyages», пишет следующее об издевательстве над трупом Грибоедова: «Я узнал от своих слуг, что изувеченный труп Мирзы Якуба волочили по всему городу и, наконец, бросили в глубокий ров. Так же точно было поступлено с предполагаемым телом г. Грибоедова. К ногам были привязаны веревки, и шутовская процессия сопровождала его по главным улицам и базарам Тегерана, выкрикивая по временам: «Дорогу, дорогу русскому посланнику, идущему с визитом к шаху. Встаньте, чтоб засвидетельствовать свое почтение, и приветствуйте его по моде франков, обнажая голову». Поволочив таким образом труп долгое время, его выставили на видном месте на площади, примыкающей к главным воротам крепости». (Этот отрывок на русский язык переведен впервые в статье М. Я. Алавердянца «Кончина А. С. Грибоедова по армянским источникам» — «Русская старина» 1901 г., № 10; в издании Серчевского, где эти воспоминания были впервые переведены, эти строки были пропущены]
    Я познакомился с Грибоедовым в 1817 году. Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, все в нем было необыкновенно привлекательно. Рожденный с честолюбием, равным его дарованиям, долго был он опутан сетями мелочных нужд и неизвестности. Способности человека государственного оставались без употребления; талант поэта был не признан; даже его холодная и блестящая храбрость оставалась некоторое время в подозрении. Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости, эту глупую несносную улыбку, когда случалось им говорить о нем, как о человеке необыкновенном. Люди верят только славе, и не понимают, что между ними может находиться какой-нибудь Наполеон, не предводительствовавший ни одною егерскою ротою, или другой Декарт, не напечатавший ни одной строчки в «Московском Телеграфе».
    Впрочем, уважение наше к славе происходит, может быть, от самолюбия: в состав славы входит и наш голос.

     Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств [Вероятно, поэт имеет в виду роль Грибоедова в дуэли А. П. Завадовского с В. В. Шереметевым. — В 1830-х гг. Пушкин предполагал вывести в романе «Русский Песлам» Завадовского, Истомину и Грибоедова; в дошедших до наших дней планах этого ненаписанного произведения неоднократно упоминаются их имена].
    Он почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда с своею молодостью и круто поворотить свою жизнь. Он простился с Петербургом и с праздной рассеянностью, уехал в Грузию, где пробыл восемь лет в уединенных неусыпных занятиях. Возвращение его в Москву в 1824 году было переворотом в его судьбе и началом беспрерывных успехов. Его рукописная комедия «Горе от ума» произвела неописанное действие и вдруг поставила его на ряду с первыми нашими поэтами.
    [Сохранился следующий отзыв Пушкина о Грибоедове при получении известия о его смерти: «В прошлом году (в апреле 1829 года) я [В. А. Ушаков] встретился в театре с одним из первоклассных наших поэтов [Пушкиным] и узнал из его разговоров, что он намерен отправиться в Грузию.
    «О, боже мой, — сказал я горестно, — не говорите мне о поездке в Грузию. Этот рай может назваться врагом нашей литературы. Он лишил нас Грибоедова».
    — Так что же? — отвечал поэт, — ведь, Грибоедов сделал свое. Он уже написал «Горе от ума». - См. В. А. Ушаков. «Московский Телеграф» 1830 г., № 12]
    Через несколько времени потом совершенное знание того края, где начиналась война, открыло ему новое поприще; он назначен был посланником. Приехав в Грузию, женился он на той, которую любил... Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неравного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна.
    [В письме известного сплетника пушкинской поры — московского почтмейстера А. Я. Булгакова от 21 марта 1829 г. к брату — К. Я. Булгакову, сохранилось шутливое замечание Пушкина: «Он (Пушкин) едет в армию Паскевича, узнать ужасы войны, послужить волонтером, может и воспеть все это. «Ах, не ездите, — сказала ему Катя, — там убили Грибоедова». — «Будьте покойны, сударыня, — неужели в одном году убьют двух Александров Сергеевичев? Будет и одного». — См. «Русский Архив» 1901 г., № 11]»
 
    Примечание. «Ранним утром 11 февраля (20 января по старому стилю) 1829 года, стотысячная толпа, вооруженных кинжалами, камнями и палками, окружила посольство России в Тегеране. Разъяренные персы кричали и требовали крови забаррикадировавшихся внутри русских.
    У нескольких дипломатов и 35 конвойных казаков не было никаких шансов против такой толпы, и они решили стоять насмерть. Персы буквально растерзали русских, включая посла, известного писателя и композитора Александра Грибоедова.
    Почему персы напали?
    Александра Грибоедова назначили послом в Персию в 1828 году, за год до его убийства. Страна только что проиграла войну России и была обязана выплачивать огромные контрибуции, легшие непосильным бременем на плечи простых людей. Народное недовольство готово было вспыхнуть в любой момент - нужна была только искра.
    У персидской знати были свои претензии к северному соседу. С тех пор как Армения фактически вошла в состав Российской Империи, множество местных армян стали искать убежища в русском посольстве, надеясь вернуться на историческую родину.
    Одним из таких армян, пришедших к послу Грибоедову за помощью, был Мирза Якуб Маркарянц, евнух шахского гарема, главный казначей и хранитель драгоценностей шаха. Такого человека, знающего самые важные тайны двора, персам ни в коем случае нельзя было отпускать во враждебную страну живым.
    Грибоедов отклонил все требования персов вернуть Маркарянца. Тогда Фетх Али-шах решил надавить на русских силой. Провокаторы стали активно разжигать антироссийские чувства среди жителей Тегерана. В результате, тысячи людей были готовы сжечь русское посольство дотла.
    Шах, несомненно, желал антироссийских выступлений, но никак не открытого конфликта. Однако многотысячную толпу уже нельзя было контролировать. Началась резня.
    Резня
    Александр Грибоедов лично участвовал в защите посольства в неравной схватке с неистовой толпой. Персы штурмовали двери, пытались влезть через окна и даже разбирали крышу, чтобы попасть внутрь. В конце концов, они убили всех казаков, дипломатов и Мирзу Якуба Маркарянца.
    Ответ России
    Такой дипломатический скандал несомненно привел бы к войне, но только не в 1829 году. Россия увязла в войне с Оттоманской Империей и не могла позволить себе начать новую.
    Шах отправил ко двору императора Николая I своего внука Хозрева-Мирзу с извинениями и огромным алмазом «Шах», который сегодня считается одним из самых важных национальных сокровищ России.
    Император принял извинения и произнес: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие». Так, персы достигли своих целей: Якуб Маркарянц был мертв, а по приказу российского самодержца, размер репараций был сокращен и их выплаты отложены на пять лет.
   Персидскую также толпу долго и планомерно подстрекали англичане, которые просто мечтали о новой войне между Россией и Персией.»

    P. S. Существует мнение, что Грибоедов вел себя довольно жёстко, даже нагло в Иране (наверное, как посол России). Хуже себя, наверное, ведут американцы.

    Примечание. США формирует в мире неадекватное мнение об иных странах, примером тому служит Иран. США демонизирует Иран, создает из него образ Врага. Все для того, чтобы уничтожить, развалить государство, страну (как они сделали это с Ираком, породив террористическое суннитское «игил»*).

     *в Ираке после разрушения государства, наступила демократия по-американски, «исламское государство Ирака и Леванты»

     Примечание. Андрей-нефтяник был в Ираке в группе российский туристов числа 7 (странные люди) во времена расцвета там «игил», показывал нам фото и рассказывал об Ираке; на каждом блокпосту их останавливали, и ездили они по безопасной части, но все же…

    Примечание. Интересны книги об Иране и Ираке Александра Козловского, путешественника, чье путешествие в Ирак завершилось тюрьмой.

    Примечание. А. Козловский, эпизод из жизни в Иране:
    http://starboy.name/iran/AKoz.htm

    Примечание. Вспоминая недавно сбитый украинский самолет иранцами в ответ на агрессию США в 2020 году, причем, на борту которого находились в основном иранцы. «Из недавних преступлений США против народов Земли: «Катастрофа A300 над Персидским заливом — авиационная катастрофа, произошедшая 3 июля 1988 года. Авиалайнер Airbus A300B2-203 авиакомпании Iran Air совершал коммерческий пассажирский рейс IR655 из Тегерана в Дубай с промежуточной посадкой в Бендер-Аббасе. Через несколько минут после вылета из Бендер-Аббаса самолёт был сбит над Персидским заливом ракетой, выпущенной с ракетного крейсера «Vincennes» ВМС США. Погибло 290 человек, включая 16 членов экипажа, среди пассажиров было 65 детей. Во время пуска ракеты крейсер «Vincennes» находился в территориальных водах Ирана. Американское правительство заявило, что иранский авиалайнер по ошибке был идентифицирован как истребитель F-14 ВВС Ирана. Иранское правительство, однако, утверждает, что «Vincennes» сознательно атаковал гражданский самолёт… Основной причиной инцидента в официальном рапорте названо психологическое состояние команды Vincennes, действовавшей в боевой обстановке под большим давлением, а также схожесть полётного профиля лайнера с предполагаемым профилем атаки иранского истребителя.
    В целом американское правительство рассматривает случившееся как военный инцидент и считает, что команда крейсера действовала в соответствии с текущими обстоятельствами. Позже командир крейсера был награждён орденом «Легион почёта» за успешную службу в период с 1987 по 1989 год.
    Иранское правительство считает атаку гражданского самолёта преднамеренным незаконным актом. По мнению официальных представителей Ирана, даже в случае ошибки опознавания, которую Иран ставит под сомнение, обстрел гражданского самолёта в нейтральных водах является следствием преступной халатности, а не несчастным случаем, и должен рассматриваться как международное преступление.
    Фактически Иран считает, что Ирак и Иран находились в тот момент в состоянии необъявленной войны, причём США выступали на стороне Ирака, оказывая ему военную и политическую поддержку. Иран рассматривает атаку на гражданский авиалайнер как преднамеренный акт агрессии, направленный на то, чтобы оказать на иранское правительство давление с целью заключения перемирия в ирано-иракской войне.
     Выразив сожаление относительно гибели людей и назвав произошедшее ужасной человеческой трагедией, правительство США тем не менее официально не признало вину и не принесло извинений за случившееся. В этом контексте в статьях и книгах, посвящённых отношениям Ирана и США, часто цитируется фраза вице-президента США Джорджа Буша-старшего «Я никогда не буду извиняться за Соединённые Штаты Америки, несмотря ни на какие факты» («I will never apologize for the United States of America, I don’t care what the facts are»), которая ошибочно процитирована в журнале Newsweek как комментарий относительно катастрофы IR655 (на мероприятии, на которое ссылается Newsweek и где прозвучала данная фраза, Буш не упоминал события вокруг Ирана».

    

    Примечание. Опыт Ирана. «По указу Хомейни был создан «Корпус стражей Исламской революции», разработана и принята новая Конституция республики, предоставившая ему верховную власть как «высшему духовному авторитету». В стране был создан мощный силовой аппарат и введены исламские законы: полная исламизация всех сторон жизни общества — политики, экономики и культуры. Женщинам запретили носить непредписанную мусульманкам одежду. Была введена система исламского судопроизводства, основанная на положениях Корана и шариата. Началась борьба по подавлению левой оппозиции и организаций национальных меньшинств.
    4 ноября 1979 сторонники аятоллы Хомейни захватили посольство США в Тегеране, требуя вернуть в страну на расправу бывшего шаха Ирана Мухаммеда Резу Пехлеви, нашедшего пристанище в Америке. Несмотря на все усилия администрации США, включая попытку освобождения вооруженным путем, 52 американских заложника были отпущены иранцами только через 444 дня, 20 января 1981, в результате договоренностей между США и Ираном.
    Обосновавшись в Куме, аятолла лично руководил политикой страны, назначая по своему усмотрению членов Совета по наблюдению за осуществлением конституции. Ирано-иракская война (1980—1988) ещё более сплотила приверженцев Хомейни, хотя Ирану в конце концов пришлось подписать резолюцию № 598 Совета безопасности ООН о прекращении огня в июле 1987 и согласиться с условиями мирного договора, максимально учитывавшего интересы Ирака.»

    Примечание. В Иране очень не любят, не признают государство Израиль (меж нами была шутка, главное, чтобы нас не приняли за израильтян или американцев). На мусорных баках много где можно встретить звезду Давида, в голубятни, где с пола собирают навоз, в самом центре на полу красуется огромная звезда Давида… и т. п. Похожее происходит с флагом США.

    Примечание. При том, что иранцы ненавидят государство Израиль, к местным евреям в Иране относятся терпимо.

    Примечание. В армянском музее, около уголка, посвященному геноциду армянского народа турками, Дарья сказала мне, что я «злой, жестокий»… ибо де вдруг заулыбался, она видела… Но я вовсе не заулыбался геноциду, а выразил радость тому, что иранцы признают геноцид армянского народа, коль у них музей даже есть, а турки не признают… видимо, я должен был хранить скорбь не смотря ни на что… Зато некоторые иранцы в отместку Израилю не признают «холокоста»; хотя странно это, как можно не признавать очевидное, еще и доказывать надуманность геноцида евреев немцами, ведь все люди – живые существа…

    Примечание. Вообще, я так понял, ранее отношения между иранцами и евреями были нормальными, их нынешняя взаимная ненависть диктуется религиозностью и государственностью, и в основном возникла с приходом к власти в Иране религии (ощущающей и единство с угнетаемой Палестиной).  Бывал я в Израиле и Палестине…
   
    Примечание. В Хамадане посетили могилу Эстер (Хадисе – звезда, Эсфирь) – первой еврейки, что спасла евреев Персии от уничтожения. Евреи втёрлись через женщину в доверие к царю Ксерксу, дядя Эстер Мордехай возвысился, сместив главного сподвижника царя. Затем евреи перебили много персов. Поучительная история из древних времен… как опасны евреи… (тогда они перебили около 70000 персов, в том числе 10 сыновей Амана).

    (цитирую) «Царь Персидской империи Ахашверош повелевает сместить царицу Вашти за то, что та не предстала пред царем во время пира, данного всему высшему обществу Империи. Чтобы найти подходящую новую царицу, в укрепленный город Шушан (Сузы) собирают всех девушек – красавиц империи. В число претенденток попадает Эстер, племянница Мордехая, потомка изгнанников из Иудеи. Эстер понравилась царю больше остальных соискательниц престола, и она стала царицей вместо смещенной Вашти.
    Тем временем царь возвысил Амана, и Аман, оскорбленный тем, что Мордехай отказывается ему кланяться, уговаривает царя издать указ об уничтожении всех евреев Персидской Империи. Для выбора даты погрома Аман кидал жребий ("пур"). Когда Мордехай узнал об указе, он обратился к Эстер и уговорил ее пойти умолять царя вернуть злодейское постановление.
    С риском для жизни Эстер предстала пред царским взором и пригласила Ахашвероша и Амана к себе на пир. Во время двухдневного пира Эстер открыла царю, что Аман от царского имени издал указ, повелевающий уничтожить ее народ. Царь в гневе повелел повесить Амана и возвысил Мордехая. Мордехай от царского имени издал указ, дозволяющий евреям империи "защищаться" от врагов. В назначенный день евреи сами напали на своих врагов. В результате день, предназначенный для горестей и беды, превратился в праздник. На следующий день после этого евреи устроили пир, и этот день был объявлен праздничным.
    В конце свитка приложена переписка Мордехая и Эстер с еврейскими мудрецами, касательно установления праздника Пурим (названного так в честь "жребия" – "пур", который бросал Аман).»

    Примечание. Вспоминается положение евреев при Египте, насылаемые «казни египетские числом десяти» – в этом изначальная суть положения евреев в мире и их отношения к иным государствам, народам.

    P. S. Я попросил нашего гида спросить у старого еврея, хранителя еврейских томбов, почему евреев хотели уничтожить в персидском царстве? На что она сказала, что не будет спрашивать у еврея, почему евреев так не любят во всем мире… Кстати, несмотря на то, что персы, иранцы ненавидят и не признают еврейского государства Израиль, просто евреи у них живут хорошо и не притесняются… (Вообще от евреев с большей вероятностью стоит ждать каких-то оппозиционных вывертов во все времена).


   
                ***
    Перс, умоляющий на коленях, ниц у стоп Эстер, еврейской Супруги персидского Царя, простить его, пощадить, закладывая себя в рабство к Ней, обещая служить… На что она, сидя на троне, раздумывает о его судьбе: казнить или помиловать… Эстер велела ему надеть ошейник с Ее именем, вставить серьгу с Ее символом-оттиском в ухо и, надев мужской пояс верности, пребывать подле Нее, служить…


    Примечание. Основная Сура Корана:
    Сура Аль-Ихлас

    ;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;
    ;;;; ;;;; ;;;;;;; ;;;;;;
    ;;;;;;;; ;;;;;;;;;
    ;;;; ;;;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;;;
    ;; ;;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;

    Толкование Суры «Аль-Ихляс»:

    "Я начинаю с Именем Аллаха — Единого Всемогущего Создателя. Он — Милостивый, Дарующий блага для всех в этой жизни и Милосердный
только для верующих на том cвете.
    1. Скажи (О, Мухаммад!): «Он — Аллах, Единый Бог и Единственный Создатель. И нет у Него соучастников.
    2. Аллах не нуждается ни в ком и ни в чем — все нуждаются в Его Милости.
    3. Он не родил — не имеет детей, не рожден — не имеет ни отца, ни матери.
    4. Нет ни равного, ни подобного Ему»

    Сура аль-Ихлас в переводе Крачковского И. Ю.

    112. Очищение (веры)
    Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
    1. Скажи: «Он — Аллах — един,
    2. Аллах, вечный;
    3. Не родил и не был рождён,
    4. И не был Ему равным ни один!»

    Сура аль-Ихлас в переводе Пороховой В.

    Сура 112. Очищение (Веры)

    1. Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного
    2. Скажи: «Он — Аллах — Един;
    3. Извечен Аллах один,
    Ему чужды любые нужды,
    Мы же нуждаемся лишь в Нём.
    4. Он не рождает и Сам не рождён,
    Неподражаем Он и не сравним (ни с чем,
    Что наше виденье объять способно
    Или земное знанье может охватить)».

    P. S. Почему только для верующих милосердный, если он всеобъемлющий?! О противоречивости в себе понятия «всемогущества» известно (Если Он всемогущ, то может ли создать камень, который сам поднять не сможет?) Если Он Создатель всего, то как это у него нет детей? Все его дети! Он не нуждается в соавторе? Нуждается: человек разумный - Его помощник и продолжатель Его дел, как разумный сотворитель в Природе, преобразователь… Аллах, Бог нуждается в человеке разумном, как в том, что отражает Бога и Его законы, разумно отражает Его мир и творит этот мир в соавторстве… А потому сие свидетельствует, уже даже в основном, о недостаточности понимания пророка Мухаммада Аллаха, Бога… Так как же я буду ему доверять, коль в основном он уже заблуждается?!. Я уже умолчу о вторичном, о человеческом законотворчестве, где разум людей и нравственный закон на этом поприще ушел дальше… (и в законотворчестве Человек подражает Богу, как и в творчестве… Вспомните запрет Мухаммада на изображение ликов, дабы не уподобляться сотворцу, но живые лики творит не только художник, но и женщина… и фотограф отражает мир, и кино…) С остальным соглашусь; Аллах – вечный и неизменный, но неизменен только абсолют, что не родится и не подвержен смерти, да, и не имеет Он ни начала, ни конца, и нет Ему равных, ибо Он представляет идеальный мир…
 
    Примечание. Навои: «Вначале восхваление того,
    Чье вечно, безначально существо».

    Примечание. Низами о вечном, едином Боге: «в мире не было нас, ты же был в безначальности вечной», «за завесою светит последнего лотос предела», «если сменою ночи и дня управляешь ты въяве, То воскликнуть: «Я –истина!» - ты лишь единственный вправе» (прим. ред. этим управляют извечные, неизменные, идеальные законы мироздания), «Ты, который во времени быть повелел бытию, сам в себе существуешь, а мы существуем тобой», «Что одно существует вовек неизменно – не ты ли! Что истленья не знало и впредь неистленно – не ты ли!», «Выйди, сдернув завесу, единый во всем искони», «отрицая незыблемость божью, порвешь ты с исламом, Бога с местом связуя, невеждою будешь упрямым».

    Примечание. Ибн Сина: «Душа вселенной – истина: то Бог. А мир есть тело…»

    Примечание. «Постижение того, что нет ничего сущего, кроме Аллаха», - ну да, все сущее – идеальное, абсолютное и есть Бог.

    Примечание. Мое арабское имя будет Ибн-Алла… сын Бога… а то хвастаются именем Мага (Магомет)… (как сказала Учительница моей Маме относительно меня в школе: «голова у него от Бога»… я и явил учение о мироздании и истинном Боге-абсолюте… и отрицании Его ничто-дьяволе… и о Природе творящейся через отрицание…

    Примечание. Ибн Сина

    ***
    «О свод небес! Загадочная твердь!
    Творцом я заклинаю, мне ответь –
    Ты сам себя приводишь во вращенье?
    Иль обречен извне на вечное движенье?
    Ты безграничный! Смертный не посмел
    Твоих вращений отыскать предел.
    Гадаю я, наметив путь звезды,
    Есть бесконечность, большая, чем ты?» 

    P. S. Отвечаю: обречен изнутри на вечное движение, в силу логики (в силу основополагающего принципа отрицания). Есть бесконечность большая, и еще большая, о чем свидетельствуют кардинальные числа.

    Абсолютная неуничтожимость материи. Закон сохранения материи:

    Ибн Сина:
    «— Вселенная кажется сложной, но она удивительно проста. Вы видите пылинки в воздухе… Бесформенны они, рассеяны… В таком состоянии – ничто. Вроде есть они, а вроде нет. А прибило их дождем, и я могу взять их в руки, смять, слепить… ну, шарик, куклу, дом… Так и в космосе.  Все, что существует – живое или неживое, — слагается из частиц. Частицы эти – вечны, потому что они ни от чего не погибают. Неразлагаемы они… Не погибает пыль, что бы вы с ней ни делали. А раз не погибают, значит и не рождаются… Вот и выходит, что вселенная, которая из них состоит, существует вечно. Только переходит из одной формы в другую, как этот глиняный шарик, вот смял его, а потом слепил кубик». (Л. Салдадзе)

    Примечание. (цитирую) «В Коране многократно говорится о том, что все дела человека сотворены Аллахом, что всё в мире происходит лишь с его ведома (см. кадар). Одновременно всячески подчёркивается, что человек ответственен за свои поступки, за которые он получит воздаяние. Контрастность этих суждений об отношениях Бога и человека стала поводом для споров в среде исламских богословов. Аналогичная ситуация произошла с аятами-муташабихат, в которых об Аллахе говорится метафорически как о существе, имеющем части тела, как у человека (рука, лицо, глаза), и совершающем человеческие действия (сидит на Троне, приходит и т. д.).
    В центре теологии калама стояли вопросы об атрибутах Бога (их характере, совечности и сопричастности Его сущности); об извечности Корана (как Слова Божьего) или его сотворенности во времени; о божественном предопределении и человеческой инициативе. Мусульманское Священное Писание – Коран, хотя и подчеркивает абсолютную инаковость Бога («нет ничего, подобного Ему»), одновременно содержит множество выражений, допускающих антропоморфное толкование (Божий «лик», «око», «длань», «восшествие на Престол» и др.). Подобные описания встречаются также в хадисах – речениях Пророка Мухаммада (создание Адама «по образу» Бога, Божьи «пальцы», «нога» и т.п.). В 7–8 вв. возникли различные догматические группы, представлявшие Бога в человекоподобном образе и известные как мушаббихиты-антропоморфисты, муджассимиты-корпоралисты и хашавиты-буквалисты (позже эту тенденцию представляли, прежде всего, крайние шииты, захириты и ханбалиты). Ряд теологов, среди которых был Малик Ибн Анас (основатель и эпоним одной из четырех школ мусульманского права – маликизма; ум. 795), отстаивали правомерность антропоморфных описаний в Коране и хадисах, одновременно отказываясь рассуждать об их точном смысле (от их установки – не спрашивай «как?», била кайф – они получили наименование «балакифа»).
    Настаивая на трансцендентности Бога, мутазилиты рассматривали антропоморфные выражения в Коране как метафоры и идиомы («око» – знание; «длань» – могущество и т.п.), а хадисы, не поддающиеся аллегорическому толкованию, они отвергали как неподлинные. Единство Божье (араб. таух;ид), по мутазилитам, исключает также реальность и извечность божественных атрибутов как неких ипостасей, отличных от божественной Сущности. Бог знает, но сам по себе, а не через атрибут «знание». В этом смысле извечными мутазилиты признают некоторые «субстанциальные» атрибуты – жизнь, знание, могущество. Другие же «оперативные» атрибуты (напр., «творец», «питающий»), к которым они причисляли также «волю», «слух» и «речь», они считали «сотворенными», возникшими во времени. Отсюда следует сотворенность Корана – общая для мутазилитов и джахмитов доктрина, отвергнутая большинством богословов.
    Вторым фундаментальным принципом мутазилизма является учение о свободе воли. В самом Коране вопрос о соотношении божественного детерминизма и человеческой инициативы трактуется неоднозначно. В ряде аятов говорится о Божьем предопределении (предначертании) всех событий в мире, но многочисленны и те аяты, в которых человеку предоставляется свобода выбора и в которых подчеркивается строгое соответствие божественного воздаяния собственным деяниям людей. В хадисах же Божье предопределение предстает как один из основополагающих догматов ислама. Крайней формой детерминизма стал джабризм-фатализм, который признает Бога единственным подлинным творцом (действователем) в мире, включая сферу человеческих деяний. Среди его приверженцев были как лояльные омейядским халифам богословы (ссылкой на Божье предопределение оправдывавшие их произвол), так и оппозиционные им джахмиты.
    В противоположность джабритам мутазилиты объявляли человека творцом своих действий: без свободы выбора нет ответственности, и Божье воздаяние было бы несправедливым. В трактовке мутазилитов Божья справедливость предполагает также, что Бог способен создать только «наилучшее» для тварей, что Он обязан осуществить Свое обещание праведным и соответственно Свою угрозу нечестивым.
    Мутазилиты обосновывали гносеологические принципы, которые стали характерными для всего калама и служили причинами нападок на него со стороны догматиков-традиционалистов, особенно захиритов и ханбалитов. Это – примат разума над верой; необходимость аллегорического толкования противоречащих разуму ревелятивных (богооткровенных) данных; отрицание так;лида (некритического следования авторитетам) и всяких убеждений, принятие которых не предваряется сомнением в их истинности. Мутазилитский рационализм проявляется и в этике – в учении об автономии моральных ценностей и принципов. «Прекрасное» (добро) и «безобразное» (зло) суть имманентные явлениям характеристики, а не произвольные божественные установления, поэтому разум способен постигать их до Откровения и независимо от него. Однако это не означает, что Откровение излишне. Оно призвано помогать человеку, который в случае конфликта между добром и злом часто делает неправильный выбор, вопреки своему разумному суждению. Кроме того, религиозно-культовые предписания (напр., о молитве и посте) могут быть познаны только через Откровение. Бог поэтому обязан явить людям пророков, иначе Его милость к ним не была бы полной.»

   Примечание. Пророк Мухаммад даже к музыке отрицательно относился… к Музам… чего уж там…

    Примечание. К религиям и их адептам, доказывающим и навязывающим свои учения насилием… Если истина чиста, то на основе ее не чинят вред другим, даже тем, кто не соглашается с ней, не верит в нее. Истине нет до них дела. Представьте, если бы Пифагор чинил вред или насильно заставлял бы поверить в теорему о квадрате гипотенузе тех, кто не верил ему (он так и делал в случае с иррациональностью корня из 2, даже казнил ученика, который не признавал рациональность корня из 2; ну и это только навредило репутации Пифагора; лично я считаю из-за этого, что его имя не достойно для именования теоремы о квадрате гипотенузы). В любом случае, теореме о квадрате гипотенузы нет дела до того, верят в нее или нет. Такова сила абсолютных истин! А ежели истина не столь чиста, то ее истинность, наверное, приходится доказывать палкой, мечом… Так происходит и с разными идеологическими учениями. Или: если некую истину приходится доказывать насилием, то значит, она не столь истинна. Хотя Пифагор мог свысока презирать невежд, не разделяющих доказанных им истин. Но это научные, доказанные логически, подтверждаемые практикой, истины, по крайней мере, непротиворечивые… в отличие от религиозных утверждений, которые во многом не только не могут быть подтверждены практикой, физически, но и содержат логические противоречия.

    Примечание. В Иране дружину, полицию нравов (которую, надо сказать, не любят люди) называют «басичи»… это те, кто следят за соблюдением религиозных архаических предписаний. Мир страдал от «игил» (террористического образования, претендующего на государство Ирака и Леванта), но в Иране уже существует исламское государство. Нмв, это шаг назад, к средневековью. Да, религии объединяют, но религии и противопоставляют, и устаревают. Как известно, при создание подобных идеологических государств дорога благих намерений выстлана преступлениями, ведущими в ад. И страны, народы, следуя каким-то радикальным идеологическим доктринам, непременно оказываются в аду… ибо ад находится по ту сторону нормальных (естественно, меняющихся) законов развития обществ. История даёт множество примеров… и все же человечество постоянно склонно искать рай на земле… которого вечно нет… что свидетельствует о том, что мир есть, скорее, как необходимость, а не как акт какого-то мифического творения всеблагого Бога. Все муки человечества свидетельствуют об этом… Истинный Бог – фундамент, абсолют, по коего вечным законам развивается мир в силу необходимости существования, логике отрицания, быть и быть как-то в отрицании невозможности абсолютного небытия…      

    P. S. Да, в мире много слабых, беспомощных, больных, бедных людей (а кто еще силен и могущественен, тот может стать таким), людей, находящихся в трудных условиях, необразованных, на что им еще надеяться, как не на чудо? А посему вера в «чудо», «мировую справедливость», «загробное царство» и т. п. сильна… и религии неизбывны…

    Примечание. В самых религиозных святых местах чадор обязателен для женщин, закутываются так, что видны только глаза… Можете сами поразмышлять, хорошо это или плохо, как сложившаяся традиция.

    Примечание. До «исламской революции» в Иране не носили особо паранджей… Вообще это религиозное насилие над народом. Мне бы особенно претило, если бы то же самое было с христианством у нас в России…

    Примечание. Так выглядели иранки до религиозной революции, покрывшей их мрачным покровом.

 

    (можно в инете посмотреть видео Ирана до религиозной революции)
   
    Примечание. Персидский шах, увидев балет в Петербурге, был поражен откровенно-эротичным нарядом балерин, и по приезде в Персию наряжал своих приближенных женщин подобным образом…

    Примечание. Иранцам девать энергию некуда, спорт-клубов нет, дискотек, театра нет… Молодежь томится, познакомиться трудно…

    Примечание. Хоть в Университете девушки и парни вместе учатся…

    Примечание. Дочь местного олигарха, богача дерзит аятолле, ходит в джинсах, капризничает, не хочет носить чадор… (за что и в тюрьме уже побывала…) Забавно, ведет себя, прямо, как капризная восточная Принцесса…
   
 
               ***
    В бассейны с гор
    Несут прохладу ветры,
    Развеется чадор,
    Под ним нарядны гетры…
   

    Примечание. Черты у иранок резкие, яркие, тёмные, выразительные…

    Примечание. В своей массе иранки не очень умеют пользоваться косметикой, красятся много и очень ярко, броско… что выглядит несколько вульгарно… У некоторых даже чадры с блестками… словно звездные мантии ночи… я был зачарован одной персиянкой, словно звездной волшебницей Ночи…



               ***
    Чадра с серебряным отливом…


   
               ***
    Под хиджабом кудри вьются,
    Под чадрой сокрыта страсть,
    Глаза ясные смеются,
    В глубине готовы пасть…



              ***
    Персиянки-недотроги
    Под чадрой потаены,
    Лунолики, темнооки,
    В страсти – пленницы чадры.

    или

    Жертвы тёмные чадры.



              ***
    Персия – розы, соловьи,
    Чёрные девичьи завитки,
    Модные, тончайшие платки,
    В ярких блёстках туфельки.



              ***   
    Целовать туфли модниц-персиянок... 



    Примечание. Идет две группы иранок… в одной набожные, старые, укутанные до глаз в чадры… а рядом идут юные с высокоприподнятыми головками, красуясь, со слегка одетыми темными платками, в туфлях на шпильках… сразу бросается в глаза разница…

    Примечание. Духовенство зажало народ, с развитием религиозность уступит место светскости, это неизбежно…

    Примечание. У наскальных надписей – посланий Дария – появилось важное духовное лицо, плакаты которого были развешаны по всему Исфахану, в сопровождении вооруженной охраны, какой-то доктор теологии… Многие иранцы, да и наши туристы, пошли с ним общаться, фотографироваться… с одним нашим туристом с седой бородой он пообнимался, поцеловался, - мол, дружба народов и (мудрых) старцев…


   
              ***
    И мудрые мужи, чалмоносцы, склонились почтительно перед Ней, целуя руку…
    



               ***
     Супруга последнего Шаха из династии Пехлеви

    
    

    


   Примечание. Иранкам и иранцам тоже хочется нормальной светской жизни, которой им ныне довольно не хватает и которая у них была ранее.

    P. S. Я уверен, что в Иране люди постепенно раскрепостятся и устанут от религиозного давления… и произойдет возврат к светскому обществу, как это произошло в Турции… Хотя все зависит от прогрессивного развития… ибо в истории в средневековье можно оставаться долго; есть и крайние примеры: до сих пор существуют племена, живущие почти как первобытные люди.

    Примечание. Как-то вечером (делать было нечего) мы сидели за столом около роскошного отеля, некоторые страдали от отсутствия алкоголя в Иране и взяли безалкогольного пива. А я радовался: мне алкоголь не нужен, он мне противопоказан, да и пиво я вовсе не пью. К нам подошли немцы, потом французы и всё спрашивали, нет ли у нас алкоголя? Они видели: сидят русские, пьют пиво… и думали, что у нас-то точно есть алкоголь. Но, видя безалкогольное пиво, отходили разочарованными… (хотя из-под полы в Иране можно купить любой алкоголь).
   
    Примечание. Если на улице полиция нравов встретит пьяного, ему полагается 40 плетей. И часто запарывают до полусмерти. Поэтому, если молодежь выпьет, их не пускают на улицу, а то нередки случаи, когда неделями лежат, потом отходят. Вот так вот борются с пьянством… Представил, если бы так было в России…

   Примечание.  В Иране 33% безработица, безграмотность, нет обязательного образования, - это удручает.

    Примечание. В горной деревушке ко мне подбежал мальчик и, глядя большими, широко раскрытыми тёмными глазами, спросил по-английски, откуда я. Я сказал, что из Санкт-Петербурга… «О, - воскликнул он, - Санкт-Петербург, Зенит, Аршавин»…
    * «Зенит» - питерская футбольная команда, Аршавин – некогда известный футболист этой команды.

    Примечание. Мы как-то сидели в кафе с Артёмом и Андреем, заговорили о чемпионате России по футболу, и они с досадой сказали, что «Зенит» выходит вперед… (они москвичи). На что я: «Зенит чемпион!» Они: «Давай его побьем…» Я удивился: «А вы что не болеете за Зенит? Я думал, все болеют за Зенит… Нет, - ответили они, -  мы болеем за Спартак».

    Примечание. Стихи иранского (таджикского)  поэта Эмом-Али… и о Петербурге:

    «Я – вечный патриот твоей страны,
    Во сне спроси – и губы шепчут сами слова любви.»

    «Как облако Вселенной, от земли,
    Парим всё выше, набирая вес,
    Чтоб ливнем вмиг низвергнуться с небес
    И ранами оставить след в пыли.»

    «И каплями целую родные щёки матери-земли».

     Свеча и ночь
    «Свеча расплакалась: «В ночи
    Век иссякает мой!»
    А ночь ей: «Не было б свечи
    Без темноты ночной».

    Солнечный глазомер
    «Когда человек брал бы с Солнца пример,
    То он непредвзято на мир бы глядел,
    И солнечный был бы у всех глазомер –
    С которым не важно, кто чёрен, кто бел.»

    Эмом-Али.

    Эмом-Али душой и плотью ощущает страдание срезанных цветов, своей красотой призванных украсить жилище или праздник, тогда дарящий букеты «цветущий мир обращает в склеп», не ощущая, что Культурное представительство при Посольстве Исламской Республики Иран в Российской Федерации смерть цветов ранит поэта, и праздничная комната становится подобной погребальному склепу:

    ГРОБ ЦВЕТОВ

    «В день рождения мне преподнесли
    Благовонный оплетенный остов,
    Мир в тот миг в аромат окунул свой лик –
    В аромат счастливых, свежих цветов.

    Но корзина эта, как гроб, плыла,
    Где цветов-шахидов алел покров,
    Что теперь лежат во главе стола,
    В стынь воды из ран источая кровь.

    Ликованье вокруг и разгульный пир –
    О судьбе ль цветов думать в этот миг?
    Улыбаются губы, но в сердце – крик.
    Почему же так обустроен мир?

    Боже мой, понять бы мне – отчего
    Человек в Твоём милосердье слеп?
    Ради мига радости одного
    Он цветущий мир обращает в склеп.»


    ПРОДАВЦЫ ЦВЕТОВ

    «Безгрешные, лежат, отдавши жизнь,
    С улыбками в закрытых чашах ртов:
    Глазами сердца пристальней вглядись,
    Что предлагают продавцы цветов.»

    В стихотворении «Зелёная кровь», давшем название сборнику, Эмом-Али пишет о соках трав и колосьев, сравнивая их с кровью жертвоподношения. Безмолвные травы не молчат – они стонут, как люди:

    «Жатвы пришла пора,
    Над лугами – и стон, и крик.
    Под серпом забурлил родник
    Крови и травных ран.
    Жертвы жатвы под лезвий свист
    Принимают конец судеб –
    В аромате зелёной крови
    Человеку дарован хлеб.»

    Что-то мазохистское есть в следующих стихах:

    Меч осени

    «Мне рубишь душу, в каждый взмах меча люблю тебя я,
    И в ранах расцветает мак, шепча: «Люблю тебя я».

    В рассвет я, раненый, иссяк, и неба алым краем
    Люблю, сгорая, палача – о, так люблю тебя я!

    Сечет мне осень цветники, с плеча, мечом играя,
    Обрубком каждым, трепеща ей в такт, люблю тебя я.

    Очей пусть выгорит свеча, очаг мой остывает,
    На ощупь вечный путь влача сквозь мрак, люблю тебя я.

    Твоих сокровищниц маяк меня обогащает,
    Богач – я, пусть и пуст, и наг, пока люблю тебя я.

    Не сея мыслей семена, душа оголодает,
    В мой сев ты мне стреножишь шаг, но всё ж, люблю тебя я.

    Ношу, счастливый, грусти знак – печать родного рая,
    Я – твой вассал – свой злейший враг: за боль люблю тебя я.»

    «Вот зябь души ложится без следа в твой легкий шаг.
    Она твоя – душа моя, душа, тебе отдам.»

    «Я – вечный патриот твоей страны.»

    В обломках «Ручки-шахидки» среди капель крови-чернил поэт различает нерождённую весть о живых буквах, не явленных миру, гласящую о том, что следует бережно относиться к миру идей и мелоса:

    «Предо мной не клякса – кладбище детей,
    Кто в греховный мир так и не рождён.»

    Петербургские мосты приветствуют и провожают поэта в городе на Неве, чувствующего всю хрупкость его красоты, хранимую крыльями реки:

    «С груди Невы безудержный порыв
    Мосты разводит еженощно ввысь, –
    Как пары рук, что к небу поднялись,
    Объятия бездонные раскрыв.
    Слежу я за движеньем этих рук,
    И кажется, что молится река,
    Чтоб уберёг Всевышний на века
    Планеты перстень – город Петербург.»
    «Молитва Невы»



    Примечание. Мохаммад-Хосейн Шахрияр
    (1904 – 1988)
 
    «Цветочница
    О, красавица цветочница!
    Ты поёшь, как соловей по весне!
    Платье твоё пёстрое, и сама – как бабочка,
    Сквозь цветы пробираешься бережно и медленно,
    И сама фиалочка,
    Всем цветам ты спутница,
    С букетами букет,
    Цветы – красивы, но не верны в любви,
    Так будь осторожна, не влюбись, как я,   
    Не то поскользнёшься
    На измене,
    Нахваливаешь свой пёстрый товар,
    А то невдомёк, что сама цветок,
    О, красавица цветочница!
    Внимательна будь
    Не то украдут
    Тебя саму!»   


   Примечание. «В персидской литературе совершенно особой фигурой, окутанной всяческими тайнами, является средневековая поэтесса Мехсети Гянджеви. О её жизни известно очень мало. Учёным известно, что она родилась в городе Балхе (современный Афганистан) примерно в 1089 году. По другим сведениям, она родилась в Гяндже, на территории нынешнего Азербайджана. Её настоящее имя Маниджа, а Мехсети – литературный псевдоним. О его происхождении сложено несколько легенд. Одна из них сообщает, что во время беседы с султаном Санджаром, поэтесса сказала, что в окружающем её обществе она самая маленькая и незаметная, но султан возразил ей: «то мех-хасти» («ты самая большая» (фарс.)). И из этого высказывания вырос псевдоним «Мехсети». Также существуют версии, что данное имя происходит от двух слов: «мех» – великая и «сати» –  госпожа; или «мях» –  луна и «сети» – госпожа. Известно, что поэтесса получила превосходное образование и успела побывать в различных городах и областях средневекового Востока. Она посетила: Рум, Мерв, Балх, Нишапур, Гянджу, Хорасан, Ирак и другие важнейшие культурные центры. Часть своей жизни она служила при дворе сельджукского султана Санджара, участвуя в его торжественных приёмах и литературных меджлисах (собраниях). Согласно некоторым сведениям, впервые внимание султана Мехсети привлекла своим экспромтом – рубаи, которое она произнесла о неожиданно выпавшем снеге:
    «Небо послало тебе серебряный ковер,
    Чтобы конь твой не испачкал свои подковы».
    Тем самым она произвела огромное впечатление на султана, который даровал ей имя «Мехисти» («Величайшая») и сделал её своей приближённой. Через некоторое время Мехсети переезжает в Гянджу, где пользуется покровительством гянджинских шахов. Основные сведения, хотя и весьма расплывчатые, дошли до нас из дастана XIII века «Мехсети и Амир Ахмед», который повествует о жизни поэтессы в Гяндже. Рукопись эта хранится в Институте рукописей Азербайджана, в Стамбуле и в Лондоне.  Всю оставшуюся жизнь поэтесса проводит в своём родном городе, где и умирает.  К сожалению, до нас дошла только малая часть произведений Мехсети, найдены они были в различных книгах и рукописях XIII-XVII веков. Значительная доля её лирических произведений обнаружена в вышеупомянутом дастане «Мехсети и Амир Ахмед». Сейчас опубликованы 257  рубаи и 30 стихотворных фрагментов поэтессы. Основные темы её творчества – это различные формы любви, то есть любовь к человеку, любовь к людям и любовь к Богу. Её рубаи проникнуты нежностью, гуманизмом, эпикуреизмом и суфийскими размышлениями.  Ясных доказательств о принадлежности Мехсети к суфиям нет, хотя в её лирике встречаются и так называемые суфийские рубаи, где она говорит:

    «В одной руке у нас бокал, в другой руке Коран,
    То в пресной трезвости живём, то наш рассудок пьян,
    Кто мы в нервном мире сем, ответить мудрено,
    Не иноверцы, не свои средь истых мусульман.»

    Мехсети Гянджеви
    Рубаи
    «Ничто не в силах нас заставить разлучиться!
    Какою клеткою в плену удержишь птицу?
    Кого ты оплела жгутами чёрных кос —
    Того оковами не удержать в темнице.

    Помогут ли слёзы теперь и губ моих пламя сухое?
    Навылет пронзила мне грудь ты пущенной метко стрелою.
    Я думал, что этой любви ручей мелководен и узок, —
    Но чуть оступился, и вмиг под воду ушел с головою.

    Сказать ли, что с моей душой ты, став надменной, сделала?
    Ты жизнь бесценную досель — ничтожной, бренной сделала
    Была бы, как твоя коса, ночь длинною, — тогда
    Все рассказал я, что со мной твоя измена сделала.

    Не сплю я по ночам, а плачу. И от слёз
    В моих глазах туман, черней твоих волос.
    А если и усну, то вижу сны, ещё
    Запутанней твоих рассыпавшихся кос.

    Я горестный день расставания знал.
    Что лживы твои обещания, знал.
    Клянешь ты меня, а клялась мне в любви!
    Но верь — я все это заранее знал.

    Все, чем долгие ночи в беспамятстве жил я, — ушло.
    Наважденье, бесценных богатств изобилье — ушло.
    Свет души моей, мыслей хранительница сокровенных!
    Ты ушла, и все то, что тебе говорил я, — ушло.

    С протянутой рукой увидев бедняка.
    Спешу ему отдать запястья и шелка.
    Две сотни праведных сердец сынов Гянджи
    Отдам, чтоб нищету утешить старика.

    Желанный ли гость колосок там, где рдеют тюльпаны?
    На розы взглянув, любоваться шипами не стану.
    Зачем же, юнец, бородою курчавой гордишься?
    Пусть щеки твои будут схожи с зарею румяной.

    С кувшином из золота мир этот схож —
    То горькую воду, то сладкую пьешь:
    Но смертного часа оседлан скакун, —
    Недолго ты здесь, на земле, проживешь.

    Ты спьяна выронил вчера кувшин из рук.
    О камень грохнувшись, заговорил он вдруг: —
    Стал грудой черепков в единый миг, хоть я
    Таким же, как и ты, был только что, мой друг.

    Роза пунцовая вдруг побледнела —
    К ней соловьиная трель долетела.
    Листья срывая, она растерзала,
    Словно безумная, в кровь свое тело.

    Ярко озаряет сад наш пламя роз.
    Жизнь — халат, расшитый лепестками роз.
    Дунет ветер смерти — не найдешь тогда
    В вырытой судьбою чёрной яме роз.»

   

    Примечание. Иман Малеки, современный классический иранский художник (из его работ):

    

    

    

    
    (в неподвижной точке времени, приблизился к абсолюту)

 

Примечание. Мои фото Ирана:
http://starboy.name/iran/iranm1.html
http://starboy.name/iran/iranm2.html
http://starboy.name/iran/iranm3.html
http://starboy.name/iran/iranm4.html
http://starboy.name/iran/iranm5.html
http://starboy.name/iran/iranm6.html
http://starboy.name/iran/iranm7.html
http://starboy.name/iran/iranm8.html
http://starboy.name/iran/iranm9.html
http://starboy.name/iran/iranm10.html
http://starboy.name/iran/iranm11.html
http://starboy.name/iran/iranm12.html
http://starboy.name/iran/iranm13.html
http://starboy.name/iran/iranm14.html
http://starboy.name/iran/iranm15.html
http://starboy.name/iran/iranm16.html
http://starboy.name/iran/iranm17.html
http://starboy.name/iran/iranm18.html
http://starboy.name/iran/iranm19.html
http://starboy.name/iran/iranm20.html


    Примечание. Восточные картинки (все вперемежку):
    http://www.starboy.name/html/i2.html
    http://www.starboy.name/html/ir1.html
    http://www.starboy.name/html/ir2.html
    http://www.starboy.name/html/ir3.html
    http://www.starboy.name/html/ir4.html


Примечание. Картинки Иран:
http://starboy.name/iran/irana1.html
http://starboy.name/iran/iranb1.html
http://starboy.name/iran/iranc1.html
http://starboy.name/iran/irang1.html
http://starboy.name/iran/iranf1.html
http://starboy.name/iran/iranf2.html
http://starboy.name/iran/irand1.html
http://starboy.name/iran/irand2.html
http://starboy.name/iran/irand3.html
http://starboy.name/iran/irand4.html
http://starboy.name/iran/irand5.html
http://starboy.name/iran/irand6.html
http://starboy.name/iran/irand7.html
http://starboy.name/iran/irand8.html
http://starboy.name/iran/irand9.html

http://starboy.name/iran/irdop2f1.html


    Примечание. Крепость Керим-Хана, самого благополучного правителя Ирана   
    http://www.starboy.name/iran/karim.htm



    Мечети


    Примечание. Фантастичны изумрудные мечети Ирана с покрытием потолков маленькими осколками зеркал... Царство зазеркалья…



                ***
    Под новорожденною луной
    Мечети купол голубой…
    Волшебна ночь, тепла, темна,
    Востока сказкой создана. 



                ***
 Утра луч,
 Муэдзина глас,
 Над мечетью серп,
 О спаси, Аллах!



    Примечание. Я стоял в чудесной мечети, переливающейся, сверкающей маленькими зеркалами, находясь, словно в царстве Снежной Королевы… и молился в душе, разговаривая с Абсолютом… ибо истинный Бог един (не христианский, не мусульманский, не индуистский и т. п.)… НР, проходя мимо, увидел меня и заметил: «Не знал, что ты – мусульманин… вот так и узнаешь людей…» На что я улыбнулся… подумав про себя: «Бог един…» Просто в прекрасном храме (и с геометрической точки зрения), в месте, которое по идее должно быть произведением искусства, выражать достижения лучшего, что могут мастера, я обращался к Абсолюту, законному Творцу Мироздания...

    (В мечети лежал раскрытый дорогой Коран на подставке посреди залы. НР сказал мне, садись за чтение, я тебя сфотографирую, тебе очень подходит образ читающего Коран, я так и сделал)


   
                *** 
    (в персидской мечети)
    Приподнят в настроенье дух
    Потусторонней сказочностью мира,
    Возвышен, просветлен… вокруг
    Сияньем изумрудного эфира.

    Я словно в сферу заключен
    Орнамента восточного, мечты,
    И в ней к Аллаху вознесён
    Над миром в царство красоты.

    *купола, составленные из маленьких симметричных зеркал, свидетельствуют о множестве, многогранности, равенстве и единстве Абсолюта, Бога, Его фрактальности, отражая мир… Очень удачное решение в представлении Аллаха…



                ***
    В глубинах тьмы освещена,
    Мечеть в ночи вознесена;
    Звезда над куполом сияет –
    Пророка явь предвосхищает.
 


                ***
    На фоне снежных гор
    Восточный полумесяц…
    Над куполом простор
    Небесных бездн–воскресиц…



    Примечание. В темноте огромный мавзолей Хомейни подсвечивается и поболе, покрасивей мавзолея Ленина будет…



                ***
    Фонтаны бьют у солнечной мечети,
    Прохладу свежую даря…
    В полдневный зной неторопливы речи,
    Нетороплива жизнь – восточная стезя.



                ***
    Под куполом огромным тишина,
    Свет витражей играет на коврах,
    Не торопясь проходят времена,
    Недвижим в вечности Аллах.

   

                ***
    Изящны башни минаретов,
    Цвета прекрасны витражей,
    Что пропускают свет приветов
    От Бога солнечный лучей…



                ***
    Цветной витраж,
    Не пленяй меня
    Персидским узором!..
    И так душа моя
    Поселилась в нем…



                ***
   Узоры куполов в персидских храмах изнутри напоминают соты граната… 



                ***
    На персидском ковре
    Гранат огнеокий,
    Родовая житница.
                Родина.


    Примечание. О гранате. «В далекой бесплодной пустыне стоял прекрасный сад, который принадлежал дэвам (злым духам). Там росли растения, которые могли излечить от всех болезней на свете. Но дороже всего было гранатовое дерево. Раз в год приносило оно три плода. Чтобы найти достойного зятя для своей дочери, великий царь приказал женихам принести плоды из этого сада. Лишь одному из них удалось проникнуть в сад и сорвать плоды. Пришлось ему сразиться с дэвами и освободить из их плена свою невесту. А когда вернулся обратно, узнал, что зачахло царство. Ибо разразился там великий голод, и сам царь лежит при смерти.
    Тогда разрезал юноша первый гранат и спас царя от смерти. Соком второго вернул плодородие и жизнь скоту. А когда разрезали третий, оказалось, что несть числа в нем сверкающих самоцветов, стоили которые больше всего царства.
    Раскатались те самоцветы гранатами по всей земле, приносящими жизнь и силу тем, кто их любит. Великую силу любви и силу жизни открывают они всякому, кто их найдет. Но нельзя эту силу ни передать, ни подарить — она принадлежит только тому, кто их найдет».
    «С многочисленными семечками, гранат долгое время был символом плодородия, изобилия и вечной жизни. На Ближнем Востоке, откуда гранат родом, его звали "королем всех плодов". Есть мнение, что хвостик на вершине граната стал прообразом королевской короны. А в Древнем Египте умерших хоронили с плодом граната, символизировавшим надежду на возвращение. Рожденный на востоке гранат стал национальной эмблемой Испании. И даже дал название целому городу: Гранада названа так по аллее гранатов, посаженных маврами.»



                ***
    Иранка в чадре
    Под (цветущим)
    Гранатовым деревом… 

 

                ***
    Зеркальная мечеть,
    Приют Аллаха.
    - Оставь, входящий, меч!
    Любовь чиста без страха…



                ***
    В Навруз от зла очищен домик,
    Огонь пылает в алтаре…
    И на украшенном столе
    Персидского поэта томик.



                ***
    Голубая тишина
    Вод у древности мечети,
    Голубые купола (небеса),
    Вечности предтечи…



                ***   
    Тенистый дворик у мечети,
    Фонтан спасительной прохлады,
    Узоры голубые клети,
    Прибежище наяды. 



                ***
    Мечетей светлых витражи
    Вселяют благостное чувство,
    Мистерий, сказок миражи, –
    Востока дивное искусство.



    Примечание. Посмотрел, как при мечетях сидят в пыли, трудятся мастера, изготавливающие голубые изразцы… кропотливый, тяжелый труд…



                ***
    Под куполом звёзды – словно ромашки,
    Орнаменты синие – то ль васильки?
    По небу плывут облака иль барашки?
    Рисунок персидский – всё птицы, цветы.   

   
   
                ***
    В окно мечети свет струится,
    Словно павлин расправил хвост, -
    И в самом деле, нарисованная птица
    Несет под куполом почётный пост.

    

   



                ***
    Купол мечети -
    Купол неба,
    Усеянный звездами.



                ***
    В прохладной голубой воде
    На фоне голубого неба
    Стремленье (в небо) голубого минарета,
    Подвластного божественной судьбе…



                ***
    Голуби облюбовали минарет,
    Посланники Аллаха, мира,
    Свободы нам неся завет
    С высот синеющих эфира (кумира).   



                ***
     Голуби любят
     Голубые минареты
     Мечетей мира…   



                ***
    Перековка религий – мечети на местах зороастрийских храмов, церкви на местах языческих храмов и т. п.



    Примечание. Встречаются и христианские храмы с классическим искусством – как глоток европейской культуры в мусульманском мире.
 

    



    Примечание. Иран – страна ариев (там даже обосновывались эсэсовцы)… Дарий был рыжий с зелеными глазами.

    Примечание. В Иране повсюду солнечные символы – свастика… иранца считают себя потомками арийцев, название «иранцы» – от арийцы… но арийцы эти пришли из восточно-славянских земель. Ну да арийцы побили псевдо-арийцев (германцев).   

    Примечание. В Туркменистане до сих пор живут, встречаются славные арии – беловолосые с голубыми глазами…
   


                ***
     Глаза твои, что воды на Босфоре,
     А волос – цвета чёрного крыла,
     Ты синеву очей взяла у моря,
     Арийка истая краса…

         

     Примечание. Когда мы пошли по святым местам… в мавзолей «непорочной Фатимы» в Куме, я взглянул на НР, а он – в попсовой (с каким-то вычурным рисунком) футболке, шортах, шлепанцах, чёрных очках… паломник!.. мусульманский… рядом Андрей-нефтяник с лицом – «рязанским пряником» (как он сам выразился). «Точно нас таких не пустят к святыням, - подумалось мне»… Я-то один мог легко затеряться… Женщины в чёрных одеждах с ног до головы, видны только глаза… Правда, если бы меня спросили, то я не смог бы понять, тем более что-то сказать. Гид сказала нам, если спросят, отвечайте, что мы, мол, паломники из Дагестана, Махачкалы («махачкалинские бродяги»)… Но так и получилось: нас, как увидели вместе, да еще у некоторых фотоаппараты – точно фоторужья, с длинными огромными объективами (как у почтальона Печкина), сразу остановили и стали выяснять, кто мы и откуда, потом вышел представитель одной из главных святынь Ирана и устроил нам сам экскурсию.
       
    Примечание. НР много шутил, по каждому поводу. Мне было весело, но Артём заявил, что шутки НР его вовсе не веселят… это тоже было весело…

     Например: все сели за стол, но кебабов не было (а надо признаться, в Иране это национальное блюдо, и их готовят еще вкуснее, чем в Турции). Придя самым последним, НР подошел к (шведскому) столу и, глядя на всех, набирая только что приготовленные, горячие кебабы, с улыбкой произнес: «А здесь кебабы дают…» По идее, все должны были броситься за кебабами, но ради приличия, чтобы не показаться невоспитанными, никто не встал и не пошел за желаемыми кебабами…

     Когда мы плыли в лодке по изумрудной, глубокой и прозрачной воде в пещерах со свисающими огромными сталактитами, любуясь удивительной красотой, навстречу нам плыла лодка с иранцами, они стали кричать что-то на своем языке и махать руками, в ответ им НР стал махать руками и кричать, отвечая, что слышал от них: «Алехалемале, салеманесекиргуду…» и т. п. в том же духе. Мне стало смешно…      

    Когда я на очередную шутку НР ответил, что у меня цифровая камера, НР заметил (опять в штуку): «Видели мы твои электронные девайсы…» (это о моем блокноте с авторучкой, ибо я много записывал, что мне приходило в голову по дороге или если я узнавал нечто новое).
 
   

    Примечание. Посетил мавзолей Авиценны – ученого, медика, философа, поэта… (смотрите и читайте о нем самостоятельно). Например: об Авиценне: http://starboy.name/iran/Avencenna.htm

      



                ***
    Мудрец в чалме в тени покоев
    У изразцовых дивных (синих) плит,
    Под аркой Персии узоров,
    Задумчив, с книгою сидит.

    Прохладный ветер ублажает
    Его седую бороду,
    Он поминутно замирает,
    Читая новую главу.

    Волшебный старец, одинокий,
    Символизируя Восток,
    Мистичный, дикий и далёкий,
    Был вместе с тем внутри (хитрец) глубок.



    Примечание. Мистика чалмы… Сулейману дервиш преподносит белую чалму в знак надвигающихся бедствий… Я слышал про исчезающих и появляющихся стариков в чалме…Заколдованная чалма – прямо, шапка-невидимка из восточных сказок…

   

                ***
    Мудрец восточный перед книгой,
    На голове бела (темна) чалма,
    Познать, изведать тайны мира –
    Его заветная мечта.       

    *чёрная чалма – свидетельство ранга духовного лица



                ***
    Чалмой пребывать в облаках мудрости

    или

    Чалмой витать в облаках мысли (фантазий)

    или

    Чалмой коснуться небес


   
                ***
    Слова персидского поэта
    Начертаны на чаше винной:
    «На дне, в забвенье света,
    Ты мудрость обретёшь невинной».

   

    Розы и соловьи

    Примечание. Розы ароматны по утрам, перед рассветом, ибо Солнце отнимает их аромат…



                ***
    Лепестки персидской розы
    Прохладительный фонтан
    Усладил, что утром росы,
    Или утренний туман.

   
    Примечание. Иран – Гюлистан – «сад роз». Голландия славится розами... но розы там появились с Востока. Гюлистан – так называли издревле Персию, родину розы.

    Примечание. Родиной "королевы цветов" считается Персия (Иран) . По-персидски роза называется гюль. Гюлистан - значит "сад роз". С давних пор Персия ласково называется Гюлистаном. Персы выращивали розы в садах и внутренних дворах, украшали ими комнаты, купальни, могилы.
    Персы любят цветы, и самой популярной темой их поэзии является красота весны и любовь соловья и розы.. . Если розу срывают, соловей вскрикивает. Весна прекрасна, но, к сожалению, мимолетна. Тема эта нашла широкое отражение в персидской литературе, самым ярким представителем которой был Омар Хайям.

    «Кто розу нежную любви привил
    К порезам сердца, - не напрасно жил!
    И тот, кто сердцем чутко слушал бога,
    И тот, кто хмель земной услады пил!»

    Поэты Древней Персии посвятили царице цветов «сотни томов». Гюлистаном – страной роз – нежно называли певцы владения шахиншахов.

 

    Сказания этой мусульманской страны говорят о розе так: роза - подарок Аллаха, который долго выбирал, кого же ему сделать повелителем цветов на земле. Остановил он свой выбор на розе и лотосе (нильской водяной лилии), но лотос был слишком сонливым цветком, поэтому Аллах и избрал розу, наградив ее острыми шипами, чтобы никто не мог оспорить ее превосходства. (На свадьбе в Иране принято создавать букет невесты из белых роз.
    Триумфальное шествие по миру роза начала именно с Ближнего Востока (Ирана) . Сначала она попала оттуда в Грецию, потом в Египет, Рим, Францию, Китай.
    Персидские сказания запечатлели прекраснейшую из легенд о рождении красной розы: сладкоголосый соловей был пленен красотой белой розы, он сильно, сильно обнял ее. Острые шипы цветка вонзились ему в сердце, и кровь птицы окрасила лепестки розы. Поэтому она и стала символом жертвенной настоящей любви в Персии, любви за которую можно пожертвовать всем.
   Из персидских поэтов особенно воспевал розу знаменитый Хафиз, в память чего он погребен в местечке Кессер, представляющем самый обширный на всем свете сад роз.
   Беседка-гробница Хафиза – иранский храм Любви. Ведь в доме каждого перса непременно имеется томик со стихами поэта о страсти, свободе и радости жизни. А к его могиле обязательно приходят с цветами. Здесь влюбленные просят о взаимной любви и о счастливом союзе.»



                ***
    (Персидская роза)
    Пышна, нежна и бархатиста,
    Росой умытая с утра,
    Так упоительно душиста
    И так волнительно чиста,
    Так ароматна и пушиста, 
    Ирана гордая краса.



                ***
    Весенней ночью лунно-ясной
    Любовник розы юной страстный,
    Залившись звучно, соловей
    Поёт ей о любви своей.



                ***
    Весенней Персии сады,
    Горят тюльпаны по лугам,
    И маков красные главы
    Внимают ветрам и горам…



                ***
    Юные тюльпаны
    Стройными рядами
    Пылко пламенно горят,
    Что ланиты ясноокой
    Девы Персии глубокой;
    К Солнцу тянутся, дрожат…      
      


                ***
    От горного тюльпана,
    Вспорхнув, бархатистая бабочка
    Взмыла к Солнцу...   



                ***
    Хребет гористый снежный;
    Ирана трепетный цветок,
    Тюльпан весенний, нежный,
    Под Солнцем ярок, одинок,
    На жизнь благословенный,
    Качается – лишь дунет ветерок…



                ***
    Снег убелил отроги гор,
    Прозрачна высь синеющего неба
    Уносит дух в бескрайности простор…
    - О, что же на земле я делал*?..   

    *вопрос о смысле жизни


    Примечание. Можно почувствовать, вдохнуть в себя вместе с музыкой гор, какая сила заключена в горах!

    Восточная музыка плывет, стелется, над долиной, над пустыней…



               ***
    Подножье снежных гор.
    Трав зеленеющих ковер.
    Туманы свежих рос,
    Алеет маковый узор… - 
    Долина упоенья снов.



               ***
    Вино я из пиалы пью
    Под сливою цветущей,
    И сам вино с любовью лью
    В пиалу девушке поющей…
    И рядом соловей залился,
    От ароматов роз забылся.



               ***
    Прекрасны розы Гюлистана,
    Картин персидских волшебство;
    Журчанье мирное фонтана,
    Здесь обитает божество.



               ***
    Огонек персидский Зороастры
    Светится надеждою в ночи,
    Путеводною звездой Ахура-Мазды,
    Ты его в ладонях сбереги.   



               ***
    Персидской розы аромат…
    Лейла, Меджнун в миниатюрах,
    Дурманит сон цветущий сад,
    Любви влиянье в сурах.



    Примечание. Персидская миниатюра сформировалась в основном под влиянием китайской и индийской… мир тесен.
   
    Некоторые персидские миниатюры: http://starboy.name/iran/irdop1f1.html



               ***
    В окно резное персиянки
    Глядится томная Луна…
    - Как ароматы сада манки,
    Как сладки трели соловья!..    

   

               ***
    Месяц над кувшином,
    Что в окне, в ночи;
    Девушка с почином
    Арабесок для души, -
    Рисует (пишет)…
   


               ***
    Ночная глубина сродни
    Творенью женской глубины,
    Неведомому из ничто исходу
    Подвластно божьему* закону.

    *божьему – научному (но во многом неведомому), но основанному на закономерностях



               ***
    Персидской вязи письмена,
    Стихи возлюбленной Востока,
    Любовью связаны слова,
    Узорами божка Эрота (любви порока).



    Примечание. В восточной лавке купил набор картинок с прекрасными гуриями-персиянками… а на обратной стороне была персидская лирика…

 


Примечание. Поэтичные картинки:
http://starboy.name/iran/iranki1.html



                ***
    Беседка поэта,
    Где с милой познал
    Он радость рассвета,
    Вкушая фиал…

    По кущам в округе
    Звенят соловьи
    Призывом подруги
    В предутро весны.



                ***
    Весною расцветшее древо;
    С фиалом под древом поэт,
    Танцует восточная дева…
    Любовью рождается свет.



               *** 
    Поэт и персиянка
    На берегу реки,
    Где вишни расцвели,
    Проводят время в пляске
    И таинстве любви…



               ***
    Весной отрадна мудрецу
    Краса прелестной персиянки,
    Хоть не по годам и не к лицу,
    Но танец очаровательной беглянки
    Вернет и молодость ему.



               ***
    Луна над пустыней,
    Персидский дворец.
    Красавица с лирой,
    Повержен мудрец.



               ***
    Персидские волшебны ночи,
    Таинственная нега… и вино,
    Темнеют персиянки очи,
    Любви пролитое тепло.



               ***
    Глаза газели опустели,
    Пустив небытия слезу,
    Одни оставшись, потускнели;
    Кто приголубит сироту?..      


   
    Персидская миниатюра в письме…



               ***
    Вино для девицы,
    В чью чашу нежно и трепетно
    Смотрит газель …



               ***
    Вино подобно ветру:
    Зашумит в голове,
    Словно ветер в листве…



               ***
    В пруду отразились
    Персидская беседка… и месяц…
    И лик прекрасной… 



               ***
    Персиянки отдыхают
    Под цветущим персиком (гранатом).
    Пиалы с чаем.



               ***
    Иранская (персидская) модница:
    Манто и поясок,
    Туфли на шпильке…


 
               ***
    Цветок – символ жизни,
    Смысл ее заключен в нем,
    Расцвет и увядание.



               ***
    Снежные горы,
    Зеленеющая долина,
    Красные маки…



   
                ***
    Снежные белеют хребты;
    На зеленеющих лугах
    Красные маки у подножия гор…


    

    


   
               ***
    В зеленеющем предгорье
    Маковый цвет внемлет
    Каплям дождя…



               ***
    Весенняя долина
    Покрыта цветами…
    Дымка (поволока) любви…



              ***
    От любви Меджнун
    Стал бледнее месяца,
    Почти исчез…



              ***
    О, потерянный Меджнун,
    Брат-близнец,
    Мне знакомо твое страдание…

 

              ***
    Плакучая ива – Меджнун
    У родника слёз…
    По коему плывут
    Опавшие цветки вишни –
    Воспоминания о Лейли…



              ***
    Тюльпаны щек
    Алеют от стыда
    При виде возлюбленного…



              ***
    Шмель уснул
    В алеющем тюльпане,
    Убаюканный ветерком…



              ***
    Дрожа на ветру,
    Капля росы скатилась
    В розовый бутон…



              ***
    Облаку весною рад тюльпан,
    Что ласкает тенью,
    Что обрызжет стан…
   
 
 
    (по мотивам влюбленной девушки с Востока)

             ***
    (влюбленная, от стыда)
    Заалели красны щеки
    У тюльпана по весне,
    А у девы рдеют розы
    На ланитах, на лице…



             ***
    С гор весенних
    Ветерок подул…
    То ли милый в сенях
    Мне к устам прильнул…


 
             ***
    (по осени)
    Персики, гранаты
    Я в саду считаю…
    Милый за горами,
    Не вернется – знаю…



             ***
    Холодна река в горах,
    Перейти – прохладно,
    Милый мой в чужих краях,
    Весточка – отрадна…


   
             ***
    Дыни сладкой аромат…
    Надкусила я, не скрою, -
    Может, милый будет рад
    Вслед вкусить за мною.



             ***
    Ожидая возлюбленного друга,
    Девушка приготовила вино,
    Вино (ночной) любви.



             ***
    Вином прекрасной дивы,
    Вином (ночной) любви
    Влюбленный пьян поэт.


    
             ***
    Ветер овеял
    В полдневный зной
    Шатер любимой.



             ***
    Месяц посетил
    Шатер любимой
    Ночью в пустыне.



            ***
    Султан Ночи
    С Шахерезадой в шатре,
    Сказки любви.



           ***
    Узорчатым ковром стелиться перед персиянкой… впитывая в себя прах с Ее ступней…


      
           ***
    Переликая, нежносердная…



           ***
    Дынегрудая пери



           ***
    Белый старец    
    С юной дивой
    Под цветущей вишней…

   

           ***
    Гурия подала
    Седому старику
    Чашу райского вина…



           ***
    Гурия в цветах
    Старца при летах
    В сердце молодит…

    (картинку вставь)



           ***
    Художницы-персиянки
    Перед мечетью рисуют
    Птиц и цветы…


   
           ***
    Девушки Исфахана
    Самоуверенные,
    Самовлюбленные…



           ***   
    Исфаханская краса
    Гордая, культурная,
    Тёмны волосы, глаза,
    Да чадра ажурная (амурная).



           ***
    Грёзы под чадрой*…
    *интересно, какие фантазии таятся под чадрой? (коль так сдерживает, скрывается сексуальность, флирт; сказки 1001 ночи дают нам некоторое представление)



           ***
    Глубоко, потаённо протекают реки любви, словно воды пещер Ирана… еще глубже схоронены от глаз…



           ***
    Персидский бархат роз и бархат очей роднит…



           ***
    Бархат очей
    В розах одичалых.
    Дикая любовь…



           ***
    Любовь дикарки…



           ***
    Тёмно-бархатное
    Небо пустыни.
    Заварные иранцы…


   
    Примечание. Мы из Тегерана… лучше звучи: мы из Тиграна…


    Примечание. Внешне и внутренне я все же похож на персидского поэта… Я очень вошел в этот образ, тем более он мне близок… Да, восточный поэт посреди цветущего сада роз и плодовых деревьев, это я… в халате и чалме… Посмотрев на себя в зеркало: бородатый, с восточными чертами – точно персидский поэт, таким я и переживал себя в Иране…



             ***
    Персидский поэт,
    Где твои стихи,
    Где твоя чаша*?..

    *ныне с введением сухого закона в Иране, вина особо не попьешь, хотя умудряются



             ***
    Даритель жемчуга,
    Поэт персидский,
    Стихи, что ожерелье нанизал…
                Низами…



             ***
    Капля весеннего дождя
    Пробила океан многоводный,
    Сокрывшись в раковине,
    Обернувшись жемчужиной.
   

    Примечание. Персидская легенда о жемчуге.
    «Над  загадкой  рождения жемчуга  люди задумывались  очень  давно.  Есть персидская легенда  о дождевой  капле,  которая  своим  смирением растрогала океан. Расставшись с тучей вдали от берегов, над которыми она  родилась, эта первая капля взглянула вниз и воскликнула: - Как  короток  мой век  в сравнении с  вечностью! И как ничтожна  я в сравнении с безбрежным океаном!
   - В твоей скромности большая мудрость, - ответил океан.  - Я сохраню тебя, дождевая капля. Я даже сберегу таящийся в тебе блеск радуги. Ты будешь самым драгоценным из сокровищ. Ты будешь повелевать миром, и даже больше: ты будешь повелевать женщиной.»


    Примечание. Познакомился с поэзией Алишера Навои («Смятение праведных», «Фархад и Ширин, «Лейли и Меджнун», «Семь планет», Стена Искандера»), а также с поэзией Низами («Сокровищница тайн», «Хосров и Ширин», «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц», Искандер-наме»). P. S. Темы довольно схожи.


    Примечание. Низами изображает А. Македонского пророком истинной (мусульманской) веры… Ну это уж слишком!.. (Да и Сократа тоже путает с Диогеном, путая и времена жизни…)

   
    Примечание. Низами уже в 12 веке обнаруживает знание основных атрибутов Бога (что я привел в рассуждениях об абсолюте).

   

                ***   
    Стихов восточных вязь долга,
    Жемчужин редких красота.
    Нанизывает перлы Низами,
    Вплетая драгоценности в стихи.



                *** 
    Плетет Навои свой узор,
    Что чётки, длинный разговор;
    Восточной мудростью пестрит,
    Блистая, ярок каждый стих.

 

    Примечание. Фирдоуси – значит, сад, и отец его был садовником…



    Примечание. «Рудаки является основателем персидской литературы, родоначальником поэзии на фарси-дари, основоположник поэтических жанровых форм. Рано прославился как певец и музыкант-рапсод, а также как поэт. Получил хорошее схоластическое образование, хорошо знал арабский язык, а также Коран. Факт слепости Рудаки от рождения опровергает советский ученый Герасимов М. М., автор методики восстановления внешнего облика человека на основе скелетных остатков, утверждая, что ослепление наступило не ранее 60 лет. Иранский ученый Саид Нафиси, который утверждает, что Рудаки и Амир Наср Сомони (правитель из династии Саманиды) были исмаилитами и в 940 году было большое восстание против исмаилитов. По совету визиря, который ненавидел Рудаки, Амир Наср приказал ослепить поэта и конфисковать его имущество. После того, как другой придворный поэт, ранее завидовавший Рудаки, пристыдил Амир Насра тем, что «В истории, ты запомнишься как правитель, ослепивший великого поэта». Амир Наср, сильно пожалев о содеянном, велел казнить визиря и щедро одарить Рудаки, но поэт отказался от щедрых даров и умер в нищете в родной деревне Панджруд. Рудаки свыше 40 лет возглавлял плеяду поэтов при дворе саманидских правителей Бухары, достигнув большой славы.»



                ***
    Поэзия персидского дворца,
    Дервишеская бедная лачуга:
    Поэта бытовая нищета
    И царские красоты духа. 



                ***
    Наивен Навои,
    Узбек-гуманист,
    В узорном покое
    Добряк-моралист.



                ***
   Поспешим мы в Харабат,
   Где певал поэт и маг,
   Где закутавшись в халат,
   Сам Хафиз творил Намаз.

   
   
   Примечание. Первое, что я увидел, прилетев в Иран, – это ночное изображение мавзолея Хафиза – визитную карточку Ирана.
 


                ***
    Беседка Хафиза сияет* в ночи,
    Над нею собрат – месяц тонкий,
    Рассыпались звезды в бездонной глуби,
    У роз соловей заливается звонкий.   

    *подсвечена



                ***
    В объятьях ночи, роз цветущих
    Хафиза мавзолей утоп,
    Внимая соловьям поющим,
    Поэт персидский одинок.



                ***
    Одинокая беседка; с небесами
    Тихий у Хафиза на могиле спор,
    Словно с Богом сам поэт стихами
    Свой ведет полночный разговор…
   

    Примечание. Хафиз знал Коран наизусть… (имя «Хафиз» и означает «знающий Коран»).      
   
    Примечание. Хафиз-дервиш, наиболее близкий мне по духу персидский поэт, подобен бедному рыцарю, или точнее, поэту-бродяге в заплатанном халате перед своей царственной возлюбленной.



                ***
    В тени могил и мавзолеев,
    У изразцовых древних плит,
    Где ветер в кипарисах веял,
    Сидел в раздумиях пиит.
    


                ***
    Спустился вечер над Ширазом,
    Ночная тень на холм легла.
    Перед молитвою-намазом
    Душа очиститься должна.



    Примечание. Шираз – город садов, цветов, соловьев, стихов, поэтов, вина, любви…

    Представьте, вы провалились на много веков в истории в прошлое и попали в сад, где бьют фонтаны и играют лютни, к царственно-прекрасной ясноглазой персиянке (сказочной Шахерезаде) в восточных одеждах, и удостоились чести обедать с Ней и, понимая Ее, улавливать все движения души Ее, - это сказочно…



                ***
    Волшебные персидские дворцы
    Мне навевают о востоке сны…



                ***
    Персидские узорные дворцы
    Утопли в радужных цветах,
    Как завещали праотцы
    Цвести в чарующих садах.



                ***
    В тени персидского дворца
    Уютный дворик, роз чалмы,
    Прохладна бирюзовая вода…
    Поэт здесь, отдыхая от труда,
    За чаем проводил часы. 



                ***
    Бассейн пальмами обсажен,
    Жары тенистый уголок,
    Диван расписанный наряден,
    Под сенью здесь скучал пророк. 



                ***
    Жара персидских двориков,
    Журчанье прохлодительной воды,
    Спасительная тень на ковриках
    Под сенью чайханы…

    Душистый чай, кальян,
    Спокойствие и плавность див,
    Меж роз душистых полупьян,
    Восточный созерцаю миф… 



                ***
    (прямо как в сказке «Аленький цветочек»)
    Просит дочка у отца,
    Досточтимого купца,
    Паранджу из Хорасана,
    Да цветок из Гулистана*…
 
    *персидский сад роз у шахского дворца



                ***
    Подарю тебе я розу из Шираза,
    Подарю тебе персидский я ковер,
    Пусть сияет небо из алмаза,
    Как сияет твой персидский взор.


   
                ***
    Свет пролился сквозь решетку
    Витиеватой, замысловатой вязи,
    Пригрев дремавшую красотку,
    Лик ясноглазой Шази*…

    *Шази – арабское имя, означающее «ароматная, душистая»



                ***
    В чайхане душистый чай,
    Сласти Шази подает,
    В уголке цветочный рай,
    От жары фонтанчик бьет…


    Примечание. В Иране много (русских) старых самоваров, повсюду самовары… Видно, иранцы любят чаепитие… В России уже почти не встретишь самовары, раритет…



    Примечание. Персиянки на лубочных картинках похоже на московских барынь бальзаковского возраста.



                ***
    Персидские узорные дворцы,
    Прибежища тенистые прохлады;
    Во двориках цветущие сады
    Очарованью персиянок рады.



                ***
    В цветущем садике гуляют персиянки,
    С глазами ясными, огромными… темны,
    Очаровательны, загадочны и манки,
    Увидел их – и чувства пленены!



                ***
    Тюльпан красавица вдохнет,
    Пылая краскою ланит,
    Темно очами полыхнет,
    Поэзией сердца поит (томит).



                ***
    Весенний дремлет сад.
    Красавица подносит чашу,
    Благословляя землю нашу,
    Прибежище земных услад,
    Под сенью кущ цветущих,
    Под звуки птиц поющих, -
    Сие поэту желанней всех наград…



                ***
    Дворец волшебный в цветнике –
    Посланник сказочный Востока –
    Утоп меж роз в небесном сне
    Прибежищем для гурий и пророка.



               ***
    Птицы щебечут
    В клетках в саду,
    Дивы лепечут
    Рядом в кругу.



               ***
    Поют ли в клетках соловьи?
    Один, - я знаю точно, -
    В неволе отказался петь.



               ***
    Сладкая неволя в плену у персиянки…



               ***
    Красавица айвана*,
    Творенье Гулистана(1),
    Укутанная в газ,
    Восточных черт тая соблазн,
    От Солнца скрылась под навесом
    Беседки сада, где гуляет ветер…

    *айван – 1) терраса с плоским покрытием, поддерживаемым колоннами или столбами, в среднеазиатских жилищах, мечетях и др. 2) Обширное сводчатое помещение, открытое с одной стороны во внутренний двор, иногда выступая в сад

    Гюлистан – страна роз (и соловьев)



               ***
    (цветок Ирана)
    Пламенем тюльпана
    Рдеется краса,
    Что цветок Ирана,
    Юная Айша.

    Ясные ланиты,
    Темнота очей,
    Губы не испиты
    В сладости ночей.

    Прошуршат шальвары
    В зелени садов,
    Пыхнут ароматы
    Пылью со цветов.



             ***
 Средь алых тюльпанов
 Твоя красота,
 Невинна улыбка,
 Темнеют глаза…
   


                ***
    Струйки крови аргаваны…



                ***
    На фоне неба голубого
    Цветущая ветвь олеандра,
    Серебрится струя…



                ***
    Как себя чувствуют лебеди
    В прудах персидских дворцов?
    Словно в сказке…

   

                ***
    Весенняя дымка
    В персидском саду;
    Игривая рыбка
    В прозрачном пруду.



                ***
    Персиянки с рыбками играют
    В чистом голубом пруду;
    Купола мечетей отражают
    Вечера лучистую звезду*.

    *Геспера (Мою звезду)



                ***
    В гарема комнате резной
    Полно дневного света;
    Под сению листвы густой
    Тень приглушённа для поэта*.

    Играют солнечные блики
    Сквозь шелест листьев на полу,
    И персиянки белолики
    Взирают сонно на игру…

    *поэт в воображении проник в святая святых гарема

    (128 стр. )



                ***
    В гарема сладостной сени (тени)
    Поспели красные гранаты,
    Фонтана чистые струи
    Журчали, как стихи Саади.

    И все же девушкам тоскливо
    В плену волшебного мирка,
    Не лютня им уже не мила,
    Ни драгоценные шелка.

    Луна восходит над гаремом,
    Магометанская Луна…
    Почил фонтан и страсти терем,
    Одела* ночь покровы сна.

    *на всё вокруг



                ***
    Прекрасны персиянки под Луной,
    Обворожительны, ясны,
    Восточных взоров под сурьмой
    Разрезы полумесяцев видны.



    Примечание. Я полюбил Персию какой-то особой любовь, чем-то она мне близка, наверное, своей прекрасной женственностью, таинственностью… чёрные волосы персиянок и их большие чёрные глаза наполняют сердце невыразимой тайной бытия… P. S. Не случайно Македонский, завоевав Персию, решил сам вместе со своей армией породниться с персиянками…



                ***
    На Востоке
    Ночи роскошествуют,
    Ночи взывают,
    Ночи полны соблазна,
    Как Женщина…



                ***
    Как хороши Ирана розы,
    Краса какая у девиц:
    Глаза черны и чёрны косы,
    И голоса, что щебет птиц.

   

                ***
    Бассейн в садике тенистом,
    Где юность гурии цвела,
    Средь ароматов роз душистых
    Беспечность детская прошла…
    Но облетели лепестки
    С цветущих некогда цветов,
    Осенние настали дни,
    Пора унылая ветров…



                ***
    Падет осенний лист
    На Персии ковер…
    В деревьях ветра свист,
    Роняет Осень свой убор.



                ***
    В Персии тоже бывает осень…



                ***
    Усыпал снег персидские дворцы
    Снег на ступенях у пруда,
    Белеют некогда цветущие сады, -
    Зимы восточной чудеса.   


                ***
    Оригинально достопамятна
    Витиеватая стена
    Восточного орнамента,
    Зеркальны купола.

    Персидские фонтаны –
    Хрустальные струи…
    Предгориев тюльпаны
    Алеют у снегов вблизи.      


 
                ***
    Под снегом беседка Хафиза во мгле.
    Пришел бы с вином посидеть при Луне,
    Повел бы беседы со мною, как с другом,
    Что прибыл сюда предначертанным кругом…
    Под снегом беседка Хафиза во мгле…



                ***
    Белоснежные горы,
    Маковое поле;
    Небесные просторы –
    Облачное море.



                ***
    Снега белеют высоко в горах,
    Где Солнце словно и не греет;
    Но, расцветая на лугах,
    Тюльпаны ярко пламенеют.
    


                ***
    Тюльпаны – лампы,
    На Солнце пылая,
    Пламенно горя.

    или

                ***
    Тюльпаны – лалы,
    На Солнце пылая,
    Пламенно горя.



                ***
    Дворцы утонули в тенистой прохладе
    Садов распустившихся роз,
    Приятно под вечер побыть на веранде
    В обители грёз…


   
                ***
    Исписанный изящно красочный айван,
    Колоннами и аркою ступает в гулистан*,
    Где пери среди птиц и роз в саду
    Любила погулять как в сказке наяву…

    *сад роз



                ***
    Нагие деревья
    В царских садах,
    Бесстыжие платаны…



                ***
    Перед дворцом персидским
    Курлыки белых лебедей,
    Плывущих плавной вереницей
    Близ царственных гостей…



                ***
    В Гюлистане бьют фонтаны
    Влагой хладной, ключевой,
    Розы – пышные лампады
    Освещают сад кругом…



                ***
    Роз персидских аромат
    Опьянил меня…
    Вышел я в цветущий сад –
    Потерял себя…



                ***
     Персидских роз пышны чалмы,
     Светильники под Солнцем огневые,
     Садов восточных райские цветы,
     Залитые лучами золотыми.
   


                ***
    Поселились птицы в цветущих ветвях
    И поют поутру в весенних садах,
    Так любовь в душе поселилась,
    Изливая что грезилось-снилось…
   


                ***
    У цвета груши поутру
    Певец залился, соловей;
    Под деревом влюбленные в саду,
    Любви пьют сладостный элей.



                ***
    Кувшин с рубиновым вином.
    У распускающейся розы
    Влюбленных двое вечерком
    Забыли все земные слёзы.



       ***
    Поэтические сады Шираза. Серебристые, хрустальные фонтаны, обещающие восточные чудеса, услады...


   
                ***
     Шираз – город-мечта поэтов



                ***
    (К Хафизу)
    Приходят пары на могилу
    Почтить певца земной любви,
    Его поэзии магическую силу,
    Дар слова лирной красоты.



                ***
    Ширазских роз мне не забыть красу
    У плит Саади и Хафиза,
    Я был там… сам не веря сну,
    У расписного по-персидски фриза.

    *сюда, к могилам Хафиза, Саади, я, будучи в Персии, совершил поэтический хадж 

   

                ***
    Стремятся к небу минареты
    У мавзолея Саади,
    Что стройные ракеты
    Во славу песен о любви.   



                ***
    Дворцы Шираза под Луной,
    Лампады роз в садах;
    Под путеводною звездой
    Забылся я в любви мечтах.



                ***
    Изящная колонна восточного дворца,
    Что стройная Принцессы белая нога,
    Ввысь устремляясь, привлекает взоры,
    А вкруг шикарно благоухают розы…
    


                ***
    Хафиза мавзолей в огнях
    Под полумесяцем востока,
    Поэзия витает в полуснах
    Любви полуночного бога.

   


                ***
    Пролью вино, как кровь, у роз
    На зелени близ погребения Хафиза,
    Чтоб стройный кипарис возрос,
    Чтоб напитала землю сила…
                Любви… 



                ***
    Роняю слёзы на усыпальнице Хафиза,
    Чтоб пуще розы пышные росли,
    Чтоб дивы Персии, забыв плененья ризы,
    Под Солнцем радостно цвели.



                ***
    Фиалки на могиле у поэта
    В вечерний час под ясною луной.
    Внимает ночь стихи завета,
    Где лунный свет струится над плитой…
   


                ***
    Могила Хафиза сокрыта во тьме,
    Беседка с персидским рисунком
    Изящна, стройна при восточной луне,
    Певца прославляя в подлунном.


   
                ***
    Восточный луковичный домик
    Под ясно светящей Луной,
    Поэзии Хафиза томик
    У персиянки под рукой.



                ***
    Старый хранитель музея
    Старых персидских времен
    Спит у дверей мавзолея,
    Словно Восток – это сон…


 
                ***
    Замысловаты Персии узоры,
    Как и персидская душа,
    Дворцовых луковок уборы,
    Рисунков (с)вязь сквозь времена…
   
    Примечание. Сложны узоры на персидских рисунках, как бывают сложны переплетения жизней, мыслей, чувств…


 
                ***
    Узор персидского ковра
    Сплетен причудой мысли,
    В нем отразилась красота
    Орнаментов восточных, смыслы.

    Примечание. Узоры персидских ковров приближают (нас) к Богу… (Аллаху, если угодно…) равно как орнаменты, арабески…


    Примечание. Отрицание, зеркальное отражение (востока и запада). Персидские книжки читаются с конца слева направо.

   
    Примечание. Хафиз для сердца иранца значит примерно то же, что для нас Пушкин. Почитается вершиной персидской лирики.

    Хафиз
    Хафизу было 62 года, когда после монгольского нашествия произошло завоевание Ирана хромым Тимуром. Считается, что Хафиз был придворным поэтом. Одним из самых известных его стихов является стих «Газель», где поэт говорит, что если турчанка примет его любовь, то за ее родинку он готов отдать полцарства:

    «Ради родинки смуглой одной,
    одного благосклонного взгляда
    Я отдам Самарканд с Бухарой
    И в придачу – богатства Багдада».

    (считается, что в оригинале речь идет о "светлокожем турке из Шираза")

    Когда правитель услышал этот стих, он был разгневан: как за какую-то родинку можно отдать полцарства?! Тогда Бухара был очень крупным городом. Но Хафис был очень изобретателен и всегда умел найти высшее слово. Он нашел нужные слова и на этот раз и смягчил гнев Тимура.
    Чтобы решить трудную проблему, всегда следует найти подходящее для этого случая слово, прибегнуть к шутке, к юмору, как это виртуозно умел делать Хафиз. Творчество Хафиза очень богато. Ведь это и мудрец, и философ. Исследователи до сих пор ломают голову над разгадкой его стихов. Это лирические стихи, состоящие из 14–16 строк. В творчестве Хафиза есть два понятия: первое – воплощение Бога в образе красавицы и воспевание божественной красоты, и второе – вселенская любовь как символ духовности. Поэтому его творчество так волнует иранцев. Стихи Хафиза вошли в сборник «Диван», изданный уже после смерти поэта. Недавно у нас в России вышла книга немецкого поэта Гёте, в которой много стихов, посвященных Хафизу. Вероятно, для Гёте Хафиз стал одним из его любимых кумиров.»


    Примечание. А. С. Пушкин
    Фазиль-хану

    «Благословен твой подвиг новый,
    Твой путь на север наш суровый,
    Где кратко царствует весна,
    Но где Гафиза и Саади
    Знакомы имена.

    Ты посетишь наш край полночный,
    Оставь же след в чужих краях,       
    Цветы фантазии восточной
    Рассыпь на северных снегах.»


               
                ***
     «В прохладе сладостной фонтанов
    И стен, обрызганных кругом,
    Поэт бывало тешил ханов
    Стихов гремучим жемчугом. 

    На нити праздного веселья
    Низал он хитрою рукой
    Прозрачной лести ожерелья
    И четки мудрости златой. 

    Любили Крым сыны Саади,
    Порой восточный краснобай
    Здесь развивал свои тетради
    И удивлял Бахчисарай. 

    Его рассказы расстилались,
    Как эриванские ковры,
    И ими ярко украшались   
    Гиреев ханские пиры. 

    Но ни один волшебник милый,
    Владетель умственных даров,
    Не вымышлял с такою силой, 
    Так хитро сказок и стихов, 

    Как прозорливый и крылатый
    Поэт той чудной стороны,
    Где мужи грозны и косматы,
    А жены гуриям равны.»   

   
    Примечание. А. С. Пушкин, «Подражание Корану»:
    http://starboy.name/iran/Koranpush.htm

    Небольшой анализ «Подражаний Корану»:
    http://starboy.name/iran/Pushiran.htm



    Примечание. К могилам Саади и Хафиза.   
    «В 1747 году Карим-хан, Абдолфатх-хан и Али Мардан-хан достигли соглашения о разделе страны и передачи трона Исмаилу III. Однако через некоторое время Али Мардан-хан вторгся в Исфахан и Абдолфатх-хан был убит. Так как соглашение было нарушено, Карим-хан убил Али Мардан-хана и занял весь Иран, кроме Хорасана, где правил слепой сын Надир-шаха Шахрох.
    В 1750 году он сделал своей столицей Шираз. Захватив в 1763 году южную часть Азербайджана он завершил объединение Ирана.
    По мнению историков, он проявил себя как один из лучших правителей в истории страны. Он заботился о её процветании, блестяще отстроил Шираз, воздвигнув роскошные мавзолеи над гробницами великих персидских поэтов — Саади и Хафиза; будучи сам неграмотным, покровительствовал поэтам и учёным; к тому же лично отличался гуманным и великодушным характером. Единственный недостаток, который не могли простить ему персы, было пристрастие к вину.
    Весной 1791 года Ага Мохаммед Шах Каджар разрушил Шираз, выкопал прах Керим-хана из могилы и поместил его под порогом своего тегеранского дворца, чтобы, ступая на это место, вспоминать поверженного противника.»

    Примечание. Лучший подарок Хафизу – это влюбленные, стремящиеся посетить его могилу…

    Примечание. К могиле Хафиза лепестками устлан путь, всполохами поцелуев, слезами (и счастья) влюбленных… Пройдите по этому пути, вкусив вина и любви…



                ***
    Дорога к могиле Хафиза
    Устлана лепестками
    От бутонов-поцелуев…

   

                ***
    Фонтанчик бьет в саду средь роз Шираза,
    Ажурны арки, стройность и изящество колонн,
    Персидские узоры на дворце Ахура-Мазды,
    Под трели соловьев поющих райский сон. 



                ***
    А вот Саади дом любезный,
    Я был как ты, мой друг, влюбленный…
    Вино и гурии с поэтом неразлучны,
    Не будет с ними мир нам скучным.



                ***
    Не буду я так прославлять вино,
    Как древние поэты, с ними заодно,
    Вино – губитель, отравитель, яд оно,
    Скажу я лучше: вовсе и не пей его!


   
                ***
    Как будто юные Парисы
    Стройны колонны, кипарисы
    У томба перса Саади,
    Чьи нравственно чисты стихи.   

    *В своем изношенном рубище, недорогой чалме Саади близок, дорог мне…

    Примечание. Около могилы Саади сидел старец с птичкой, что гадала проходящим людям… Мне птичка вытянула бумажку, в которой было написано, что мне следует читать правильные, моральные книжки и следовать им в жизни… не совершать необдуманных поступков… такого наставление Саади, известного моралиста… (но это всем подходит).

    P. S. Хотя и мудрый, почтенный моралист Саади пал жертвой любви…



                ***   
    В задумчивость я погружен у томба Саади:
    На что способен, что может человек?
    И понял: он ограничен на пути,
    Пусть проживет хоть целый век.
      


                ***
    На первой зелени Природы
    В саду пылают, пышут розы;
    Фонтаны свежей влагой бьют…
    Поэта сладостный приют.



                ***
    Стройны и тонки минареты,
    Мечетей сказочны главы.
    Персидских мудрецов заветы:
    Восточные изысканны стихи.



    Примечание. В Ширазе я почувствовал себя настоящим «певцом соловьев и роз»…



                ***
    Цветущий сад в персидском дворике,
    Журчание серебряной струи,
    В тени на изразцовом коврике
    Писал и я свои стихи.   



                ***
    Калам вечности… божье перо… перо законов… пишущих мир…


   

                ***
    Хрустальные фонтаны,
    Блестя на Солнце,
    Обрызгивают розы…



                ***
    Найти в тени приют прохлады,
    Фонтана свежесть тонких струй,
    Под сенью благоуханной сада,
    Вкусив персидский поцелуй…



                ***
    В очах персидских волшебство –
    Так созерцает божество
    Из необъятной тайны мира
    Любви подвластного кумира.



                ***
    Чернила взять у тёмной ночи
    И на фарси писать стихи
    Про персиянки чёрны очи,
    Про страсть и глубь ее любви (души).



                ***
    Персидский садик, розы у пруда;
    Глаза пышноволосой персиянки
    Большие, ясные…  как в темноте луна,
    И так волшебно, тайно манки…



                ***
    Персиянки – как большие тюльпаны… и глаза у них такие же… словно на дне темнота в красных лепестках…


    Примечание. Когда я увидел персиянок, я был так удивлен, поражен, ибо я никогда раньше не видел Женщин с такими большими и выразительными, тёмными (восточными) глазами… Я словно попал в древность сказок 1001 ночи…          
   

    Примечание. И почему-то персиянки с тёмными глазами почудились мне таким родными до глубины души.

    (картинку персиянки приведи любимую)



                ***
     Не забыть красу персидской ночи,
     Много звёзд таит востока ночь,
     Тёмной тайны полны очи,
     Персиянка – ночи дочь.



                ***
     Играет Солнце на решетках,
     Узорах шахского дворца,
     Где притаясь, в тиши покоев
     Жила прекрасная Лейла.

     Лейла – какое ласковое имя!
     Лейла, Лейла – ласкает слух,
     Лейла, Лейла – звучит (зовет) пустыня,
     Лейла, Лейла – летит с уст пух…



                ***
     Лейла* – темновласая ночь,
     Лейла – Персии темноокая дочь,
     Лейла – как ласковая лань мила,
     Лейла – (в имени твоем) поет волна,
     Лей-ла…   

     *Лейла – значит «Ночь»



                *** 
    Кравчий ночи,
    Зачерпни ковшом вина!
    Мира зодчий
    С нами трезв всегда*.

    *идеальный абсолют, в коем заключены и законы мироздания



                *** 
    Вуаль ночных фантазий-сновидений,
    Во тьме поэтом порожденных песнопений,
    Записанных на чистом папирусе-холсте,
    Иероглифами, понятными уму-душе.



                ***
    Персидский садик… для гурии красы,
    Восточной розы Саади,
    Где рядом, заливаясь, соловей поет,
    И по весне влюбленный слёзы льет*…

    *(повторение) «Персидские сказания запечатлели прекраснейшую из легенд о рождении красной розы: сладкоголосый соловей был пленен красотой белой розы, он сильно, сильно обнял ее. Острые шипы цветка вонзились ему в сердце, и кровь птицы окрасила лепестки розы. Поэтому она и стала символом жертвенной настоящей любви в Персии, любви за которую можно пожертвовать всем.»



                ***
    Из уст любимой Лалы
    Услышал я стихи,
    Так пел когда-то Саади,
    А ныне мне пристало…
    Из уст любимой Лалы
    Услышал я стихи…



                ***
    Персиянка чашу полную вина
    В садике поэту преподносит;
    Слышны трели соловья…
    Стих рождается и бродит.   



                ***
    Ажурные персидские мотивы,
    Изящны яркие цветы,
    Орнаментов причудливы извивы,
    Загадки царства красоты.



                ***
    Во тьме притаившейся фрески,
    Фантазий ночных арабески.
    Купальня в покоях Денницы*,
    Ночей, полных страсти, Царицы.

    *Венеры



                ***
    Восточной Дамы будуар



                ***
    (с запретным влиянием Греции)
    Покои Дамы пышно убраны,
    Персидской неги нежная обитель,
    Сосуд вина, фруктовые плоды,
    Венера – таинств покровитель;
    Поэта лира украшает будуар,
    Диван – в алькове сладострастья,
    В углах Амуры, страсти дар
    Несущие на стрелах счастья.



                ***
    Венера пояс развязала
    Длинноволосой персиянке,
    Любовным сном околдовала,
    Волшебной песней пустынянки.

    *пустынянка – нет такого слова даже во всемирной паутине знаний, но теперь есть… это прекрасная гурия пустыни



     Примечание. Джами (представитель одной из вершин персидской лирики) свидетельствует, что любовь делает влюбленного рабом возлюбленной.



                ***
    Дыхание песков пустыни,
    Волшебница нагая Шахрезада,
    Очарование Востока… и доныне
    В сказаниях, в любви услада.



    Примечание. Восточные сказки (Араш – иранский певец):
    http://starboy.name/muzik/skazki.mp4

    Иранский танец:
    http://starboy.name/muzik/iran2.mp4

    Танцует персиянка
    http://starboy.name/muzik/iran1.mp4

    Сборник турецкой музыки, созвучной восточной:
    Турецкий сундучок http://www.starboy.name/turcia/turk.rar
   
    Примечание. «Халиф и грешница» http://www.starboy.name/iran/halif.htm


 

   

    Волшебные сказки Шахерезады



                ***
    Манящий Восток… таинственный, словно Шахерезада, говорящая сказки в ночи, во дворце, под мерцающими звездами и месяцем-серпом… мистический, скрытый Восток – словно восточная Женщина… Расцвеченный куполами оазис среди песков…


   
                ***
    (в духе 1001 ночи,
    повинуясь гласу Шахерезады)
    Жене восточной пятки целовать*,
    Как Госпоже, любимой, хитроумной,
    Перед диваном на колени пасть,
    Ласкаясь ног Ее, благоразумной…

    *в жениных ногах



                ***
    Восточной Госпоже, обещающей срубить голову, пообещать целовать стопы, верно служить и подарить кладезь мудрости…



                ***
    Краса персидская ковров,
    Шальвары темноокой девы,
    Кувшин изящный, друг пиров,
    Прозрачный шёлк восточной пери.

    В руках послушный инструмент;
    Под гибкой плавностью перстов
    Ожил в звучании завет
    Ночных мечтаний-снов.

    И льется музыка, что вязь,
    В дворце роскошном Шахрияра,
    Где угрожала дивам Власть…
    Пред ней краса Шахерезада…



                ***
    Волшебна ночь Шахерезады,
    Колышет ветер занавески,
    Словно залечивая раны,
    Лиётся сказка слаще песни.

    Страж ночи – месяц над дворцом;
    Лаская дивы грудь тугую,
    Шах льнет к груди Ее лицом,
    Набухший виноград целуя.



                ***
    Повезло Шахрияру:
    Обладать Шахерезадой
    Сказочными ночами…



                ***
    (восточные сказки)
    Луна над пикой минарета
    На белый город средь пустыни
    Поток льет хладный света;
    Мерцает полог тёмно-синий…
      
    Востока ночь полна любви,
    Волшебна страсть Шахерезады
    И ласка будущей Жены,
    Царя любимейшей отрады.    



                ***
    Ночь Женщин явно породила,
    Коварных искусительниц любви,
    Без них бы вовсе жизнь остыла,
    Её исчезли б миражи.
   
 



                ***
    Прохладны брызги полусвет
    Изящных двориков тревожат,
    Утончена краса тенет,
    Фонтаны ароматы множат
    Чудесных садиков тенистых,
    Оазисов зеленых мглистых,
    Где в полулени пребывая,
    В арабской неге утопая,
    Средь ароматов роз душистых
    Сидел халиф… фантазий рой
    Витал нестройной чередой...
    И ум его пленял рассказ, -
    Шахерезады сказки вязь
    Волшебным голосом лилась…



                ***
    Восток молчал; гаремы спали;
    Фонтаны били в тьме ночной.
    Во мраке ночи замирали
    Цветы под ясною Луной.

    Любовно ветрами играя,
    В сады тепло ночь сонно лила;
    В восточной неге утопая,
    Шахерезада говорила...

    Чудесных сказок череда
    С ее прекрасных уст слетала
    И, облекаясь в образа,
    Во сне волшебном исчезала.

    Восточных глаз красу открыв,
    Девицы, смолкнув, ей внимали,
    Себя для ночи обнажив,
    Очами томно ночь ласкали... 



                ***
    Из глубин веков говорит Шахерезада… свои сказки… чаруя и усыпляя меня…


    Примечание. П. Вяземский
    «Волшебный край! Шехеразады
    Живая сказочная ночь!
    Дремоты сердца и услады
    Там ум не в силах превозмочь.
    Там вечно свежи сновиденья,
    Живешь без цели, наобум,
    И засыпают сном забвенья
    Дней прежних суетность и шум.»



                ***
    Изыскан, тонок вкус Багдада
    Под властью тёмной халифата.
    Под тонкой мусульманскою луной
    Дворцовых арок свод ночной.

    Пред воображеньем Шахрияра.
    Узоры сказок Шахрезада,
    Словно орнаментный ковер,
    Искусно распустила нежною рукой…



    Примечание. Коварен, витиеват восточный ум, как узор персидского ковра… фантазия и часто обман увлекают в сети… а жестокость может довершить дело…   
    В сказках 1001 ночи полно жестокости и бесчеловечности, как в «Библии», в «Старом Завете»… Ране жизнь была в отношениях страшнее.
    Халифы и султаны перебирают в жестокостях и казнях,  в гневе… это служит и доказательством их Всемогущества, Власти… над жизнью и смертью… и они всякий раз склонны сие доказывать…

    Примечание. В сказках 1001 ночи Женщины коварны и властительны, так и хочется быть их рабом, найти прибежище у их стоп…



                ***
    Жест доминирования восточной Женщины

 



             ***
    Быть рабом восточной Женщины
         


             ***
    Повелительница снов,
    Чародейка Шахрезада
    Удержала без оков
    Ненавистца Шахрияра.



             ***
    Художник пыль расцеловав
    Перед Шахини изящною туфлей,
    Узор покорности нарисовал…
    Склоненный ниц Ее красой.



             ***
    Пыль с Ее стоп –
    Отрада очей моих,
    Целительная сурьма…



             ***
    Пред тобой, Красавица,
    Склонив колени,
    Я надел серьгу*…

    *символ рабства


   
             ***
   Бездельник-дервиш до вина охоч
   Порог Ее гладил в лунную ночь.

   Ступени Ее – подушка его голове,
   Всю пыль с них обтер в сладком сне.



              ***
    Персидская красавица велела влюбленному в Нее рабу носить серьги… мужчине в чем-то уподобиться женщине… серьги верности Ей в поклонении и службе… ибо серьги – знак раба, и особые серьги – отличительный знак принадлежности Ей…



              ***
    Вдев в уши серьги – знак верного раба,
    Пред Ней колени раб клонил всегда;
    Лишь только на глаза Она явится,
    Как он пред Нею ниц клонится…
      


              ***
    «Пусть мои ланиты станут Ее обувью» (из сказок 1001 ночь)



              ***
    Лобзать пятки восточной Красавице…



              ***
    Персидская красавица на ложе возлегла
    И на колени в изножии поставила раба,
    Чтоб он, стараясь, всю ночь Ей стопы обдувал,
    Дыханием своим Ей пятки согревал…
                служил…

   

     Примечание. Тогда как Хосров, иранский Шах, получает Ширин и Ее любовь, влюбленный в нее бедняк Фархад, прорубивший арык для воды во имя Ширин и ее народа, достоин лишь лобызать пыль с Ее туфлей, когда она сидит на коне, возвышаясь над Фархадом… достоин лишь целовать Ее следы на тропиках в садах и во дворце, возведенном в Ее честь, в котором она живёт и наслаждается.
    P. S. Небось, когда Фархад прорубал гору в поту, муках, трудах, Ширин развлекалась с девушками, трапезничая в саду на разостланном ковре, прохлаждаясь у фонтана и в жаркий полдень, и ввечеру.



              ***
    Некогда Ее возлюбленный, а ныне Ее раб целовал Ей стопы, после того как она провела ночь с Падишахом…



              ***
    Жена-ифритка, джиния, превращает братьев мужа и его друзей в псов, которые должны прислуживать Ей…



             ***
    Коварные восточные женщины предпочитая большие чёрные йенги рабов-африканцев… превращают своих мужей в псов, которые вынуждены прислуживать женам и их любовникам…



             ***
    Пиалу дива* подала
    Испить влюбленному поэту,
    Коснувшись пальцем, кончиком… вина,
    Околдовав питье при этом.

    *джиния

 

              ***
    Быть рабом прекрасной джинии



    Примечание. Я сам, словно из сказки Шахерезады, пусть буду Ее рабом, персонажем Ее личной сказки…

    



                ***
    Среди покрова Ночи, усыпанного звездами, персиянка, подобная утонченно изваянному кувшину, стоящему рядом на ковре, села на лицо лежащему перед Ней рабу своими округлыми бедрами и чёрным, как ночь, сладким, как персик, лоном… танцуя танец живота… словно пламя – танцующая в ночи персиянка… и лепестки их губ соединились и переплелись, Ее нижних и его… и раб вкушал под Ней мускус женского лона, обжигаемый Ее волосами…



                ***
    (сладость для дивы)
    Губ алых сочен аромат
    Внизу, чем девицы грешат,
    И где в курчавых волосах
    Нос утонул раба впотьмах…



                ***
     раб, подвластный персиянке… восточной Женщине…



                ***
    Персиянка, (лукаво) держащаяся за кольцо (или пест) закрывающейся за ней двери*…

    *на иранских дверях частных домов символы мужского и женского начал служат в качестве дверных ручек – для мужчин и женщин раздельно: на дверях домов две половинки двери, два входа, справа кольцо – женщина стучит, слева колотушка – мужчина бьет…
   


                ***
    И звери у Ее ног…

      


   
    Примечание. Шамаханская Царица – точно персиянка, из таинственной, загадочной Персии, что являлась экзотикой даже для сказок 1001 ночи...


   
               ***
    Перед шамаханской Царицей не устоять…

    Шамаханская Царица http://starboy.name/newpic/sham.html
    Сексуально… Шамаханская Царица…  http://starboy.name/music/Shamah.mp4



               ***
    раб шамаханской Царицы



               ***
    Звездочёт-волшебник и шамаханская Царица… погубившая Царя, его сыновей и войско…

    



               ***
    Шамаханская Царица подмяла царя под себя так, что стала самой могущественной Женщиной и Волшебницей… он же в зубах подносил Ей туфли… служа…



               ***
    К восточной красавице уткнуться носом в пупок…



               ***
    Могущество очарования Женщины… заключено в мужских инстинктах…



               ***
    Быть рабом коварной восточной Женщины из сказок 1001 ночи… тайны под чадрой…
    P. S. Чадра проста, но мир человеческих отношений сложен… 
             


     Примечание. В сказках 1001 ночи (восточное) любопытство сильно, герои хотят знать истории даже ценой собственной жизни… Интерес – двигатель сказаний… и жизни…



               ***
    Вытирать собственными волосами, головой пятки арабской Женщине… из сказок 1001 ночи…  служить (преданно и верно)… отдавая дань Ее коварству и хитрости…



                ***   
    Восточная торговка-плутовка (в чадре)… попался Ей в цепкие ручки… в коготки… и сжала сердце мое… и обманула… причинив боль…



                ***
    Восточная месть, коварство, жестокость…



                ***
    Мудрость, хитрость и коварство восточной Женщины, Фатимы… И почему восточные женщины такие умные? Или потому что сама Шахерезада была такой, или коллективное народное творчество Востока таковой Ее видит?..



                ***
    (восточной Красавице,
    склоняясь)
    Пусть поёт Багдад,
    Пусть поёт Шираз,
    И не знает брат,
    Как люблю я Вас.
   
    Пусть ислам пролёг,
    Разделяя нас,
    Мне так сладок рок
    Ваших тёмных глаз.

    Мне мечтался мёд
    Ваших уст, речей,
    Но лобзал порог
    Ваших я дверей.

    И у самых пят
    Ваши туфли я
    Целовал стократ,
    Рабо-лепству-я.
           (о любви моля…)
           О, Любовь мой!..



               ***
    Купол звездами рассвечен,
    Ты красотка Гюльчатай*,
    На тебя мой глаз намечен,
    В танце с бубном не скучай.

    *горный цветок, цветок радости



                ***
    Целовать смуглые ножки таджички… в красочном наряде… (у таджичек очень сочные, красочные наряды!)



                ***
    (таджичка)
    Косы-змеи разметав,
    В ярко-пестром одеянье,
    В златом росшитых туфлях,
    Ясна дива-чарованье.



    Примечание. Из фильма «Одинокое Солнце пустыни». Гюльчатай («горный цветок»). Снималось в Таджикистане, родственной земле Персии…

      

      

      

      



                ***
     Губы милой, нежной Лалы,
     Словно вишен сочный сок,
     Я испил… мне было мало,
     Их испить до дна не мог,
     Губы милой, нежной Лалы.
 
     Отвернув чадру, она
     Мне кувшинчик подала,
     Мне кувшинчик подала
     Пери дивного вина,
     Отвернув чадру, Луна…



                ***
    Зубы – градины, белы жемчуга,
    Холодок грудей спрятан под чадрой,
    Сахарные, сочные, влажные уста,
    Замирают очи под серпом-луной…       



                ***
    С любимой в восточном проеме окна,
    У луковки, вязью письма обрамленной,
    Снедаемый страстью, в объятьях, без сна
    Сидел под Луною влюбленный…



                ***
     Персидская луковка напоминает женскую богиню, женский цветок.



    Примечание. (Из иранской литературы) «Свадьба – дело хорошее. Собираются все: родственники и сельчане. Они уважительно относятся к дедушке и бабушке. Их приглашают сесть на почётное место. Мужчины отдельно в одной комнате, а женщины в другой. Дедушка – само красноречие. Он со всеми шутит, и все смеются. Он шутит с женихом:  - Сказала «да» молодушка, вот и захлопнулась ловушка.»



    Примечание. Персы любят отдыхать компаниями в тени деревьев на травке… Я шел мимо, увидел девчонок, романтично сидящих в тени под гранатовым деревом, они поулыбались мне, когда я возвращался и проходил мимо того места, я увидел под деревом тонкие чёрные женские чулки (с розочками)… Мечту фетишиста!.. Я взял их, они были немного поношенные, видно, девчонка какая-то кинула… Подумалось о сексуальности персиянок, мусульманок… коварных красавицах из сказок 1001 ночи, о коих повествует Шахерезада…  и взял себе на память, трофей… 



    Примечание. Купил у персиянок мужскую воду… Чувствуется, персидский, приторный, сладкий, восточный аромат…



                ***
    Персиянка с дынями


 
                ***
    Иранки мягкие, открытые, веселые, радостные…



                ***
    Персиянки, что пышные розы,
    Иль виноградные дикие лозы,
    В коих сладко поют соловьи:
    О любви, о любви, о любви!    



                ***
    Краса в персидских шароварах



                ***
    Зороастрийскими ночами
    Пылали огоньками
    Восточные шальвары
    Персидской пери Лалы.
 
    (Персидские шальвары
    Восточной пери Лалы).
    


               ***
    Персидская цветочница
    С цветками в волосах,
    Ночей любви пророчица,
    Видением явилась в снах.



               ***
    Распущенный по ветру пояс,
    Распущенные тёмные власы,
    В ночи звучащий дивный голос,
    Песнь сладкозвучная любви…
   


               ***
    Розы пышные обрызганы росой;
    Веет первой зеленью Весны;
    Танец персиянки молодой
    Украшает (услаждает) грёзы-сны.



               ***
    Персиянка – персидская роза



               ***
    Персиянка распустила волосы волнами,
    Что сбежали, словно волны с круч,
    Очаровывая темного востока снами,
    Призывая в них нырнуть…
                и утонуть…



               ***
    Загадочная персиянка – точно ночь,
    Что жемчуг, словно звезды, рассыпает,
    Возлюбленная месяца, Востока дочь,
    В шелках прозрачных почивает…
            


               ***
    Платье, схваченное пояском,
    Тонкость вольная шальвар,
    Шарф небесный, с завитком
    Персиянка – божий дар!
   
   
 
    Примечание.  Известно, что Есенин мечтал о Персии, или даже был там (или рядом в Баку). 
    «Персидские мотивы», С. Есенин http://starboy.name/espers.htm



    Отголоски Есенина…



               ***
     Полюбил я розы Гюлистана,
     Много пышных, ярких роз,
     Любы мне ковры из Хорасана,
     Я домой узоры Персии увёз.



               ***
    Я влюбился в персиянку,
    Позабыл отчизну, дом,
    Позабыл гармонь-тальянку,
    Лишь мечтаю об одном…

    Затеряться с ней в песках,
    В глубине ночной из звезд,
    О, спаси меня, Аллах,
    Будь мне в жизни правый мост!



               ***
    В занесенной снегами России,
    На далекой, родной стороне
    Я мечтал не о хладной Сибири,
    А о тёмной красе Шагане…

    В сердце русском, затравленном мукой,
    С лунным хмелем по хладной зиме
    Я томился печальной разлукой,
    Вспоминая красу Шагане…


 
               ***
    Мускус чёрной но’чи
    В волосах у персиянки,
    Мускус источают очи
    Чёрные, волшебно манки…
   
   

               ***
     Погрузиться в Ее лоно, как в ночь любви…



               ***
    Кувшинчик под покровом ночи,
    Чернильны чёрные глаза -
    Персидские большие очи, -
    Любви чистейшая слеза…



               ***   
    О, сказочная ночь Востока!
    Напоенная Шахерезады снами,
    Поэзией любви пророка,
    Возлюбленной очами.
    (Твоими очарован я очами.)



               ***
    Ночь персидская полна любви.
    Дива в тонкий газ облачена;
    Страсть пылает до зари,
    Ненасытна, истощающа до дна.



               ***
    Под звуки лютни поднебесной,
    Сладкоумильной, нежно-лесной 
    В персидских пёстрых шароварах
    Краса с красавцем возлежит,
    Как будто в красочных кораллах
    Обитель тайная почит.



   Персидский фемдом

 
 
   


                ***   
    В восточном полусне касаться устами ног персиянки…   



                ***
    Обрести прибежище у Ее ног…



                ***
    Стоя на коленях, уткнуться носом, лицом в бедро персиянки, в знак почтения, с просьбой о милосердии…      



                ***
    Персиянка молодая,
    Дочь пустыни золотая;
    Чёрный локон смоляной,
    Солнцем знойным залитой.



                ***
    Божественный танец персиянки – танец стройного пламени…



                ***
    Движенья рук подобны танцу лебедей,
    Глубоки тела гибкого извивы,
    Хитросплетенья… слабость у кистей,
    Страсть пробуждают женские позывы…



                ***
    Восточные девушки танцуют, двигая обнаженными бедрами, лунами полусфер, прикрытыми звенящими монистами… словно насаживаясь на мужской йенг, призывая мужчину, пленяя, обвораживая… Да, суть восточного танца живота такова… острие – сексуальное желание…



                *** 
    Танец женских бедер



                ***
    Уткнуться лбом в пятку восточной Женщине…



                ***
    Уткнутся носом любимой в животик…



                ***
    Любовник Шахерезады



                ***
    Очарование восточной Красавицы…



                ***
    В плену, в клети у восточной Владычицы…



                ***
    Ниц перед Ее троном…



                ***
    В качестве скамеечки для Ее ног…



                ***
    Под туфлей восточной Деспотички



                ***
    Девушки в паранджах, что чёрные кошки… повсюду чёрные кошки… с горящими глазами…



                ***
    Солнце над пустыней золотится.
    Персиянка в зеркало глядится:
    Словно Солнце – в зеркальце она,
    Распустившаяся роза дня.

            



                ***
    Верблюды пред Нею колени склонили…
   

 
                *** 
    Ползти в шатер
    Рабом любимой
    Волшебницы Востока.


               
                ***
    (картина)
    Ее шальвары, шёлк и туфли,
    Рахат-лукум, шербет и фрукты,
    Вина кувшинчик… Полумрак
    Восточных сказочных услад.



 



                ***
    Стоя на коленях перед гордой персиянкой, дочерью падишаха, сознавать свое ничтожество, положение (в) пыли подле Ее расписных восточных туфель…



                ***
    Великий тёмный Маг, павший ниц в пыль вместе с народом перед молоденькой восточной царевной Будур, не смея Ее лицезреть, когда Она отправилась в баню…



                ***
     Восточная Принцесса, черноглазая и белоногая красавица Будур, наказывающая, запрещающая простым смертным смотреть на Нее, тем более лицезреть, позволяя лишь пребывать ниц при Ее появлении, опуская глаза вниз… и всей жизнью служа своей Повелительнице… за ослушание – смертная казнь! 



                ***
    Пребывать ниц у богато росшитых, изысканно утонченных, восточных туфель властительной Принцессы Будур…   



                ***
    Полулежа на диване, восточная красавица Будур вкушала виноград, когда перед Ней всячески наказывали провинившегося раба…  (и после казнили у Ее ног)



                ***
    (навеяло Царевной Будур)
    Восточная Принцесса в полупрозрачном газе,
    Полулежа на расписной софе,
    Свободно в царственном наряде,
    Велит: «Привесть смутьяна мне!»

    Что бросить (прямо) взгляд посмел,
    Узрев Прекрасной лик,
    И, видно, дерзко осмелел –
    Пред паланкином не поник.

    Теперь же пусть (внизу) у ложа
    Ниц пресмыкается в пыли
    И молит, как вельможа,
    Чтоб голову не отсекли.

    Царевна ж смотрит свысока
    Надменно-ясным взглядом
    На преклоненного раба,
    В раздумьях над наказом:

    «Главу тому ли отрубить
    Иль высечь (больно) молодца,
    А может на кол посадить
    Прям у ее дворца (окна)?..»

    Но будет милостна она…
    Его порядком посекут
    Перед балкончиком ея,
    И в рабство к ней приволокут
    Смиренно личного раба.

    Что будет ныне ей служить,
    Коль пожелает – в обличии шута
    Ее покои сторожить,
    Послушно пресмыкаясь и моля.

    Таков был ветреный каприз
    Принцессы, гордою красой.
    И раб пред ней склонился ниц,
    К восточным туфлям той.



                ***
    Дворец красавицы Будур,
    Мекка души моей,
    Обитель грёз любовных.



                ***
    Благословен верблюд,
    Несущий на себе
    Красавицу Будур.



                ***
    Тёмная восточная красавица наступила белой стопой своему рабу на лицо, придавив к земле щекой… и приставила к горлу холодное, сияющее, как полумесяц, острие сабли, о которое ударилась горячая кровь его жизни…

    В страхе дрожа под стопой
    Дикой волшебницы злой,
    Посреди ночи крыл,
    И боялся Ее, и любил…      



                ***
    Под паланкином Царицы
    Тёмные невольники
    Держатся стойко.



                ***
    (к картине отдыхающего на восточной крыше фантазера)
    Будур! Принцесса нежная моя!
    Губ алых лал, изыск краса,
    Покров белеет, ночь – глаза,
    Станцуй в пустыне пламенем огня!..
    Будур! Принцесса стройная моя…
    В прозрачные облачена шелка,
    Ты вся каприз! Звонка – струна!
    Рисуя в неге (небе) твой абрис,
    Шепчу: «Моя! Моя! Моя!..»
    Но лишь мечта, мечта, мечта…



                *** 
    Из тканей, кусочков, лоскутков моего сердца сшила бы себе шальвары, халат, туфли…



                ***
    Когда восточная красавица узрела стройного, что зеленеющий тополь, юношу… то увлажнила шальвары… воскликнув: «Слава тому, кто сотворил тебя из капли и сделал искушением для смотрящих!»   



                ***
    О паре влюбленных… «Увидели глаза мои: идут они по земле, словно спустившиеся с небес Боги… О, пусть бы прошли эти двое, держащиеся за руки, по глазам моим!..»


 
                ***
    Газель прекрасную узрел охотник,
    Но кто охотник здесь, кто дичь?
    Лук опустил дерзающий любовник,
    Газелью ранен в сердце Принц.



                ***
    Скользит шёлк тонкий по бедру,
    Являя тайно в полумраке
    Восточной страсти наготу…
    Любви мистические знаки.
 
 
 
                ***
    Лицом припав к ноге Султанши,
    Открытой в драгоценной босоножке,
    Поэт свободный, вольный раньше,
    Он ныне раб Ее покорный.
 
 

                ***
     «Души моей прекрасная Султанша! -
     Сказав, склонился раб к Ее стопам, -
     Изысков Власти тонкая гурманша,
     Восточной роскоши Мадам.»
 
 
 
                ***
    Любимый раб Султанши склонился у Ее трона и покорно поцеловал Ей руку в знак признания Ее Власти над собой…
 
 
 
                ***
    Он, как шмель, всю ночь целовал Ее цветок (губ верхних, нижних), вкушая сладкий мёд…



                ***
    Целовать женский треснутый персик, точно вкушать сочный фрукт…



                ***
    Властительница секса
    Властительница ночи,
    Персидская Принцесса,
    Темноволоса, чёрны очи.
    (Темнея тута очи)



                ***
    Ночи сладкой, любовной Царица.
    Путались звезды в Ее волосах;
    Кольца сверкали на тонких перстах, -
    С лаской царапала душу тигрица,
    Сердце сжимая в острых когтях.
   
      

   Султанша

   
 
 
 

   
    И как слагали восточные поэты:

Худжанди «И сказала: ресницами ты мой порог обмети, увлажни его влагой из глаз».

Если рухну бездыханный, страсти бешенством убит,
И к тебе из губ раскрытых крик любви не излетит,
Дорогая, сядь на коврик и с улыбкою скажи:
«Как печально! Умер, бедный, не стерпев моих обид!»

Навои: «она ушла, покинув мир, и села на коня, хмельная,
А ей чашу протянул, с мольбой держал за стремя».

Саят Нова: «Как придёшь ко мне, Госпожа моя,
Я в ногах твоих расстелюсь ковром».

Хорезами из рода зороастрийцев:
«Приличествует родинка щеке,
Твое подножие – голове моей».

Низами: «пыль твоих ног – исцеленье для глаз».

Примечание. А вот как некогда пел Хафиз, мой любимый восточный поэт (моменты унижения перед женщиной):

«Но пусть, надменная, она со мной не хочет
говорить.
Ее фисташковым устам я в жертву жизнь
отдать готов.
Индийской родинке ее, и нежным персям,
и плечам
Я стану зеркалом, хотя б ценой неволи и оков.
Так пламенны ее глаза, так власть их надо мной
сильна,
Что я молю: «Пей кровь мою взамен вина
твоих пиров!»
Свободу потерял Хафиз, но он навек
прославлен тем,
Что в мочке уха у него кольцо — серьга
твоих рабов.

Когда ты берега Аракса достигнешь, ветерок
рассвета,
Долину поцелуй устами, что веют запахом
расцвета.
Погонщиков услышишь крики
и тонких колокольцев звоны, —
Неси к стоянке луноликой слова любви,
слова привета!
Носилки поцелуй любимой и доложи
ей униженно,
Что лишь она — мое спасенье, источник
жизни, счастья, света!
Речам наставников внимал я, как внемлют арфе
сладкогласной,
И получил головомойку: не надо слушаться
совета!

Любовь — как мяч. Так пусть не будет
човганом похоти задета!
Тот, кто влюблен, себя вручает пылающим
глазам любимой,
Хотя не любят подчиняться мужи наук,
мужи обета.

Стремится к розе соловей, лишь для подруги
он поет,
Меж тем у розы на уме уловок много и тенет.
Кто говорит, что прелесть в том,
чтобы влюбленных убивать?
Хозяин истинный лишь тот, кто полон о рабах
забот.

Прах у порога луноликой мне райских
цветников милей,
Всех гурий за него отдам я и все чертоги заодно!

Блаженство для моей души — покорной жертвой
стать твоей:
Уничтожает жизнь мою одним ударом
твой булат!

Подобно нищему, Хафиз к порогу твоему
припал, -
За это будет он везде почетом и хвалой богат!

О, если б улица твоя моею сделалась тропой,
Я увенчал бы дни свои одним свиданием
с тобой!
Двумя нарциссами, увы, похищена моя душа,
Два насурьмленных колдуна у сердца отняли
покой.
Поскольку не позволят мне приблизиться
к твоим дверям, —
Мне, горемыке-бедняку, истерзанному
нищетой, —
То я, разбитый и больной, вновь жизнь
и счастье обрету
В тот самый миг, когда любовь в меня вонзит
свой меч стальной.
В развалинах моей души гнездится по тебе
тоска, —
Скитаясь, видно, не нашла она обители иной.
Поскольку сердцу блеск дарят жемчужины
любви к тебе,
Не знает ржавчины оно житейских дел,
тщеты земной.
В чем грешен я перед тобой, о жизнь моя,
душа моя? Зачем не признаешь меня своим рабом,
своим слугой?
Куда идти? Что делать мне? Скажи, где выход
я найду?
Меня судьбы карает власть, а страсть измучила
тоской.
Ты с этой болью примирись, молчи, Хафиз,
всегда молчи,
От здравомыслящих мужей свою любовь
и тайну скрой.

Мы веселимся только там, где повелительница
наша, —
Мне надобно туда попасть, тогда забуду я
кручину.
Ты платье расстегни свое, луна, увенчанная
солнцем,
Пусть косы упадут к ногам, — и голову
к ногам я кину!

«Я навсегда о ней забуду», — так я себе сказал
вчера.
Она сказала: «Где оковы? Безумца заточить
пора!»

Не гони же, я — у двери;
Божий рай мне
не нужен.
Переулка, где живешь ты под луной, —
мне довольно.

Душа — лишь сосуд для вмещенья ее,
И в зеркале глаз — отраженье ее.
Вовек я главы ни пред кем не склонял, —
Ниц падаю в миг приближенья ее.
Вам — древо в раю, мне — возлюбленной
стан,
Вам — небо, а мне — постиженье ее.
Был в мире Меджнун, — мой черед наступил.
Повторна судьба и круженье ее.
Сокровища нег — вот влюбленных страна,
Вся доблесть моя в достиженье ее.
Не страшен душе сумрак небытия —
Не видеть бы лишь в униженье ее!

Превыше престола Творца я ради любви
поднимусь.
Я буду рабом до конца — ты будь до конца
госпожой.»

P. S. Из Хафиза: http://starboy.name/hafiz.htm

 
    Примечание. Еще из классиков в духе фемдома:

    (Рудаки)
    «О, если б Рудаки взяла ты, мой друг, себе в рабы,
    То стал бы ста владык счастливей невольник — твой певец!


    * * *
    Я всегда хочу дышать амброю твоих кудрей.
    Нежных губ твоих жасмин дай поцеловать скорей!
    Всем песчинкам поклонюсь, по которым ты прошла,
    Бью почтительно челом пыли под ногой твоей.
    Если перстня твоего на печати вижу след,
    Я целую то письмо: жизни мне оно милей!
    Если в день хотя бы раз не дотронусь до тебя,
    Пусть мне руку отсекут в самый горестный из дней!
    Люди просят, чтобы я звонкий стих сложил для них.
    Но могу я лишь тебя славить песнею моей!


    Тебе, чьи кудри точно мускус, в рабы я небесами дан.
    Как твой благоуханный локон, изогнут мой согбенный стан.


    (Саади)
    Коль не доведется тебе, Саади, любимой ланит целовать,
    Спасение в том, чтобы к милым ногам лицом ты скорее припал.


    Приди,—и снова тебе, прекрасной, тебе, всевластной, служить я стану.
    Говорил рассудок мне: берегись любви!
    Но рассудок жалкий мой помутил твой взгляд.


    Я к твоим ногам слагаю все, чем славен и богат.
    Жизнь отдам без сожаленья за один твой нежный взгляд.
    Счастлив тот, кто облик милый созерцает без конца,
    Для кого твоя улыбка выше всех земных наград.

   
    «Как придёшь ко мне, госпожа моя,
    Я в ногах твоих расстелюсь ковром».
    Саят Нова читай его стихи.


    Хафиз

    Пускай растопчет нас пятою иль разрешит поцеловать,—
    Любовь запретна лишь для робких, боящихся ее преград.

    Прах у порога луноликой мне райских цветников милей,
    Всех гурий за него отдам я и все чертоги заодно!

    Вовек я главы ни пред кем не склонял,—
    Ниц падаю в миг приближенья ее.»
 


         ***
    (по мотивам песни «Персия, Персия…»
    из «Алибабы и сорока разбойников»)

    Персия, Персия,
    Цветущий сад,
    Персия, Персия,
    Пряный аромат.

    Персия, Персия,
    Персики висят,
    Персия, Персия,
    Треснутый гранат.

    Персия, Персия,
    Пёстрый край,
    Персия, Персия,
    О, Аллаха рай!

    Персия, Персия,
    Алый мак,
    Персия, Персия,
    Бородач-араб.

    Персия, Персия,
    Пышные цветы,
    Персия, Персия,
    Розы, соловьи.

    Персия, Персия,
    Персиянка-дочь,
    Персия, Персия,
    Полумесяц, ночь.



                ***
Птиц весенних звонкий щебет,
На Востоке сладок щербет,
Дочь красива у паши;
    Да и туфли хороши!

В пёстром, шёлковом халате
Средь цветов в красном наряде,
Пей, будь весел от души;
    Да и туфли хороши!

Дива смуглая Ирана,
Нрав – чиста строка Корана,
Ступни ж хвалят дервиши;
           Да и туфли хороши!

У дверей дворца халифа
Стоит стража духом лиха,
Держат строго палаши;
    Да и туфли хороши!

Сам халиф сидит за чаем
В раззолоченном диване,
Вкруг толкутся толмачи;
    Да и туфли хороши!

Дивы вечера Денницы*
На Востоке прячут лица,
       Закрывают в паранджи;
            Да все ж туфли хороши!

       *Геспера – Моей звезды, планеты Венеры, богини любви, Зухры


             …


    Исфахан

    Примечание. Как-то вечером мы стояли у отеля втроем (я, Андрей и Артём) и обсуждали, что у нас целые пачки денег (после обмена мы стали миллионерами*), а в Иране все так дешево, что мы не знали в буквальном смысле, куда девать деньги (но с собой у нас было немного), как к нам подошла одна женщина с ребенком и стала просить денег, мы дали, потом она удалилась и пришли другие женщины… Я вспомнил, что одинокие женщине в Иране, у которых еще и мужья погибли в ирано-иракской войне очень плохо живут, а одиноких женщин и за людей не считают, мне стало их жаль, у меня и деньги закончились, Андрей-нефтяник сказал, что у него только 500 000 одной купюрой… Тогда я сказал: «бежим отсюда», мы удалились, и мне стало стыдно… Артем сказал, чтобы я не переживал, что у них тут целая мафия.

    *подобным образом чувствуют себя, наверное, иностранцы из западных стран, у которых доллары и евро, приезжая в Россию, где в основном нищеброды по их меркам (взгляните на курс рубля к доллару и сравните зарплаты); Россия – униженная экономически страна, особенно остро в периоды, когда падает цена на нефть (ибо в основе благосостояния России львиную долю занимает нефть).

    Примечание. Андрей-нефтяник, - а он работал в одной из известных российских нефтяной компании, - заметил мне: «Вот, Андрей, радуйся пока, что можешь выехать за границу, нефть упадет, зарплату урежут и все…» Как в воду глядел…

    Примечание. Один, последний ребенок в Иране обязан содержать родителей, проживая с ними…
 
    Примечание. Хоть и оправдываются женщины Ирана, что нет у них жёсткого угнетения женщин, но известно, что в Иране женщина без мужа, одинокая или вдова, вообще и не человек… плохо ей живется и плохо к ней относится общество…
   
    Примечание. Первых жён в Иране не бросают…

    Примечание. Многие иранки, отправляясь в Турцию, снимают чадры, одевают декольте, каблуки… правда, следуя моде, оставляют бирки на очках от солнца и т. п.

   
            ***
 Девица черноглазая-любимая,
 Чёрной чадрою покрытая,
 Отказала ему, неверному-милому,
 Ибо пророку не верен великому.


    Примечание. (Реза Саджади) «Вы спрашивали меня, дорогие читатели, может ли в Иране пользоваться уважением бездетная и никогда не бывавшая замужем девушка? Хотя исламская религия в высшей степени поощряет супружество и осуждает намеренное безбрачие или монашество, ответ на этот вопрос – да, безусловно, если она праведна и совершает добрые дела, выступает на стороне обездоленных и порицает тиранов и беззаконников. И доказательство тому покоится в одном из духовных центров Ирана – священном городе Кум. Каждый день сотни и тысячи паломников приходят к центральной мечети Азам и расположенному рядом мавзолею, чтобы засвидетельствовать свое почтение праведной и святой женщине, так и не познавшей радостей супружеской жизни. Это родная сестра нашего восьмого Имама – Али ар-Резы (мир ему), чья великолепная усыпальница находится в святом городе Мешхед. Ее нарекли тем же именем, что и дочь нашего Пророка и жену первого Имама Али ибн Аби Талиба, – Фатима, а за праведность и принадлежность к достославному пророческому роду ее называли Маасуме (безгрешная, непорочная). Но вернемся к святой Фатиме Маасуме, покоящейся в Куме. По одним данным, на момент ее мученической смерти ей было всего 17 лет, по другим, более достоверным, – 28. Большинство ученых сходятся на том, что замуж она так и не вышла. Конечно, не потому, что она хотела сохранять безбрачие, – в исламской религии это порицается. Просто так сложились обстоятельства ее трагической жизни, что ей не удалось вкусить простого женского семейного счастья.
    Причины крылись в тех смутах и тяготах, которые сотрясали Аббасидский халифат, и были сопряжены с преследованиями, которым подвергались Имамы шиитов и род благословенного Пророка (да пребудет с ними со всеми мир!). В этих условиях не нашлось жениха, достойного девушки, воспитанной в столь благородной атмосфере пророческой семьи, да и многие люди просто не заслуживали должного доверия. Самым близким мужчиной для Фатимы был ее брат, Имам Али ибн Муса ар-Реза, который растил и наставлял ее с ранних лет.
     Ее светлость Фатима Маасуме родилась в Медине. Уже в детстве ей пришлось столкнуться с испытаниями: ее отец, седьмой Имам Муса аль-Казим (мир ему), был замучен в тюрьме по приказу халифа Харуна ар-Рашида, и право попечительства, тем самым, перешло к Имаму ар-Резе (мир ему). Однако и он вскоре был отправлен в ссылку в город Мерв, находящийся в провинции Хорасан. Тем самым, Имам был разлучен с родными, в том числе и с любимой сестрой.
     Фатима Маасуме очень тосковала по нему. Через год после его высылки она решила отправиться в Хорасан в сопровождении некоторых из своих братьев и племянников. Простые люди, в сердцах которых жила любовь к семейству Господнего Посланника (да благословит Бог его и его род!), выходили, чтобы поприветствовать ее. Встречаясь с народом, Фатима Маасуме открыто обличала тиранический режим Аббасидов, чье правление доставляло немало страданий беднякам и обездоленным. Это рождало злобу в сердцах вельмож и правящей династии – точно так же, как сегодня слово правды, брошенное в лицо Америке и сионистам, вызывает бурю негодования в контролируемых ими СМИ и государствах!
     Движимые этой злобой, приспешники тирана организовали на ее светлость покушение, напав на ее караван близ города Сафе. Все мужчины, охранявшие Фатиму Маасуме, пали в бою. Сама светлость Маасуме была отравлена и, вследствие этого, тяжело заболела. Последние 17 дней своей жизни Фатима провела в Куме. Дом, в котором она обрела свое последнее земное пристанище, носит название Бейт ан-Нур. Он сохранился до наших дней, и тысячи людей приходят к нему, чтобы ощутить ту благословенную атмосферу праведности и поклонения, которая всегда сопутствовала ее светлости. Хотя физическое и моральное состояние пречистой Маасуме было тяжелым, она продолжала совершать ежедневные молитвы и встречаться с посетителями. А вскоре покинула этот мир, так и не увидевшись с дорогим ее сердцу братом.
     Жители Кума, отличавшиеся любовью к семейству Посланника Бога (да благословит Господь его и его пречистый род), похоронили ее тело с высочайшими почестями и долго оплакивали ее безвременную кончину во цвете молодости. Впоследствии Зейнаб, дочь девятого Имама Мухаммада ибн Али аль-Джавада (мир ему), возвела над гробницей Фатимы Маасуме купол. На базе этого сооружения в дальнейшем был построен прекрасный мавзолей и прилегающая к нему мечеть Азам.
     Буквально несколько дней назад в Иране проходили траурные мероприятия, приуроченные к годовщине мученической смерти Фатимы Маасуме (мир ей). Вообразите себе, дорогие друзья – мыслимо ли это: почитать усыпальницу праведной девушки как одну из главных святынь страны и при этом не уважать женщин? Такое не может уживаться в одной культуре и в одном менталитете. Школа семейства Пророка (мир им всем) учит относиться к благочестивым женщинам с величайшим почтением. При этом их семейный статус не имеет значения.»

    Примечание. В Исфахане со мной произошел неприятный случай… Я искал всюду иранскую музыку, и наш гид посоветовала мне сходить в музыкальный ларек, я отправился туда, попросил парней, Андрея и Артема подождать меня, сам спустился в подземный магазин, где за прилавком стояла женщина в чёрной чадре, улыбалась… Я спросил, сколько стоит один диск, она мне на калькуляторе написала 300 риалов – на наши деньги где-то 300 рублей, мне показалось дороговато даже для российского магазина, но я купил 3 диска, отсчитав ей пачку новеньких зелененьких купюр… и она взяла, поблагодарив, с улыбкой… А когда я сказал нашим, что купил диски по 300 риалов, то иранец (наш водитель, иранский борец) засмеялся и сказал, что цена одного 30, а не 300. То есть эта торговка, видя, что я иностранец, приписала нолик на калькуляторе (в случае чего, мол, ошиблась)… и деньги взяла, даже ничего не сказав… обманула меня… в десять раз!.. то есть вместо 3-х дисков я должен был бы купить 30 дисков. Наша женщина-гид расстроилась, ведь она меня туда отправила, и сказала, что потом подловит ту чернавку сама, придя с туристической полицией.


                ***
    Воровка ворона воровата


    Вот так вот в Исфахане, у большого купола мечети, перед площадью Имама, чернавка, поборница Аллаха, обманула меня на святом – на музыке, душе Ирана, Персии… Ну да дьявол порадуется, когда она к нему попадется… А я после докупил уже по нормальной цене в аэропорту различной иранской музыки.
    Подумалось: так вот единицы портят впечатление о народах*, предают их дух. Похоже во многих странах некоторые относятся к иностранцам, да и в России так же. Просто зачастую впечатление от единиц обычно обобщается, распространяясь на всех… К примеру, Иуда продал Иисуса за 30 серебряников, и за это также не любят евреев, хотя Иисус сам был евреем. Это все иррационально, кто-то сделает что-то, а страдают все, так и в политике нередко бывает. И здесь в моем восприятии тень мошенничества, обмана примешалась к иранской музыке, к душе Ирана, к душе Востока… мне так и слышится в ней коварство, обман… И вот так вот женщина обманула меня, а я видел в ней добрую, улыбающуюся восточную женщину, но обманулся, ибо ее улыбка была коварной улыбкой змеи, прямо из сказок 1001 ночи, - когда я прибежал к ней радостный, открытый, достать настоящей иранской музыки, души Ирана… Это мне еще один урок, что не стоит думать о людях заведомо хорошо, идеализируя их, ибо на смену приходит цинизм. Это еще и объясняет, почему торгаши (барышники) – не очень уважаемая каста. Ехидна обманула меня. Взяла деньги и не поперхнулась. Нарушила заповедь Мухаммада. Она бы и самого Мухаммада обманула, если бы он к ней подошел и спросил душу Ирана (послушать). Теперь в когти к дьяволу попадет. Представил,  как Иблис забирает ее душу когтями и бросает в вечный адский огонь… эту поборницу Аллаха, Корана… А я доверял женщинам… обманчив их чадор!.. Еще одно свидетельство, что Восток коварен и жесток…
   
    P. S. А если же она думала, что обмануть иностранца, «неверного» – это согласуется с исламом, значит, ислам – неверная религия. Впрочем, это относится к любой религии:  христианству, иудаизму, индуизму и т. д.

    *правда, «паршивая овца стада не портит» или говорят все же наоборот «паршивая овца все стадо портит»; в данном случае я бы переделал поговорку: одна паршивая овца портит впечатление обо всем стаде (так, по одному не лучшему представителю порой судят обо всех).
   
    «Нефтяник» (Андрей) на мое расстройство по поводу обмана (даже не в деньгах было дело, сумма  не значительная, просто остро обидно было), сказал: «Не зацикливайся, потом со смехом вспоминать будешь, будет чего вспомнить…»
    Артем добавил: «Я еще подумал, когда ты сказал цену, что дороговато, но не стал тебе говорить… А ты как хотел, чтобы на Востоке и без обмана?!.» (только он употребил иное нецензурное слово). Да, как же я не вспомнил о коварных женщинах Востока из сказок 1001 ночь, обманывающих путников?!.  Ну да ладно, от ее обмана, от коварства восточной Женщины под чадрой я испытал острое сексуальное удовольствие… еще бы в раба меня своего превратила и каталась бы на мне, как ведьма (будем считать, что я заплатил за это удовольствие).

    P. S. Потом мне сказали, что в Исфахане – это уже не первый случай подобного… Исфахан – город аферистов (Исфахан-аферизм-созвучно). Да, и здесь дух «багдадского вора», хитреца, витает и по сей день… я уж молчу про Ирак, где туристов грабят еще боле, а то и вовсе отнимают жизнь… (хотя сами ее не давали и не выпестовали).

    Примечание. Купил замысловато украшенный персидский нож… коварный, как сам Восток, и непреклонный, как дамасская сталь… непреклонный клинок, словно честь гордого юноши…


   
                *** 
   (цветы Исфахана)
   Под небом голубые колокольцы,
   Нарциссов трепетная нежность,
   Благоуханных роз созревшие бутонцы,
   Пионов пышная небрежность…



                ***
    Под томно сияющей в небе луне
    Дворцы Исфахана почили во сне.
    Застыли в садах недвижно пруды,
    Розарии дремлют в свете луны.



   Примечание. В «кафе радио» старых вещей советского периода молодые парочки иранцев проводят время за чашечкой кофе со сладостями… Где еще романтично укрыться молодым и провести время вместе?..



                ***
    В душистой чайхане
    Улыбка персиянки,
    Очарованья дар…



                ***
    Персидский дворик



                ***
    Исфаханский мост,
    Луковки-лампады,
    Персиянка в платке…

 

 (персиянки в платках – словно восточные луковки)


    Примечание. Молодые влюбленные парочки гуляют за ручку по-детски, пока родители не видят…


   
                ***
    Мирно протекает Заянде…
    Двое под мостом наедине
    Коротают вечера любви,
    А порой и ночи до зари.

   

    Примечание. В «радио-кафе» было много старых, добрых вещей: радио советского периода, утюги и прочий хлам… Но все это создавало атмосферу старого домашнего уюта.
    Я смотрел сквозь стекло на прекрасную девушку, не в силах оторвать взора, пораженный… ибо думал, что такие только в восточных сказках существуют… Она заметила меня и улыбнулась…


                ***
    (восточной красавице)
    Дитя пустыни, полночи дитя,
    Тобой нежданно очарован,
    И к красоте твоей прикован
    Мой взор, любя…



    Примечание. Интересно про Омар Хайяма:
    «В 1074 году его пригласили в Исфахан, центр государства Санджаров, ко двору сельджукского султана Мелик-шаха I. По инициативе и при покровительстве главного шахского визиря Низам аль-Мулька Омар становится духовным наставником султана. Через два года Мелик-шах назначил его руководителем дворцовой обсерватории, одной из крупнейших в мире. Работая на этой должности, Омар Хайям не только продолжал занятия математикой, но и стал известным астрономом. С группой учёных он разработал солнечный календарь, более точный, чем григорианский. Составил «Маликшахские астрономические таблицы», включавшие небольшой звездный каталог. Здесь же написал «Комментарии к трудностям во введениях книги Евклида» (1077 г.) из трёх книг; во второй и третьей книгах исследовал теорию отношений и учение о числе. Однако в 1092 году, со смертью покровительствовавшего ему султана Мелик-шаха и визиря Низам ал-Мулька, исфаханский период его жизни заканчивается. Обвинённый в безбожном вольнодумстве, поэт вынужден покинуть сельджукскую столицу.
    О последних часах жизни Хайяма известно со слов его младшего современника — Бейхаки, ссылающегося на слова зятя поэта.
    Однажды во время чтения «Книги об исцелении» Абу Али ибн Сины Хайям почувствовал приближение смерти (а было тогда ему уже за восемьдесят). Остановился он в чтении на разделе, посвященном труднейшему метафизическому вопросу и озаглавленному «Единое во множественном», заложил между листов золотую зубочистку, которую держал в руке, и закрыл фолиант. Затем он позвал своих близких и учеников, составил завещание и после этого уже не принимал ни пищи, ни питья. Исполнив молитву на сон грядущий, он положил земной поклон и, стоя на коленях, произнёс: «Боже! По мере своих сил я старался познать Тебя. Прости меня! Поскольку я познал Тебя, постольку я к Тебе приблизился». С этими словами на устах Хайям и умер.
    Проект Омара Хайяма был утверждён и лёг в основу иранского календаря, который вплоть до настоящего времени действует в Иране в качестве официального с 1079 года.»   



                ***
    Прохлада стен купален Исфагана,
    Чистейшей влаги бирюза,
    Виденье гурий Гулистана;
    Возносят к раю купола.



                ***
    Мифический сюжет на потолке
    В таинственном хаммаме;
    Увидеть можно лишь во сне
    Прекрасных гурий в паре…
    Среди огней, плесканья вод
    Изящных арок изразцовый свод.

   

                ***
    В далекой Персии хаммаме
    Под расписными потолками
    В молочном призрачном пару 
    Сидели персы на полу,
    Между собой ведя беседы
    О гурий местных красоте,
    О широте своих владений,
    О царстве персов на земле…


   
    В долине персидских царей… Дариев… 

    Когда мы подходили к скальным гробницам персидских царей, заходя за ограждение, НР спросил Дашу: - А ты куда идешь?.. Я за нее ответил: - Навестить родственников, Ее же Дарья зовут… А там Дарии лежат… Цари Персии…

    Дарья была хрупкой, тонкой, похожей на персиянку…

    - О, - говорю, - я, Дарья, наверное, от имени персидского царя – Дарий… Так и есть… НР мне: - Смотри, ты в зоне риса, Ахура Мазда…
    Какой-то иранец, стоящий рядом, закивал, улыбаясь: - Ахура Мазда, Ахура Мазда…
    НР: - Вот, видишь, понимает, кивает, подтверждает…

        Примечания. Интересные совпадения. У могилы Наполеона во Франции женщине видится во мне продолжатель дела Наполеона. В Англии другая женщина просит, чтобы я сфотографировался хотя бы только с Гитлером. В Греции женщина, появляющаяся откуда не возьмись, сравнивает меня с Александром и Ахиллом. В России женщина сравнивает меня с профессором Мориарти. В Иране НР называет меня Ахуро Маздой… Значит, со стороны они видят во мне что-то возвышенное…



                ***
    Огонь тысячелетий света,
    Гробницы царские в скале,
    Меж звезд в ночи летит комета,
    Свет вечный сея на Земле!
    Свет пыли звезд – в творенье человека.



    Примечание. Стоя у скалы персидских царей, на которой изображен Ахура Мазда, вручающий кольцо Власти царю Шапуру (коронация Шапура), где когда-то с солдатами вот так же стоял Александр Македонский, я, стоя рядом с Дарьей, названной в честь потомков Дариев, подумал: - Приветствую тебя, Ахура Мазда, основа, Творец мироздания! Я твой сын… и ум мой от Тебя! Я пришел к Тебе, дабы восславить Тебя, истинного Бога, абсолют Вселенной!.. Ну и Аримана стоит упомянуть, Твоего Противника, двигателя, отрицателя мира, причину рождений и смертей, времени, принцип вечного отрицания, уничтожения и созидания, находящегося в диалектическом союзе с Тобой, Творцом… Да будет мир Возвышен!.. благодаря вам и главной идеи – воли, стремлению к первенству, превосходству! Аминь.
   
    Примечание. Сфотографировался с Ахурой Маздой, указывая перстом на Бога на скале, на символ Абсолюта… символичное фото: точно пророк рядом с Богом…

    P. S. Зороастр* был пророком Ахуры Мазды и Аримана. Его символом был огонь… Азербайджан, родственная Персии, Ирану (страны ариев) страна, носит имя в честь огня… ибо азер – значит огонь!

    *Заратустра Ницше также носит имя персидского пророка Зороастра

    Примечание. В Персии наряду с современностью хорошо чувствуется древность…
   
    Примечание. Бехистунская надпись на скале: «…Я – Дарий, царь великий, царь царей, царь многоплеменных стран, царь этой земли великой далеко (простирающейся), сын Виштаспы, Ахеменид, перс, сын перса. Говорит Дарий-царь: «Вот те страны, которые я захватил помимо Персии, я над ними властвую, мне они приносят дань, то, что мною говорится, они выполняют, они держатся моего закона: Мидия, Элам, Парфия, Арея, Бактрия, Согдиана, Хорезм, Дрангиана, Арахозия, Саттагидия, Гандара, Индия, Саки Хаумаварга, Саки Тиграхауда, Вавилон, Ассирия, Аравия, Египет, Армения, Каппадокия, Лидия, Ионийцы, Саки, которые за морем, фракийцы, ионийцы шлемоносные, Ливия, Эфиопия, Мачия, Кария. Говорит Дарий-царь: «Когда Ахурамазда увидел эту землю в состоянии смятения, тогда он передал ее в мои руки, сделал меня царем. Я – царь. По воле Ахурамазды я ее (землю) поставил на место. То, что я им (подвластным народам) повелевал, то они выполняли в соответствии с моим желанием. Если ты подумаешь: сколь многочисленны были страны, которыми владел Дарий царь, то посмотри на изображения (подданных), поддерживающих трон. Тогда ты узнаешь, и тебе станет известно, что копье персидского воина проникло далеко, тогда тебе станет известно, что персидский воин далеко от Персии поражал врага». Говорит Дарий-царь: «То, что я совершил, все это я совершил по воле Ахурамазды. Ахурамазда мне помог, чтобы я довершил дело. Меня да хранит Ахурамазда от (всякой) скверны и мой дом и эту страну. Об этом я прошу Ахурамазду, это мне Ахурамазда да подаст. О, человек! Повеления Ахурамазды пусть не кажутся тебе дурными, не уклоняйся от правильного пути, не будь строптивым».

 

 

    «Принцип один: Бог Ахура-Мазда един, он создал землю, народ, а я, Дарий, Ахурой Маздой поставлен, чтобы управлять народом и защищать…»



             ***
    Горы, долины,
    Солнце, пустыни.
    Одинокий пастух…
    (наедине с Аллахом)



             ***
    Пастух и звезды…
    Наедине…



             ***   
    Над морем, над долиной,
    Над горною грядой,
    Над лесом, над пустыней,
    Над томною рекой,
    На чистый небосклон
    Идя издалека,
    Месяц – пастух – пасёт облака…

    «Небесный пастух пасёт облака (Цой)»

    Месяц – пастух небес



            ***
    Снежные горы,
    Чалмы Аллаха…
    Подпирают Небо.



    Примечание. Насыпая горы из человеческих голов, отнимая у людей их драгоценные жизни, Тамерлан чувствовал, переживал свою власть, свое могущество… это в идее Сверхчеловека… что восседает на горе черепов…

   P. S. В Иране в центре Исфахана Тамерлан сделал башню из человеческих голов. Персы до сих пор помнят это зверство… в Исфахане…

    Примечание. «Первый, так называемый «трёхлетний» поход в западную часть Персии и прилегающие к ней области Тимур начал в 1386 году. В ноябре 1387 года войска Тимура взяли Исфахан и захватили Шираз. Несмотря на успешное начало похода, Тимур был вынужден вернуться обратно вследствие нашествия на Мавераннахр золотоордынского хана Тохтамыша в союзе с хорезмийцами (1387 год). В Исфахане был оставлен гарнизон из 6 000 воинов, а его правителя Шах-Мансура из династии Музаффаридов Тимур увёз с собой. Вскоре после ухода основных войск Тимура в Исфахане произошло народное восстание под предводительством кузнеца Али Кучека. Весь гарнизон Тимура был перебит. Об ответных действиях Тимура против исфаханцев повествует в своих путевых записках Иоганн Шильтбергер:
    «Последний тотчас же возвратился, однако в течение 15 дней не мог овладеть городом. Поэтому он предложил жителям перемирие на условии, что они передадут в его подчинение 12 тысяч стрелков для какого-то походa. Когда эти воины были отправлены к нему, он приказал отрезать у каждого из них большой палец на руке, после чего отправил их назад в город, который вскоре был взят им приступом. Собрав жителей, он приказал умертвить всех, кто был старше 14 лет, пощадив тех, кому было меньше лет. Головы убитых были сложены в виде башни в центре города. Затем он приказал вывести женщин и детей в поле за городом, где отделил детей моложе семи лет. После этого он приказал своим воинам наехать на них своими лошадьми. Собственные советники Тамерлана и матери этих детей пали перед ним на колени и умоляли его пощадить детей. Но он не внял их мольбам, повторил свое приказание, которое, однако, ни один воин выполнить не решался. Разгневавшись на них, Тамерлан сам наехал на детей и сказал, что хотел бы знать, кто осмелится не последовать за ним. Тогда воины были вынуждены последовать его примеру и растоптать детей копытами своих лошадей. Всего растоптанных насчитали около семи тысяч. После этого он приказал поджечь город, а женщин и детей увел в свою столицу Самарканд, в котором он не был 12 лет.»

    Примечание. Исфаган является «культурной столицей Ирана», где обитают самые изысканные девушки… Этот город еще и официально побратим Санкт-Петербургу (с похожей судьбой: если Исфахан пострадал от Тимура, то Ленинград – от Гитлера).

    Примечание.  О «ненавистном» Тимуре. «Тимур был человеком весьма отважным и сдержанным. Обладая трезвостью суждений, он умел принять самое верное решение в трудных ситуациях. Эти черты характера и притягивали к нему людей.
    Дальновидный правитель и талантливый организатор.
    Тимур оставил после себя десятки монументальных архитектурных сооружений, некоторые из них вошли в сокровищницу мировой культуры. Постройки Тимура, в создании которых он принимал деятельное участие, обнаруживают в нём незаурядный художественный вкус.
    В последние десятилетия XIV в. самый великий завоеватель в мире неожиданно вырвался за пределы Средней Азии. Тамерлан пронесся через континент как огненная буря, свергая королей и разрушая империи с презрительно легкостью, ведя от победы к победе свою свирепую армию татарских конницы лучников. Один за другим большие города Востока подвергались штурму и разграблению: Антиохия и Алеппо, Балх и Багдад, Дамаск и Дели, Герат, Кабул, Шираз и Исфахан - все они лежали в дымящихся руинах, их жители были замучены безо всякой жалости, убиты и обезглавлены.
    На каждом поле битвы солдаты Тамерлана складывали высокие башни из голов своих жертв - ужасное предупреждение всякому, кто смел выступать против них.
    С каждой новой победой его сверкающая имперская столица Самарканд, жемчужина Востока, становилась богаче и прекраснее за счет сокровищ, награбленных в Азии, добычи, которая включала толпы пленных ученых и ткачей шелка, поэтов и живописцев, музыкантов и миниатюристов, оружейников, резчиков по драгоценному камню, каменотесов, архитекторов, серебряных дел мастеров и каллиграфов. Размах его завоеваний потрясал. Ко времени его смерти в 1405 году, после тридцати пяти лет беспрерывных походов, Тамерлан ни разу не был побежден в бою. Он затмил и Александра Великого и Чингисхана в анналах военной истории и строительства империи. Неудивительно, что два столетия спустя в своей знаменитой пьесе «Тамерлан Великий» Кристофер Марло окрестил его «Бичом Божьим».
    Арабшах делал особый акцент на ранних годах жизни за¬воевателя, когда он был похитителем овец и мелким бандитом. Именно во вре¬мя грабительского налета Тамерлан был тяжело ранен, вероятно, стрелами в правые руку и ногу, когда он со своей шайкой скитался по пустыням на юго-западе Афганистана в 1363 году.
    Хотя источники, как правило, хранят молчание о детстве и юности Тамерлана, они вскользь упоминают о его безжалостном коварстве, — которое в течение всей его жизни помогало ему обманывать и переигрывать противника, как на поле боя, так и за его пределами.
    Если военное мастерство не оставляло его на протяжении всей жизни, то можно сказать то же самое о быстром уме и дотош¬ности в подготовке. Его армия всегда была великолепно ор¬ганизована и вооружена. Он был искусным тактиком и стратегом, любил неожиданность.
    В 1360 году он вырвался из неизвестности и попал на страницы официальных хроник благодаря дерзко¬му поступку. На его родину Мавераннахр вторгся хан могулов. Хаджи-бек, глава клана Барлас, кото¬рый управлял землями в долине Кашкадарьи, где жил Тамерлан, решил бежать без сопротивления. Юный Тамерлан сказал своему вождю, что останется, чтобы постараться удержать могулов от захвата больших территорий. Ничего подобного он не сделал. Признав превосходство армии врага, он немедленно предло¬жил свои услуги хану могулов в качестве вассального правителя. Предложение было принято. В возрасте 24 лет Тамерлан с успехом заявил свои права на руко¬водство целым племенем Барлас.
    Вот другой пример его хитрости. За год до того, как Тамерлан пришел в 1370 году ко власти, его поста¬вили перед выбором — принести присягу верности своему хану или встретиться с ним на поле битвы. Так как у него не было достаточно сильной армии, чтобы выйти на бой, он притворился, что болен, и, прежде чем принять посланцев хана, выпил целую чашу кро¬ви дикого вепря. Во время переговоров его начало обильно тошнить кровью, и это убедило его посетителей, что он находился при смерти. Посланники возвра¬тились к своему господину с вестью о неизбежной кончине их противника. Ла¬герь Тамерлана был расположен неподалеку, и он выбрал именно этот момент для удара. Застав несчастного хана и его приближенных врасплох, он перебил их на месте.
    К 1370 году восставший похититель овец изгнал эмира Хусейна, внука последнего чагатайского хана, бывшего своего союзника. Он сам короно¬вал себя правителем чагатайского государства в Балхе, величайшем городе древ¬ности, который привлекал до него и Александра, и Чингисхана. Его титулы, ма¬ло сказать, что преждевременные, были предвестниками грядущих обширных завоеваний: Рожденный под счастливой звездой, Царь царей, Завоеватель мира или Сохибкеран
    Историк Персии сэр Джон Малклом, живший в XIX в., писал: «Такого вождя, как Тимур, солдаты должны были боготворить... мнение других общественных групп его мало волновало. Его целью была слава завоевателя; и величавые города превращались в пепел, а жители провинций уничтожались с холодным расчетом, что внушаемый им ужас облегчит достижение его честолюбивых замыслов...»
    Слухи о его, как мы сказали бы сегодня, военных преступлениях быстро распространились по азиатским степям. Правители и эмиры быстро осознавали, что мудрее всего было признать его власть. Те, кто был достаточно смел или опрометчив, чтобы бросить вызов его мощи, были уничтожены со страшной жестокостью.
    В 1383 году Тамерлан приказал замуровать 2000 пленников живыми в городских башнях Исфизара, чтобы наказать Хорасан за мятеж. В 1387 году приведенный в бешенство восстанием в персидском городе Исфахане, который к тому времени уже сдался его войскам, он приказал устроить всеобщую резню, где было убито 70 000 человек. Захватив в 1398 году Дели, он хладнокровно приказал своей армии убить 100 000 индийских пленников, которые были захвачены во время притворного отступления татар при их самых первых столкновениях у городских стен. Двумя годами позже 3000 армян были похоронены заживо в турецком го¬роде Сивасе, это был излюбленный способ Тамерлана соблюсти свое обещание не проливать ничьей крови в обмен на прекращение сопротивления. После па¬дения Багдада в 1401 году, когда Тигр нес свои воды, красные от крови, Тамер¬лан приказал соорудить вокруг города кольцо из 120 башен, сложенных из 90 000 голов убитых жителей, послуживших пищей для стервятников.
    В 1386 году, вскоре после завоевания Султании, Тамерлан получил известия. Его бывший ставленник с помощью военной поддержки Фамерлаш ханом Золотой Орды, разграбил город Тебриз, бросив тем самым открытый вызов своему учителю… В то время как Тамерлан сражался в Армении и Малой Азии, при¬шло сообщение, что    Тохтамыш, показавший себя грозным противником, ра¬зоряет Мавараннахр.
    Суровой зимой 1389—1390 года, когда кони шли по грудь в снегу, Тамерлан повел свою армию на север, нашел и разгромил своего врага. В течение пяти месяцев он прошел почти 2000 миль через холодные сибирские степи при все ухудшающейся погоде. Армия Тохтамыша, отступившая в безопасное место, отказывалась выходить на бой, позволив Тамерлану разорять и грабить земли противника в глубине его территорий.
   В конечном счете 18 июня 1391 года две армии сошлись лицом к лицу. Рассчитанным же¬стом презрения по отношению ко врагу Та¬мерлан приказал своим людям распаковать и установить роскошные меховые шатры и па¬вильоны и развернуть ковры. Хроники сооб-щают, что эта психологическая демонстрация достигла нужного результата, подорвав бое-вой дух Золотой Орды. На следующий день после жаркого сражения Тохтамыш сбежал, оставив поле боя Тамерлану.
    22 апреля 1395 года двое врагов встрети¬лись в последний раз. В течение трех дней они маневрировали на противопо¬ложных берегах Терека, стремясь занять более выгодную позицию. В конце концов преимущество оказалось на стороне Тохтамыша. Поскольку развитие событий зашло в тупик, Тамерлан решился разыграть свою козырную карту. С наступлением ночи он приказал всем женщинам в своем лагере переодеться в солдат, а его войско совершило трехдневный форсированный марш через брод — единственное место возможной переправы. В последовавшем сражении воины Тамерлана начали одерживать верх. Тохтамыш второй раз бежал во вре¬мя боя. Золотая Орда была разграблена и предана мечу.
    Хотя враги Тамерлана в пределах мусульманского мира считали его неверным варваром, он был достаточно образованным человеком, интересовался истори¬ей и религией, превосходно играл в шахматы. Когда в 1398 году он объявил о начале похода в Индию, только что завершив победоносную, кровавую войну в Персии и Грузии, то сделал это сознательно, чтобы затмить достижения Алек¬сандра и Чингисхана.
    Его принцы и эмиры с ужасом думали о проблемах организации тыла стоты¬сячной армии, идущей через «крышу мира». Как войска перейдут через горы и реки, лежащие между Самаркандом и Дели? — спрашивали они. Как бороться со страшными боевыми слонами индусов, одетыми в стальную броню, с острыми, как ятаганы, бивнями и огнеметами, с лучниками и арбалетчиками в защитных башенках, укрепленных на спинах? Тамерлан заставил их замолчать. Такие сла¬бые возражения не имели никакого значения для воина, не знавшего поражений.
    Это бил ураганный поход. Переход по опасным тропам через горы был за¬вершен, причем однажды пожилого полководца пришлось переправлять на но¬силках через пропасть глубиной в 1000 футов. Остальная часть похода была проведена как по нотам. Как всегда, безжалостный в своих приготовлениях, Тамерлан приказал своим вои¬нам разбросать по равнине вокруг Дели железные ко¬лючки с тремя остриями. Верблюды были нагружены связками сухой травы и дров. Когда начался бой, реву¬щих верблюдов с горящим грузом погнали на индий¬ских боевых слонов. В панике слоны развернулись и ки¬нулись назад, получая раны от стальных колючек и расстраивая ряды своей армии. Индийские войска бе¬жали в слепом ужасе. Один из самых богатых городов мира попал под власть Тамерлана. Огромные богатства, накопленные поколениями султанов Индии, были раз¬граблены в течение нескольких дней. Обезглавленные тела бросили разлагаться на улицах. Пирамиды из че¬репов дополнили картину отвратительной резни. Город был охвачен голодом и болезнями. Потребовалось боль¬ше столетия, чтобы Дели оправился от этого разгрома.
    Едва переведя дух после победоносного возвращения домой в Самарканд, Тамерлан поднял свою армию для семилетнего похода. Это было его последним воен¬ным предприятием. Возраст не смягчил душу Тамер¬лана. После того как он в 1400 году приказал заживо похоронить армянский гарнизон Сиваса, полководец продолжил двигаться на юго-запад, в сердце египет¬ской империи, и сначала атаковал Алеппо, который сдался еще до штурма. Но татары никому не давали пощады. Мужчин, жен¬щин и детей убивали на месте, тысячи голов образовывали курганы вдоль пу¬ти следования армии, идущей дальше на юг и оставляющей позади себя сце¬ны ужасной резни.
    В 1402 году Тамерлан встретился со своим самым сильным врагом — султа¬ном Баязидом Молниеносным, Рукой Веры. Он снова одер¬жал победу и, разорив Малую Азию, вышел к берегам Эгейского моря. Судьбы Европы были в его руках. Но он обратил свое внимание на восток, к самому же¬ланному призу — Китайской Поднебесной империи, единственному серьезному противнику, в борьбе с которым он мог испытать себя.
    Оттоманского султана Баязи¬да I приводят к Тамерлану после его разгрома в битве при Анка¬ре в 1402 г. Это был единствен¬ный случай в Оттоманской истории, когда, к унижению империи, в плен был захвачен сам султана. Тамерлан одержал свою самую великую победу.
    Зимой 1404 года татарская армия выступила из Самарканда во главе с ис¬сохшим 68-летним полководцем. Температура резко понизилась, дули порыви¬стые ветры и выпал снег. Бороды и усы замерзали на лицах воинов, передавали летописи. В Отраре, расположенном на территории современного Казахстана, Тамерлана свалила болезнь. Придворные врачи поспешили к нему с горячими напитками, в которых растворяли лекарства и специи, но лихорадка усилилась. В 8 часов ночью 18 февраля 1405 года он испустил последний вздох. Не успела его кровь остыть, как вспыхнули междоусобные конфликты, которые ему уда¬валось предупреждать до самой своей смерти. Империя, которую он создавал с таким трудом, тщанием и жестокостью, начала разрушаться. В течение ста лет после его кончины она исчезла совершенно.
    Тамерлан оставил после себя роскошное архитектурное наследие, отличи¬тельным признаком которого служат монументальные мечети, отделанные го¬лубой плиткой, и медресе с переливчатыми голубыми куполами, вознесшимися высоко над дверями, украшенными тонким рисунком. Однако он остался в па¬мяти не благодаря этим замечательным зданиям, не изящным паркам и двор¬цам, которые он возвел за время своего правления. Его ужасным знаком стали призрачные башни и пирамиды из человеческих голов, освещаемые по ночам факелами, — символы побед на полях сражений. Они являлись мощным и весь¬ма эффективным сдерживающим фактором от сопротивления для независи¬мых пока городов или от мятежей для городов уже завоеванных.
    Как говорилось в пословице, «Только рука, которая может сжимать меч, способна удержать скипетр».
 
    (вот это люди, которые когда-то радовались жизни… пока не промчался вихрь войны… ничто не ново под Луной… сие же и цена человеческой жизни… кою обесценивают войны, катастрофы… участь врагов, проигравших…)
 

    Примечание. «Именно пирамиды Тамерлана и послужили основным мотивом для написания картины "Апофоез войны" Василием Верещагиным. Первоначально художник намеревался назвать картину "Триумф Тамерлана", однако предпочел придать ей более масштабное значение, написав на раме: "Апофеоз войны" и добавив: "Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим". А и было почему... Сам Верещагин встречал во время своей туркестанской экспедиции (1867-68 гг.) подобные пирамиды, но других "строителей", его современников - среднеазиатских ханов.
    Вот как описывал одного из них Чокан Валиханов в своей книге: "Как человек, постоянно куривший гашиш, Валихан-тюря дошел до какого-то сумасбродства и неистово предавался своим страстям. Он был одержим жаждой крови и не мог пропустить дня, чтобы собственноручно не изрубить нескольких человек. На берегу реки Кызыл ходжа воздвиг пирамиду из человеческих голов и тщательно заботился о возвышении этого, достойного ему монумента... Многие значительные лица сделались жертвой его лютости и, между прочим, один европеец, путешественник. Это был Адольф Шлагинтвейт, один из трех знаменитых исследователей Индии"... На том, что Шлагинтвейт был британским шпионом по совместительству, Валиханов не заострял внимания. Впрочем, таким же шпионом, ах нет, разведчиком, был и сам Валиханов, только с российской стороны. Но это уже совсем другая история...»

   Примечание. Злая воля Железного Тимура сказала – и вот несчастных тысячами влекут, точно баранов на заклание, рубить головы, закапывать заживо, отнимать жизни… Такова жестокая власть правителя над жизнями простых людей… Эта воля может перед казнью заставить еще провести и ночь в заточении в мыслях, мучениях о предстоящей кончине… жизни… где можно молить о пощаде, лелеять слабую надежду на милость, но все тщетно… перед могучей волей Повелителя… Что в этом всем?..

    Примечание. Получается, что во время войн «злые герои» управляют миром, прямо злые сверхчеловеки по Ницше.

   Примечание. «Утверждают, что, когда безжалостный Тамерлан вошел в Шираз, он приказал привести к нему Хафиза. Имея в виду известное двустишие*, Тамерлан спросил: «Как же это так — я обескровил тысячи городов и земель, чтоб приумножить славу и богатство Бухары и Самарканда, где я живу и где строю свою империю, а ты, Хафиз, ничтожный человечишко, осмелился променять их на какую-то родинку на щеке женщины…» На что Хафиз отвечал: «Господин, именно из-за своей расточительности я настолько беден, что мне и отдать-то больше нечего». Тамерлану явно понравилась находчивость поэта. В достоверности этой истории можно усомниться, однако легенды лишь подчеркивают необыкновенную популярность Хафиза и при жизни, и после смерти.»

    *«Как и многие мусульманские средневековые поэты, Хафиз посвятил немало стихов воспеванию женской красоты. Пожалуй, самым популярным стало его двустишие:
    «Когда турчанка из Шираза любовную начнет игру,
    За родинку ее отдам я и Самарканд, и Бухару!»
    Есть много вариантов перевода этого двустишия, но суть везде одна. Успехом эти строки пользовались необычайным - их цитировали на базарах и в караван-сараях, в хижинах бедняков и во дворцах вельмож.
    Великий завоеватель вел беспощадные войны в Средней Азии, раздвигая границы своей державы. А главным своим городом он считал Самарканд - в его обновление, укрепление и расширение было вложено немало сил. Более того, он намеревался сделать этот город чуть ли не столицей всего мира. Древняя Бухара тоже была одним из центров империи Тамерлана, лишь немного уступая Самарканду.
    И вот оба эти города он встречает в стихах, в которых поэт отдает их за родинку женщины.
    Тамерлан пришел в ярость и велел немедленно доставить к нему наглеца-поэта. Хафиза разыскали, извлекли из нищей хижины и привели его пред очи полководца.
     - Я потратил полжизни на то, чтобы возвеличить Бухару и Самарканд, а ты их готов отдать за родинку какой-то шлюхи, - бросил ему взбешенный Тамерлан. После чего поэт понял, что у него остался только один шанс на то, чтобы удержать свою голову на плечах.
    И он этим шансом воспользовался.
    - Вот из-за такой моей щедрости я и пребываю в подобной нищете, - усмехнулся Хафиз и опустил глаза на свой драный халат.
    Тамерлану ответ понравился. Причем настолько, что он велел выдать поэту роскошный новый халат и одарить его деньгами!»
 
    Примечание. «Великий эмир и полководец Тамерлан, или «железный хромей», как его называли, провел в войнах всю свою жизнь. Но лишь однажды судьба свела его с равным противником - одноглазым турецким султаном Баязетом, который, как и Тамерлан, еще ни разу не вкусил горечи поражения.
    В 1402 году войска двух величайших правителей Востока встретились на равнине близ Анкары. В разгар сражения 30 тысяч крымских татар, поставленные Баязетом в первой линии, перешли на сторону врага. Однако исход битвы оставался неясным до тех пор, пока Тамерлан не двинул в атаку 32 индийских слона, которые и решили дело. Турецкая армия была наголову разгромлена, а Баязет доставлен пленником к шатру Тамерлана.
   «Железный хромей» долго молча рассматривал пленника и, наконец, разразился громким смехом. Исполненный негодования Баязет гордо сказал:
    - Не насмехайся, Тамерлан, над моим несчастьем! Знай, что царства и империи раздает Бог, и завтра с тобой может случиться то, что со мной случилось сегодня.
    На это победитель отвечал с глубочайшей вежливостью:
    - Я знаю не хуже тебя, Баязет, что Бог раздает царства и империи. И я не насмехаюсь над твоей несчастной судьбой, избави меня от этого Господь. Но когда я рассматривал твое лицо, мне пришла в голову мысль, что эти царства и империи должны быть перед Богом вещами самыми незначительными, раз Он раздает их таким людям, как мы с тобой: несчастному кривому на одни глаз, как ты, и жалкому хромому, как я.
    Размышлять над иронией всемогущего Провидения Баязету пришлось в железной клетке - такой низкой, что она служила Тамерлану подножкой, когда он садился на коня. А в часы досуга «железный хромей» заставлял несчастного пленника смотреть на его жен и дочерей, которые в полунагом виде прислуживали за столом. Всего этого оказалось достаточно, чтобы спустя 8 месяцев гордый султан испустил дух.»
    P. S. Видно, Тамерлан не знал, что подобное унижение может иметь и обратный эффект... и вместо страданий доставлять удовольствие...)

    Примечание. Персидские Цари покоренных царей превращали в подножки для своих коней…      

    
                ***
    Киру отрубила голову Царица Томирис… отомстив и за погибшего в плену Кира своего сына…

    Примечание. Отрывок из Истории Геродота: «Итак, с запада Каспийское море ограничено Кавказом, с востока к нему примыкает равнина на необозримом пространстве. Значительную часть этой обширной равнины занимают массагеты, против которых и задумал идти войною Кир...
    Царицею массагетов в это время была вдова умершего царя; называлась она Томирис. Кир через послов пытался было свататься для виду, как бы желая иметь ее своей женой. Но Томирис поняла, что Кир сватается не к ней, а к царству массагетов, и отвергла предложение. Когда хитрость не удалась, Кир двинулся с войском к реке Араксу и открыто начал войну против массагетов; для переправы войска он положил через реку мосты, а на судах поставил башни с переправляющимися воинами.
    Когда Кир занят был этой работой, Томирис послала к нему вестника с следующими словами: "Перестань, царь мидян, хлопотать над тем, чем ты занят теперь; ведь ты не можешь знать, благополучно ли кончатся твои начинания. Остановись, царствуй над своим и не мешай нам царствовать над тем, над чем мы царствуем.
    Но если не желаешь последовать этим советам и ни за что не хочешь оставаться в покое; если напротив у тебя есть сильная охота помериться с массагетами, изволь, но не трудись над соединением речных берегов; на три дня пути мы отойдем от реки, тогда переходи в нашу землю. Если же предпочитаешь допустить нас в твою землю, то сделай то же самое". Выслушавши это, Кир созвал персидских вельмож, собрал их вместе и изложил перед ними дело, спрашивая, как поступить ему. Мнения всех их сошлись на том, чтобы Томирис и войско ее пропустить в их землю.
    Однако присутствующий здесь лидийский царь Крез осуждал это мнение и в следующих выражениях предложил план противоположный... Если мы решим допустить неприятеля в нашу землю, то от этого произойдет для тебя следующая опасность: в случае поражения ты погубишь все твое царство, ибо ясно, что раз массагеты победят, они не убегут назад, но устремятся в твои владения. В случае победы, ты не одолеешь их настолько, чтобы, перешедши в землю массагетов, победоносно следовать всюду за обращенными в бегство врагами,- в этом случае я предполагаю то же, что и в первом, именно: если ты одержишь победу над врагом, то двинешься вперед во владения Томирис. Но и помимо сказанного, будет нестерпим позором, если Кир, сын Камбисы, побежденный женщиной, уступит ей страну. Поэтому я полагаю, что нам следует перейти реку и подвинуться вперед настолько, насколько отступит враг, и только после того попытаться одолеть его. Насколько я знаю, массагеты не вкусили благ персидской жизни, и им не знакомы большие удовольствия. Поэтому советую зарезать для этого народа множество скота и приготовить угощение в нашем лагере, поставивши там кроме того в изобилии чаши чистого вина и всякого рода яства; все это сделавши, советую оставить в лагере негоднейшую часть войска, а с остальным возвратиться к реке. Если только в своем предложении я не ошибаюсь, неприятель при виде стольких благ кинется на них, а нам останется прославить себя громкими подвигами". Советы были противоположны, Кир отверг прежний совет и предпочел мнение Креза; затем предложил Томирис отступить, так как он сам вступает в ее владения. Царица отступила согласно первоначальному обещанию. Креза Кир передал на руки сыну своему Камбисе, к которому переходила и царская власть.., если бы поход на массагетов кончился несчастливо. Сделавши такое распоряжение и отославши их обоих к персам, Кир вместе с войском стал переправляться через реку... Тем временем Кир отошел от реки Аракса вперед на восемь дней пути и привел в исполнение совет Креза. После этого Кир вместе с боевою частью войска отступил назад к Араксу, тогда как на месте остались негодные к битве персы. Засим третья часть войска массагетов напала на покинутых воинов Кира, перебила их не без сопротивления и, заметивши приготовленное угощение, расположилась пировать, как бы после победы над врагом; наелись досыта, напились и легли спать. В это время персы напали на них, многих умертвили, но гораздо больше взяли в плен, между прочим и сына царицы, предводителя массагетов; назывался он Спаргаписес.
    Узнавши об участи своего войска и сына, царица послала к Киру вестника со следующими словами: "...не гордись, что столь коварно, такими средствами овладел ты моим сыном, а не в сражении и не военною доблестью. Теперь послушай меня, потому что советую тебе благое: возврати мне моего сына и удаляйся из нашей страны, свободный от наказания за то, что так нагло ты поступил с третьей частью моего войска. Если же не сделаешь этого, клянусь солнцем, владыкою массагетов, я утолю твою жажду крови, хоть ты и ненасытен".
    На речь эту Кир не обратил никакого внимания. Сын царицы Томирис Спаргаписес, протрезвившись и постигши всю меру своего несчастья, просил Кира освободить его от оков и, получивши свободу и возможность располагать руками, тотчас умертвил себя. Так умер Спаргаписес.
    Когда Кир не послушал Томирис, она собрала все военные силы и напала на него. Мне кажется, сражение это было наиболее жестоким из всех, в каких когда-либо участвовали варвары. Происходило оно, как я слышал, так: вначале оба войска обстреливали друг друга из луков на значительном расстоянии, потом, когда стрелы были истощены, перешли в рукопашную и бились копьями и мечами. Войска долго стояли друг против друга, и ни одна сторона не обращалась в бегство; наконец массагеты победили. Большая часть персидского войска пала на месте сражения, сам Кир был убит. Процарствовал он двадцать восемь лет. Томирис наполнила мешок человеческой кровью и велела разыскать среди павших труп Кира. Нашедши, она погрузила голову его в мешок и, издеваясь над нею, сказала: "Хотя я вижу и победила тебя в сражении, но ты причинил мне тяжкое горе, коварством отнявши у меня сына, и я насыщу тебя кровью, как угрожала".



                ***
    Гробница Кира над бескрайнею долиной…
    Пред нею Александр стоял,
    Пройдя и завоевав полмира,
    Ее из камня воссоздал.

    Растут пустынно травы много лет,
    Колышет ветер колоски…
    Но камень «вечный» не подвластен, нет,
    Теченью времени в бескрайние пески…

    P. S. Странно, что здесь, в столь пустынных, скальных местах когда-то обитали и процветали люди…

    P. S.
    И в Ленинграде, где и я родился,
    Из камня Киров восстает;
    Он царским именем гордился,
    Так имя сквозь века живет (идет).

    Примечание. Псевдоним большевика Кирова происходит от имени царя Кира (в переводе значит «господин»)



                ***
    Гробница Кира к небесам
    Взмывает камнем высоко...
    В стремленье равным быть богам,
    Но смерть – предел всего.



    Примечание. Представил, как Александр со своей армией переправлялся через скалы, преодолевал широкий долины, пустыни… дух величия захватывает, завораживает в этих пустынных местах… а сейчас здесь никого… пустое плато… удивительное переживание!..


    Примечание. Из Турции Македонский двинулся в Персию… Александр решил сражаться с персами при Граннике с усталым войском, но в то время, когда Солнце находилось против персов, со словами: «И Солнце против персов», - как и восходящее Солнце Александра… Да, Александр был солнечной звездой на древнем (голубом) небосклоне…


    Я присел, взял в руку горсть пыльной земли и высыпал, развеивая по ветру… так время развевает настоящее…



                ***
    Медитация посреди руин Персеполиса… приобщение к духовным потокам времени великой персидской империи, к духу персидских Царей и Александра…    



                ***
    Над Персеполисом закат,
    Колонны – вехами былого,
    Взмывая под облака, парят…
    Ничто* под лунами не ново.

    *ничто – как принцип отрицания – одно и то же, абсолют один и тот же, тогда как мироздание постоянно обновляется, обновляются и царства…
 
    (картинку вставь)



                ***
    Руины Персиполиса под тучным небом…
    О, сколько же сменилось лет!
    О, сколько поколений протекло набегом,
    И мучим был на свете Человек!    



                ***
    Дворцы Персеполиса в горной долине,
    Над миром восходит солнечный диск,
    С огнем возносились когда-то молитвы,
    В небесные выси неслись…    



                ***   
    Старинны Персеполиса колонны,
    Свидетель коих Александр
    Пролил сквозь тысячелетий своды
    Звучание мужского «андр».



                ***
    Персидский сказочный дворец,
    Раскрытый ночью, воссиял,
    Что драгоценностей ларец,
    Волшебством взоры чаровал…



                ***
    Пестрит цветными красками Восток,
    Пески пустыни… золотой орнамент.
    Во времени я затерялся одинок,
    Смотря на древности пергамент…



    Примечание. Я заметил, что древнеперсидские поэты видят Александра Македонского (Искандера) в свете персидских грёз-представлений вроде мудрого шаха с чалмой. Что, мягко говоря, не соответствует его образу.
   


                ***
    Персидский Царь под солнечным зонтом
    (Что держит позади усталый раб),
    Своим могуществом и властью упоён
    Пред вереницею даров-наград…



                ***
    Закат румянит персов лики
    На стенах древнего дворца;
    Руины лишь… колонны-пики,
    Дошедшие до нас сквозь времена…

   

    Примечание. К идеальному. Персеполис разрушен, одни руины… камни в основании, фундамент, отдельные колонны… а так все превратилось в пыль, прах… Но великая слава Александра и Дария живет в веках… живет в истории человечества. В Персеполисе чувствуется дух Александра… и Дария… словно они поселились здесь навечно… Только если людей не будет, то и ни кто о них не вспомнит, как будто их и не было вовсе…



                ***
    Дворец персидский. Александр
    С друзьями македонскими пирует.
    Повержен царь великий Дарий.
    Мир славных эллинов ликует.

    Горят огни… Луна сияет
    Между колоннами дворца;
    Гетера голос возвышает
    С подъятой чашею вина:

    - Да будет град Афины отомщен!
    И сей пленительный дворец,
    Царя персидского венец,
    Во славу Греции сожжён! –

    И огонь повсюду полыхает…

    Уныло, мрачно колоннада
    У скал, обуглившись, чадит.
    Богиня эллинов Паллада
    Над Персией воздвигла щит.

    Так был дворец в ночи спален.
    Великая Империя востока пала.
    Мир эллинизма отомщен.
    Звезда Эллады воссияла.



                ***
    Исиды мстительная дочь*
    С победой Александра воспылала в ночь,
    Подъяв воинственно горящий факел,
    Воспламенив величие персидских храмин.

    * Та-ис – «земля Исиды»



                ***
    (Таис)
    Любовью пылкая гречанка,
    Возвышенная страстью куртизанка,
    Безумным танцем пьянена,
    Дворец спалила Дария дотла.

    Подруга Солнца («бога») Александра,
    Его сопутствие и месть(1),
    Любвеобильная вакханка,
    Восстала Персеполис сжечь.
            
    *Таис – по-нашему Таисия, Тася

    (1)Женский огонек, огонек ненависти, вестимый из Афин, из Греции, принесенный с армией Александра Македонского



                ***
    Таис – танцующее пламя



                ***
    Огни колонны лижут,
    Пылает Персеполь,
    В отсветах лики воинов…
    Пылает царский дом.



                ***
    Закат над Персеполисом,
    Пустынны древние картины,
    Власть времени над мегаполисом –
    Кой-где столбы-руины.

 
   
                *** 
    Краснея, Солнце на закате
    Бросает на руины свет
    Прощальный… в древнем персов граде
    Средь скал, пустынь уж много лет…



                *** 
    Львы Персии предстали пред дворцом
    Арийцев рыжебрадых,
    Голубоглазых… гением-творцом
    Запечатлённых в златокладах.



                ***
    Идут персидские цари
    Темны, брадаты… чередой
    И в вечность канут, как огни,
    Блеснув во мраке под Луной…

   

                ***
    На Персеполис опустился вечер,
    Над горизонтом порозовели облака,
    Садится Солнце – будто в вечность,
    На тёмно-синем небе (небосклоне) одинокая звезда…

 

    Примечание. Увидев бескрайние пустынные земли вокруг руин, колонн Персиполиса, я сразу представил (крутую) трансовую вечеринку в Персеполисе… в пустыне… (Да, персы так и устраивают пати, выезжают в пустыню, жгут костры и танцуют). Почувствуйте: под звездным небом звучит персидский транс… мелодия Синдбада*… вот это тема!.. погружающая в восточный транс… транс вглубь веков… открытый бездонному Космосу… восходит и заходит Солнце, освещая древние лики, архитектурные творения ума и рук человеческих, а затем вновь погружая их в звездную тьму… здесь хорошо чувствуется единение человека на Земле и необъятного космоса… в слиянии с музыкой… Высятся города, цивилизации, цари… и падут, уходят в небытие… а музыка все звучит… ткутся персидские ковры, узоры мироздания… и музыка звучит… даже в безмолвной тишине… в глубине веков Таис Афинская с факелом… огонь охватывает дворец, лижет колонны… лики опьяненных воинов Александра… торжество победы одних и чувство поражения других… но временами переворачивается монета побед и поражений, возвышений и унижений…
   
    *Синдбад (мореход) из восточных сказаний… по мотивам…

    Трансовая музыка: Синбад – танец морской (или песчаной) пучины под звездным небом…
   
    http://starboy.name/iran/muz/sandstormsinbad.mp3
    http://starboy.name/iran/muz/gia0.mp3
    http://starboy.name/iran/muz/gia.mp3 (руссская версия)
    http://starboy.name/iran/muz/hallo.mp3


    P. S. Удивительно, именно в Персеполисе я купил трансовую персидскую музыку…

    Примечание.
    Персидская (иранская) музыка: http://starboy.name/iran/muz/iran.zip
    Персидский (иранский) транс: http://starboy.name/iran/muz/trans.zip
 

    Примечание. Видно, арабы много курили гашиша (и под звездами в пустыне), поэтому у них и Хоттабыч появляется из лампы – кальяна*?.. А я думал, откуда взялись в 1001 ночи столь фантастические истории…
    Арабы собирались, курили, рассказывали истории, фантазировали… И кто-то записал сказки… очарованный сказочник…

    *в дыму гашиша им являлся Хоттабыч, исполняющий желания, – вечная мечта сказочных героев, – но и Хоттабыч исполняет желания ограниченно… ибо и сказочники признают, что принцип ограниченности царствует в мире… даже в сказках, где вольно нарушаются естественные законы.

     Соответствующая песня: http://starboy.name/iran/muz/an.mp3

    Примечание. По пустыне ходят рейсовые автобусы, в них ночи напролет играет иранская музыка, люди танцуют, веселятся, дискотека на колесах.

    «Арабский транс»… молодые иранцы устраивают ночные дискотеки в пустыни… под Луной… романтика – идти по барханам звездной ночью на вечеринку, зная, что она там будет…   
 


      ***
    Пустыни дивный чародей,
    Гашишем знойным опьянённый,
    В песках, среди бархан зыбей,
    Плыл в миражах заворожённый. 



                ***
    Под Луной не зрим, один,
    Он сидел, пророк пустынь.



                ***   
    Ночь. Пустыня, бескрайняя, тёмная, полная звезд… горит костер… искры костра возносятся к звездам… звучит музыка… вводящая в транс… и танец, запрокинув голову к звездам, к бездонному всеобъемлющему Космосу… открытый взор разума человека и его чувств… навстречу бездне… в Космос… полный галактик, туманностей…


                ***
    Земля округла; кто-то в море
    По звездам определяет путь;
    Иль караван, идя в пустыне,
    На звезды зрит в ночную муть.



                ***
    Заунывна музыка пустыни,
    Как ветер в песках
    На пути каравана…



                ***
    Мелодии востока,
    Поветрия песков.



                ***   
    Долгая персидская музыка… словно караван в пути через пустыню… Льется легко, словно ветер гладит барханы, играет ими, перемещая волнами…



                ***
    Колодец в пустыне.
    Паук раскинул паутину
    Над прохладной водой.



                ***
    Глиняный дом на песке,
    Осень в листве поселилась.
    - Как же прожить в пустоте,
    Где лишь вода заронилась?..



                ***
    Однообразье глиняных построек
    Под знойным Солнцем так безлико!
    И тяжек труд и путь так горек
    В пустынях, влагой не политых.



                ***
    Убитая Солнцем в горящ(ч)их песках
    Лежит неподвижно, немая,
    Ей снится вода в зелёных садах,
    Но смерть подползла – змея злая.

 


      
                ***
    (нас в пути застала гроза, буря в пустыне)
    Сверканье молний над пустыней,
    Прохлада каплей дождевых,
    Песков смятение завитых,
    Мрак туч весенних, грозовых…

    *пустыня характеризуется уровнем осадков, коих там бывает очень мало; гроза в пустыне большая редкость



                ***
    Вдруг над пустыней в ночь сверкнёт
    И загрохочет, - Бог ревнует, -
    Лишь на мгновенье молния блеснёт
    И нервы белые рисует…



                ***
     Град в пустыне…



                ***
     Тихо в пустыне.
     Лишь веет свежо ветерок.
     Звездная ночь… явленный в мире   
     Путник бредёт одинок…

   

                *** 
     Тихо в пустыне.
     Застывшее море бархан.
     Мир словно вымер,
     Время утратив навек.
                Караван…



                *** 
     Стучит стукало времени,
     Горек ливанский напиток,
     Едки араба черты,
     Заунывна музыка пустыни…

 

                ***   
     Мираж пустыни (пустыни призрак), град Пальмира;
     В тиши таинственного Храма
     В лучах прощального заката
     На Троне явленная Жрица Мира.



                ***
    Сады Ирана волшебством чаруют,
    В пустыне призрачный дворец -
    Всё о гордыне повествует
    И о грехе, во власти коем человек.



                ***
     Ирана гордая краса,
     Под Солнцем юный цвет – тюльпан,
     Волос темнеющих копна, -
     Загадка, мистика, обман...   

    
   
                ***
     Вуаль прозрачна, ясные глаза,
     Цветок диковинный, дитя пустыни,
     Гарема юная краса;
     Богини отпечаток (оттиск) в мире.

     Танцует, что заточенный клинок,
     В песках... стройна, полунага,
     Пленяя прелестью Восток;
     Дикарка Небом создана.
   


               ***
     Танцует с Солнцем,
     Играет с Солнцем,
     Персиянка молодая,
     Дочь пустыни золотая.



               ***
    В пустыне лёд ночной,
    Пустыня ночью промерзает
    Под синеокою звездой…
    Под утро с Солнцем тихо тает*…

    *и звезда, и пустыня, и лёд пустыни



                ***
    Растаял утренний туман.
    Долину Солнце затопило,
    Развеяв марево-дурман.
    Скал трезвость ясно проступила.



                ***
    На фоне глиняных домов,
    Песчаных скал по цвету,
    Орнаменты айвонов, куполов,
    Небесных минаретов…



                ***
    Проемы луковичных арок
    Восточных древних городов,
    Проходы у глинобитных хаток –
    В едином цвете всё – песков*.

    *Господи, как мало разнообразия на одном песчаном фоне!..

     Примечание. Повсеместны в Иране глинобитные постройки из смеси глины с соломой… особенно в далеких деревнях…



                ***
    Жизнь на Востоке словно замерла,
    Как будто в древности веков,
    Желтеет рябью даль песков,
    Пустыни цвета все дома,
    Черны чадры… синь неба… светлость облаков…
    


               ***
    Туман в иранском нагорье…


 
               ***
    Пустынны земли Персии сухой,
    Кой-где оазис зеленеющей долины,
    Камней и скал песчаник золотой,
    Песок и ветр пустыни… 
 


               ***
    Пылающее Солнце над безжизненной пустыней,
    Голь скал, песчаник, пустота,
    Расплавлен мир огнем в зените,
    И неба синь без дна…   

   

     Солнцепоклонники

    Примечание. Звуки зарослей райского тростника - «нэйестана».
    Шабе-Йалда – древний иранский праздник, первоначально отмечавшийся во время самой длинной ночи в году, то есть накануне зимнего солнцестояния.
    «Шабе-Йалда» означает «ночь рождения». Название месяца «дей», на который приходится первый день зимы (в «Авесте» и других письменных памятниках) на языке пехлеви происходит от корня «да» («дать», «сотворить»). Во времена Бируни месяц «дей» также называли «хвармах», «хоршидмах» — т.е. «месяц солнца».
    В конце XIII в. иранский поэт Саади писал в своей поэме «Бустан»: «Настоящее утро не придёт, пока не закончится ночь Йалда».

    Примечание. Символ «Маг» (и в Таро) – творец истин, свободный искатель истины в зороастризме. Магов тайный храм – круг свободомыслящих. Пушкин и лицейская братия – подобный магов тайный храм Хафиза, собутыльников.
   
    Примечание. То, что Македонский сжег Авесту, книгу (философских и религиозных) знаний… не красит «Царя Востока» вовсе… 

    Примечание. «Зороастри;зм (также маздаи;зм)— одна из древнейших религий, основанная на откровении пророка Зарату;штры (Зарату;стры), полученном им от Бога — Ахура Мазды. Священная книга называется Авестой, а последователей религии называют зороастрийцами (огнепоклонниками). Согласно учению зороастризма, свет является зримым образом Бога в физическом мире. Поэтому желая обратиться к Богу, зороастрийцы обращаются лицом к свету — источник света представляет для них направление молитвы. Особое уважение они придают огню, как наиболее важному и доступному для человека с давних времён источнику света и тепла. Отсюда распространённое внешнее определение зороастрийцев как «огнепоклонников».
    Зороастрийцы верят в святость природных стихий и живой природы (огня, воды, ветра, земли, растений и скота) как творений Ахура Мазды, поэтому для них считается большим грехом зарывание трупов в землю (загрязнение земли) и кремация (загрязнение воздух). Традиционным способом погребения является выставление трупа на открытом, специально подготовленном месте для утилизации птицами. Трупы переносили в башню без крыши и привязывали, чтобы птицы не смогли унести крупные части тела. После очистки скелета от мягких тканей, кости сбрасывали в углубление башни.
    Такой обычай объясняется тем, что зороастрийцы не испытывают к трупу никакого почтения, по их представлениям труп — это не человек, а оскверняющая материя, символ временной победы Ахримана (олицетворение зла) в земном мире. Однако в Иране традиционный обряд похорон под давлением мусульман был оставлен в начале 1970-х гг., и зороастрийцы сейчас хоронят тела в бетонируемых могилах и склепах, для того чтобы избежать осквернения земли и воды.»

   Примечание. Слияние религий. В Ираке «были огромные амулеты в виде солнца с надписью «Аллах»…

   Примечание. Вообще Иран для меня – это Персия, чье нынешнее состояние представляется мне: будто под чёрными углями, тёмным покровом еще горит огонёк, огонёк зороастризма, истинно персидской религии… В Иране повсюду можно встретить этот огонек как зороастрийский символ… И, например, сравнивать зороастризм с чистым язычеством я бы не стал, ибо зороастризм существенно отличается от язычества, здесь уже означен единый Бог – Ахура Мазда… и его отрицание… Ариман… хотя, преимущество ислама перед зороастрийзмом, возможно, в Коране, как своде нравственных общественных предписаний, «законов божиих»… но есть и Авеста (в части Вендидат «Книга закона»)… и символ огня как символ света… символ победы света над тьмою…      
   
    P. S. Я был и в Азербайджане, родственной стране Ирану… и в основании названия Азербайджана лежит слово «Азер» – огонь… Азербайджан – страна огня, и огоньки газа и нефти о том свидетельствуют…

   

                ***
    Персидский огонек зажег в душе
    Огнепоклонников далекий свет
    Посланца Заратустры на земле,
    Дарителя миросознания завет…

    (вставь картинку огонек)


 
    Примечание. Под исламо-арабским (тёмным) налётом Ирана дышит (древняя) Персия, словно зороастрийский огонек прорывается, танцует из тлеющих углей тёмного покрова… словно под траурным покрывалом цветет прекрасная роза… И это мрачное покрывало выглядит противоестественно, оно точно боится открыть окружающему миру красоту этой розы… Словно злой восточный волшебник наложил заклятие на женщин… Да, христианство и ислам в чем-то противоестественные религии… 

    Примечание. На вершине скалы в древнем зороастрийском Храме я воскинул руки к Солнцу, словно зороастрийский жрец, воззвав к Солнцу, огню и свету…



                ***
    Дух Зороастра – дух огня!
    Дух света – против ночи тьмы,
    Дух жизни – против смерти пелены.



                ***
    (Древний) огонь огнепоклонников
    Пылает в вечности…
    Нашли стихию преклонения, - свет.


 
                ***
    Огоньки в душах зороастрийцев



                ***
    Храм Огня в Персии,
    Храм Солнца в Египте,
    Солнце и Огонь едины,
    Едины скалы и пустыни.



    Примечание. У зороастрийцев (тоже) единый Бог – Ахура-Мазда… в конце концов все религии сходятся к единому Богу…

    Примечание. В 17-ой ночи из сказок «1000 и 1 ночи», Аллах превратил огнепоклонников в чёрные камни… Интересно, если Бог един, он же Ахура Мазда, он же Аллах… как он мог превратить огнепоклонников в камни?!.

    Примечание. Базовые эквиваленты учения персидского Зороастра с моим учением: Ахура Мазда – неизменный абсолют (Бог); Ариман (дьявол) – принцип отрицания, ничто, Хронос (время).
   
    Примечание. Ницше взял для своего главного героя имя персидского пророка Зороастра, который, кстати, учил о вечном Боге Ахуро-Мазде и зле – Аримане.

    Примечание. Настоящий, персидский Заратустра (в отличии от ницшевского) определил Ормузда как доброго Бога (можно под этим мыслить абсолют бытийственности) и злое начало – Аримана (под этим можно мыслить переходный принцип отрицания, действие ничто).
    И вновь я установил параллель представлениями об абсолюте и ничто. Здесь же можно провести параллель с индуистским Брахмой и Шивой; то есть реальный Заратустра со своим учением ближе мне...
    Равно здесь можно сравнить учения христиан и мусульман с разделением на Бога-Отца (Аллаха), как «доброго» начала, и дьявола (Сатану, Иблиса), как злого начала. Но последние две религии (вместе и с Зороастром) не доросли в своем понимании до того, что злое начало представляет само время и осуществляет творение, посредством чего осуществятся вообще действительность. В традиционных религиях за исключением индуизма, зло – это просто какое-то только чистое зло, несущее болезни, невзгоды, смерть и т. п. А то, что вместе с тем это и осуществляющее начало изменяемого, творимого бытия (изменчивого мира), этого в христианстве и мусульманстве, да и у Зороастра, нет... 
   
    Примечание. На головокружительной высоте, карабкаясь по скале, уже держась руками, я, как кот, вцепился в камни и начал карабкаться по почти отвесной стене, точно скалолаз без страховки… над бескрайней пустыней … и остановился, задумался, стоит ли лезть дальше… Ну его, соскользнуть, сорваться!.. но снизу лезли мои знакомые и они меня подбодрили лезть дальше. На вершине НР и Даша спросили (ибо я лез за ними), почему я так долго отсутствовал, улыбаясь, подозревая меня в страхе… потом стали садиться на самый край пропасти, свешивая ножки, приглашая меня… но я не захотел, ибо пропасть, бездна сильно действует на меня, у меня возникает непреодолимое, жуткое влечение броситься туда, начинает кружиться голова, охватывает какое-то безумие, я теряю равновесие. Они начали наступать на меня: - Боишься?.. Переговариваясь между собой: - Давай его схватим за руки и ноги и кинем туда!.. Я сделал шаг назад, отступая от них… они заулыбались, довольные…


   
                ***   
    Ветер навевает в полумесяц
    Волны на песке бархан,
    С неба полумесяц светит,
    Освящая бренный караван.

    Примечание. «Для начала разберемся в той информации, которую дает нам географическое сообщество. Так, исходя из их данных, бархан – это огромное скопление песка, которое впоследствии образует холмы или небольшие горы. Бархан всегда имеет изогнутую форму, чем-то напоминающую серп или полумесяц. Но как образуется бархан? Что такое он, и по каким законам существует? В действительности все очень просто. Бархан образуется благодаря дуновению ветра, который перегоняет песчинки с одного места на другое. Это действие напоминает движение воды в мировом океане, с ее рябью и волнами. И если после окончания ветра поверхность моря снова становиться гладкой, то в пустыне все совсем иначе. Когда наступает штиль, здесь все замирает на месте, словно время застыло и не желает двигаться дальше.
    Люди, живущие в пустынной местности, зачастую, вынуждены вести кочевой образ жизни. Ведь даже тогда, когда их дома находятся в пределах одного оазиса, им все же как-то нужно добывать еду, ресурсы и медикаменты. Поэтому испокон веков они занимаются торговлей между поселениями, проделывая многокилометровые маршруты по пустыне. Именно поэтому они хорошо знают, что такое бархан, и насколько коварен он может быть. Ведь, в отличие от обычного холма, бархан не стоит на одном месте. Под воздействием сильных ветров, он кочует с места на место, что сильно усложняет жизнь следопытам. Именно поэтому пустынные жители с раннего детства изучают законы, по которым перемещаются барханы. А иначе как им тогда осваивать просторы пустыни? Барханы: суровые и немного драматичные… Но как видят жители Востока бархан? Что такое бархан для них: суровый враг или же молчаливый спутник в пути? Наверное, здесь все зависит от самого человека и от того, как он смотрит на мир. Ведь одни сетуют на судьбу, а иные принимают ее вызовы, с гордо поднятой головой. То же касается и барханов. Кто-то видит в них врагов, а кто-то находит их прекрасными. Ведь когда песок под ногами стремительно осыпается вниз, складывается впечатление, что барханы начинают петь. И эта песня завораживает тех, кто отдал свое сердце бескрайним горизонтам пустыни.»



                ***
    Сон Луны, таинственной Дианы,
    Океан пустыни распростерт вдали,
    И верблюдов мерных караваны –
    Вереницы, словно корабли, –
    Плавно бороздят барханы
    Между городами огненной земли.



                ***
    Идет по пустыне и в зной караван,
    На отдыхе ночью под ясной Луной,
    Вода здесь бесценна – далече до стран,
    Мудрец-бедуин укрыт под скалой*.

    *бедуины прячутся в тени под скалами



                ***
    Ветер прохладный под томной Луной,
    Колодец глубокий, студеный водой,
    В пустыне ночами бывает и лёд,
    Бывает и путник костер разведет…



                ***
    Верблюдов караваны, бедуины
    Под ночью звездной на песке,
    Скитальцы мировой пустыни…
    Костер пылает в темноте…



                ***
    Покинут бедуином стан,
    Уныло тлеет пепелище,
    Звездою путеводною Коран
    Ведет Али по жизни нищей.

    Звезда сияет над пустыней,
    То путеводная звезда,
    Ночь землю кутает поныне,
    Но сила света нам дана.



                *** 
    В округе живописные руины,
    Прибежища контрабандистов, пастухов,
    Песчаные волнистые пустыни,
    Мир сказок и восточных снов.



                ***
    Владея саблей, влюбленный
    Дерзко похитил невесту
    Из брачного шатра.



                ***
    Красив Юсуф, как Солнце и Луна,
    Восходят что на небосклон.
    И аравийка каждая с ума
    Сходила, лишь явится он.

    Так на него залюбовавшись,
    Поранилась девица до крови,
    Изрезав вместо фрукта пальцы 
    От вспыхнувшей любви.


    
    Примечание. Оригинально лететь персидскими авиалиниями, где стюардессы в чадрах с большими (персидскими) глазами… в строгой чёрно-белой форме – с чёрным платком и золотым месяцем.
    Молоденький стюард с усиками и ясными глазами – точно Меджнун, сошедший прямо с картинки, и молоденькая стюардесса в тёмном платке с огромными персидскими глазами – точно Лейли… Вот не ожидал где их встретить!.. Так я встретил Меджнуна и Лейли* на иранских авиалиниях… романтично... Я был зачарован ими…

    *Меджнун с глазами ясными, как персидский клинок, блестящими, как живой родник… любви… и чёрными, как персидская ночь… у Лейли же были глаза, что персидские луны… газелеокая, белогрудая Лейли…
   
    Примечание. Летели мы очень круто, под крутыми углами, почти штопором, то вверх, то вниз, мне казалось, что я в ракете лечу, потом в ночи не могли приземлиться из-за бури в пустыне, - думал, все, сядем куда-нибудь в Персидский залив, если вообще сядем… С третьего раза приземлились, самолет старенький, советских времен ветром сносило… Когда я вышел и спросил, это только мне показалось, что как-то круто мы летели?.. На что Андрюха-нефтяник ответил: «Нет, не только тебе, пилот явно с истребителя пересел…»



    Примечание. Деревня Абьяне… Путешествуя по древним городам, словно путешествуешь во времени.



                ***
    Золотом украсились леса,
    Рдеет небо вдалеке,
    Скалы красные, дома…
    На закате Абьяне*.

    *Абьяне – правильнее ударение

          

                ***
    У скал песчаных примостилась
    Румяная деревня Абьянех,
    Из древности дошед, преобразилась,
    В нарядный шёлк себя одев.

    И жители ее, как дети,
    Смеясь и радуясь дождю,
    Живут как будто на другой планете,
    Коль Бог такую даровал судьбу.

    В долине высится зеленый тополь,
    В траве журчат прохладные ручьи,
    И видится Меджнун красив и молод,
    Когда он земли посетил сии.



                ***
    Над деревней Абьяна
    Ходит полная Луна.
    В ночь весеннюю меня,
    Жизни сок, тая, струя,
    Виноградная лоза
    Напоила допьяна.



                ***
    Пустыни цвет царит в Иране,
    И неба синь так высока…
    Алеют маки, снежны дали,
    Шумят весною тополя… 

   
 
    Примечание. В Иране я почувствовал себя персидским юношей, наполненным персидской поэзии любви, весны… среди гор и зеленеющих долин, покрывающихся первыми цветами, я – словно шумящий листовою, молодой топол, говорящий с ручьями, несущими драгоценную для пустыни прохладную влагу…

    Примечание. О (безумной) любви Меджнуна:

    Меджнун ответил: "О, чтобы видеть красоту Лейлы, нужны глаза Меджнуна.
    "Для любящего пыль из дома любимой все равно, что земля Каабы".
    …Меджнун послушался его совета и остался там. Он захотел отдохнуть, но сама мысль о том, что он находился в городе, где живет Лейла, побудила его поинтересоваться, в каком направлении ему следует вытянуть ноги. Он думал, что, может быть, на север, на юг, на восток, на запад, а потом сказал себе: "Если бы в этой стороне была Лейла, с моей стороны было бы наглостью вытянуть ноги к ней". Тогда лучше всего было бы подвесить мои ноги на канате сверху, ибо уж точно там ее не будет." "Дом возлюбленной для любящего все равно, что Кааба". Ему хотелось пить, но он нигде не мог найти воды, за исключением небольшого количества дождевой, что скопилась в выброшенном сосуде.»



                *** 
    Ручей бежит в траве
    В горах меж тополей…
    Приют Меджнуна мук.



                ***
    Зацвели плодовые деревья в садике,
    В луковице окна появилась Лейли,
    Пленяя тёмными глазами Меджнуна;
    Бель цветущей весны пьянит…



                ***
    Когда ты молод, как Меджнун,
    Когда любовь горит в тебе,
    Ты полон сил, свершений, дум,
    Живя надеждами вполне*.

    *«Надежды юношей питают»,
    И сердце радуют мечты,
    Но годы быстро пролетают,
    Как глядь: пробились седины.



                ***
    Персидская Луна над взгорьем,
    Весенние цветы во тьме,
    Бродил Меджнун, убитый горем,
    Любовью мучимый в тоске...



                ***
    Много звёзд в персидской ночи,
    Не забыть одну звезду, -
    Тёмный волос, чёрны очи, -
    Луноглазую красу.



                ***
    Тополя шумят над Заянде…
    Я, Меджнун, судьбе твоей не рад,
    Трудно быть влюбленным на земле,
    Быть в разлуке, одиноким, брат.

    *Заянде(руд) – река, дающая жизнь, река жизни   
   
         
   
                ***
    В горах пустынных стройный топол(ь),
    В весенней зелени шумит ручей…
    Меджнун любовью в сердце полон,
    Потерян средь песков, камней.



                ***
    Стройные, молодые
    Персидские тополя,
    Словно персидские юноши…

    Зашумят молоденькой листовою, -
    Чувствуется – соки жизни
    Восходят по весне…



                ***
    Едва заметный ручеек
    У тополей Меджнуна…
    Слабая надежда любви.      



                ***
    Обида от возлюбленной
    Ранит больнее,
    Чем дамасский клинок.



                ***
    Под зеленеющим тополем
    Шумит ручей…
    Плач Меджнуна…



                ***
     Розы, обрызганные росой,
     Слезами Лейли… а рядом
     Родник слёз Меджнуна…



                ***
    Что слёзы бедного Меджнуна,
    Роняет водопад струи…
    Внизу у скал шумит лагуна, -
    Внимает чаша ток любви…

    *о горном водопаде, сливающем слёзы влюбленных
    (водопад Маргун в Ширазе) 



                ***
    Сказания персидской ночи
    Глазами чёрными пророчат,
    Слова в устах младой Лейли –
    Лишь о любви, лишь о любви.



                ***
    Лейли в степи поставила шатер,
    Куда тайком Меджнун пришел.
    И ночь одну в объятиях любви
    Они друг с другом тайно провели.



                ***
    Весна цветами убрана.
    Под вишнею-невестой
    Меджнун и милая Лейла
    Соединились вместе.



                ***
    Изящна стройностью колонн
    Беседка встреч Лейли с Меджнуном,
    Ландшафт бассейном отражен, -
    Былое видится, как сон;
    Лишь соловей поёт в подлунном…



               *** 
    В «Павильоне любви»
    Меджнун и Лейли.

   

    Примечание. Стихи Меджнуна… http://www.starboy.name/medznun.htm


    Примечание. Из связей Индии и Персии. Забуниссо, любовная лирика http://starboy.name/iran/Zabunniso.htm

    Историческая справка о Забуниссо. «Зеб-ун-низа Махви (Зебуннисо Махви; 1638/39 – 1702) – индийская поэтесса, писавшая на персидском языке.
     В 1638/39 г. у наследного принца дома Великих Моголов будущего шестого по счету падишаха Хиндустана Аурангзеба Аламгира родилась дочь. Девочку нарекли Зеб-ун-Низа, что означает «Украшение женского рода, Прекраснейшая из женщин». Она появилась на свет в Декане, где отец служил наместником своего властительного родителя Шаха Джахана, знаменитого, в частности, строительством в Агре жемчужины мирового зодчества – мавзолея Тадж Махал. Мать девочки Делраз Бано принадлежала к персидской династии сефевидов.
   Под руководством кормилицы по имени Марьям Зеб-ун-Низа в три года выучила Коран наизусть. В дальнейшем, уже в Агре, она обучалась персидскому и арабскому языкам, астрономии, стихосложению и философии у придворного наставника Мухаммада Саида Ашрафа Мазандарани.
    Говорят, что свое первое стихотворение Зеб-ун-Низа написала в 14 лет. Поскольку Аурангзеб не одобрял поэзию, девушке приходилось скрывать свое увлечение. Однако любимый учитель, случайно обнаруживший ее тетради, настоятельно советовал продолжить литературные опыты. Возможно, именно тогда она избрала для себя псевдоним Махфи, т.е. «скрытый; тот, которого не видно».
    Зеб-ун-Низа никогда не была замужем, ибо еще Акбар Великий запретил наследным принцессам заводить семью, дабы ограничить число претендентов на Павлиний трон, которые находились с избытком в каждом поколении. Тем не менее, традиция приписывает ей целый ряд умопомрачительных любовных похождений, большинство из которых, увы, при пристальном рассмотрении представляются не более чем изящной легендой.
    Ирония судьбы в том, что Зеб-ун-Низа, любимая дочь властителя, фанатично преданного идеям ортодоксального ислама, запретившего при дворе танцы, музыку и прочие развлечения, приказавшего сбить барельефы с изображениями животных в выстроенном его прадедом дворце в Фатехпур-Сикри, была приверженницей суфийской ветви ислама. В период правления Аурангзеба Аламгира суфийский ислам, хотя и чрезвычайно популярный на всей территории Могольской империи, негласно находился как бы вне закона и считался почти что ересью. Прославившийся жестокими расправами с инакомыслящими, Аурангзеб, хоть открыто и не выступал против суфийских орденов, тем не менее, считал их последователей неблагонадежными отступниками со всеми вытекающими последствиями.
    А поэзия Зеб-ун-Низы настолько проникнута суфийскими образами, символикой и идеями, что может служить своеобразным катехизисом суфизма. Здесь и концепция всепоглощающей, безграничной Любви, которую следует понимать как любовь к Всевышнему, и персонификация Творца-возлюбленного, который единственный может подарить человеку благодать и насытить его духовную жажду, и многочисленные ссылки на обширную суфийскую литературу – произведения Руми, Низами, Фирдоуси, Хафиза… В строфах, вышедших из-под калама могольской принцессы, зашифрованы ключевые представления учения, согласно которым лишь личный опыт общения с Универсумом и беззаветная преданность Ему, испепеляющая любовь к Абсолюту могут привести отдельную личность к просветлению. Эти же идеи характерны для индуизма в целом, и в частности для его направления бхакти, которое было чрезвычайно популярным в эпоху Аурангзеба. Индийские суфии довольно толерантно относятся к представителям других религий, будь то индуизм, сикхизм или христианство, что также нашло отражение в ее стихах. Регулярно обращаясь к неисламским сюжетам, Зеб-ун-Низа подчеркивает истинность своей веры, которая основывается как на идее о великом Единении души и Абсолюта, так и на представлении о возможности единения людей разных национальностей и вероисповеданий в искренней любви к Всевышнему.
    Конец великой поэтессы Хиндустана был печален. В 1681 г. брат Зеб-ун-Низы Акбар поднял мятеж против отца. Аурангзеб, хорошо помнивший, как сам вырвал власть из рук собственного родителя Шаха Джахана, утопил горстку восставших в крови всего за один месяц. Принцу удалось бежать, но гнев всесильного падишаха в любую минуту мог настичь его и за пределами империи. Зеб-ун-Низа списалась с Акбаром, надеясь помирить его с отцом. Однако Аурангзеб Аламгир оказался не из тех, кто способен прощать. Узнав о наивных попытках дочери выручить брата, он обвинил ее в пособничестве врагу и приказал заточить в крепости Салимгарх вблизи главного делийского замка Лал Килы (Красного форта). Оттуда опальная принцесса уже никогда не вышла на волю. Ее последний проступок переполнил чашу терпения жестокого императора, безусловно знавшего о диссидентских воззрениях дочери, и величайшая из поэтесс Индии умерла в заточении в 1702 г.
    Ее погребли в «Саду тридцати тысяч деревьев» неподалеку от Кабульских ворот Старого Дели. Когда в этом месте прокладывали железную дорогу, гробницу пришлось снести. Прах поэтессы перевезли в местечко Сикандра близ древней столицы Великих Моголов Агры и вторично захоронили в мавзолее ее великого прапрадеда Акбара. Если встать лицом ко входу в усыпальницу, то слева от него во втором по счету приделе можно найти резное беломраморное надгробие, а над ним – каменное панно со стихотворением на персидском языке.
    Уже после смерти стихотворное наследие Зеб-ун-Низы было объединено в сборник, озаглавленный «Диван-и-Махфи» и включающий в себя порядка 600 произведений. В начале прошлого века вышли в свет сразу два варианта перевода избранных стихотворений «Дивана» на английский язык: один Магана Лала и Джесси Д.Уэстбрук (1913 г.), второй – Пола Уэллея (1914 г.).»

 

                ***
    Персия на сегодняшний день – самый изысканный и драгоценный бриллиант (как и Ее сокровищница) в ожерелье Востока


    Примечание. Иранская сокровищница, находящая во тьме, ниже поверхности земли, сверкающая алмазами и другими драгоценными каменьями, напоминает мне закрома Кощея Бессмертного…

    Иранская сокровищница: http://starboy.name/hindu/socr.htm   
    Некоторые экспонаты: http://starboy.name/iran/irdop3f1.html



                ***
    Сокровищница Персии богата:
    Брильянты, скипетры, короны,
    Каменья, украшенья, злато,
    Роскошны царственные троны.

    Темно – как будто в закромах,
    В подполии Бессмертного Кощея,
    Таящего от взоров клад,
    Им в одиночестве владея.
   

    Примечание. Побывав в персидской сокровищнице, которая находится в подземелье, в темноте, сверкая, переливаясь цветами радуги, я подумал, что попал в закрома Кощея Бессмертного… глаза мои горели от восхищения, хотя, надо сказать, я равнодушен ко всяким царским украшениям, почитая их не более дорогих безделушек, не видя в ничего особенного; и почему цари придают им столько значения? Видимо, потому что дорого стоят, редкой искусной работы и свидетельствуют о богатстве и могуществе владельцев, но мне все драгоценности безразличны… А вот искусные воры во все времена желают их украсть, обладать ими, продать… Наверное, я слишком философ… 



                ***
    В волшебных пещерах Ирана
    Вода изумрудно чиста,
    Как в сказах, преданьях, романах
    Чувствительной жизни слеза.


 
                ***    
    Изумрудные пещеры Востока. В одной из таких пещер разбойники из сказок 1001 ночи прятали свои сокровища.



    Примечание. На восточном базаре, как и во времена Аладдина, продают разный старый хлам, среди которого масляные лампы… и среди них, наверное, затерялась старая лампа Алладина…



                ***
    Восточной страсти огонек, цветок

 



                ***
    Звезда Персии. Фирюзе.


   
                ***
    Сколь сказки в Персии ночах!
    Пустыня, звезды, полумесяц -
    У персиянки всё в очах, -
    Очарованье, нежность, прелесть…



    Примечание. Введение. «Фируза – персидское имя, которое в буквальном переводе означает полудрагоценный камень «бирюза». С персидского языка «фируза» переводится как «камень счастья», а также еще есть произношение «пируз» - «одерживающий победу». У имени есть еще вариант перевода как «лучезарная», «счастливая», «светлая», «превосходящая других».
    Фируза растёт отзывчивой и спокойной девочкой. К близким людям она всегда проявляет внимательность. По своей природе она оптимист. Обладательница такого имени всегда подвижна, весела и находчива.
    «Зимняя» Фируза - эмоциональная натура. Из-за своего упрямства часто идёт наперекор другим. Их сплетни часто приводят к ссорам с друзьями и родственниками. При этом Фирузе всегда удаётся не остаться виноватой в конфликте. Эту девушку редко расстраивают неудачи. Несмотря на ряд своих отрицательных качеств, она добрый человек.
    «Летняя» Фируза - общительная личность. Она всегда старается не выделяться в коллективе. Она прекрасно разбирается в гуманитарных науках. В работе всегда организованна, трудолюбива и усидчива. Все дела выполняет скрупулёзно. В случае возникновения конфликтных ситуаций, девушка старается нейтрализовать их.
    Всем обладательницам этого имени свойственны независимость и самостоятельность. Их аккуратность и стремление к порядку нередко переходит грань с брезгливостью. Большинство женщин с именем Фируза романтичные, мечтательные и влюбчивые особы. Некоторым из них свойственна завышенная самооценка и высокомерие.
    В брак вступает уже в достаточно осознанном возрасте. Создать крепкую семью Фируза способна только с морально сильным мужчиной. В отношениях она часто проявляет ветреность и эгоизм. Сама по себе эта женщина сумбурная и противоречивая натура. Ей нравится доставлять радость другим людям. Она способна приврать, считая, что совершает это только ради благих намерений. Она чувствительна и миролюбива. Внешне такой человек кажется очень практичным, но на самом деле в Фирузе скрывается мягкая натура.
    Фируза храбра, стремится действовать и никогда не обманывается видимостью. В порыве увлечений способна совершать необдуманные поступки. В ряде ситуаций проявляет себя как сопереживающая и великодушная натура. В жизни Фируза стремится к достижению комфорта. Благодаря своему богатому воображению нередко стоит утопические планы. Прекрасная интуиция обладательницы этого имени помогает ей в жизни добиваться поставленных перед ней задач.»

    Пусть из чаши моей искренности, из чаши моего сердца прольётся кровь на страницы и оживит любовь Аладдина, скитальца пустыни.
   


                ***
    Персидские мотивы,
    Поэзия пустыни,
    Поэзия Луны,
    Что одиноко смотрит с высоты… (на пески…)



                ***
    Гордая персидская красавица и поэт, мудрец

 



    Имя сказки: Сказка о бедном скитальце пустыни Аладдине и о его любви

    Любовь Аладдина



                Владетельница Ночи…
                Ночной Ее покров   
                Во сне мне сказки навевал,
                И с каждой ночью нанизал
                Я ожерелье снов…   

    Быль это или не быль, - все уносит время. Однажды два каравана встретились на стоянке невдалеке от пустынных скал и сокрытых в них глубоких пещер. Аладдин (так названый в честь легендарного сказочного героя) был юн, открыт миру, и шел вместе с караваном в сказочный Багдад, дабы попытать счастье в крупном торговом городе и, возможно, заняться науками. Он был движим нуждой и любопытством, что не дает жизни иссякнуть. На стоянке, отдохнув, он отправился исследовать близлежащие пещеры. Опираясь на камни, спустился в грот с прозрачно-бирюзовой, глубокой водой. И вдруг на пути ему повстречалась девушка с такими же бирюзовыми глазами, точно фея пещеры, что любовалась сталактитами – свисавшими кристаллами. Алладину даже показалось, что это местная ящерица, превратившаяся в девушку. Встретившись глазами, они застыли на мгновенье, но тут же обменялись приветствиями. Фирюзе (так звали девушку, «бирюза пустыни») шла с другим караваном в Шираз, город поэтов и влюбленных. Тогда как Аладдин шел из Шираза, сам будучи поэтом. И их пути сошлись… И как это бывает, когда встречаются родственные, близкие души, им становится легко друг с другом. Не нужно притворяться, изображать из себя, можно просто быть самим собой, общение дается непринужденно. Так и Аладдин и Фирюзе вдруг почувствовали эту окрыляющую легкость и взаимное притяжение, когда были просто рядом. Вечером на стоянке они решили отойти подальше ото всех и развести костер…
    Аладдин и Фирюзе сидели звездной ночью в пустыне около костра... и Фирюзе танцевала... пламя страсти вокруг пламени огня... символизируя страсть и пламя... И они были счастливы наедине, будучи детьми пустыни... они сидели на ковре, расшитым плеядами звезд, и была меж ними любовь неземная…
    Аладдин был очарован так, точно Фирюзе подмешала ему майоран* с тмином, словно растворила кристалл своей несравненной красоты… И глаза Фирюзе были как два колодца в пустыне с бирюзовой водой жизни. Алладин смотрел в них и не мог насмотреться, пил и не мог напиться… уже и любовью…
    И в глубине пещера плакала самоцветными слезами от такой любви…
 
    *(название «майоран» в переводе с арабского “marjamie” значит «несравненный». В Средиземноморье эту приправу завезли из Индии арабы. Грекам это растение было знакомо гораздо раньше. Считалось, что оно обладает магическими свойствами. Вместо того, чтобы хранить майоран в сосуде для приправ, его помещали в жертовник (место, предназначенное для проведения обрядов жертвоприношения) и поджигали. Греки добавляли майоран в вино, что гарантировало необычайную силу любви.)      

    Судьба соединила их, как две звезды, что незримой силой взаимного притяжения притягиваются друг к другу, и даже не понимают, как это происходит, полные взаимного влечения. И их чувства были боле платоническими, возвышенными, уходящими, конечно, корнями и в земную любовь, но возвышающимися над ней, как дым от костра возвышается в небо…
 
   
                ***
    В кувшине отражается звезда
    И лик прекрасный Фирюзе,
    Словно играет ясная Луна…
    В пустыне ценен дар – вода,
    Подобная прохладной бирюзе(1).


   (1)Фирюзе – имя, значащее бирюзу… пустыни… цвет воды потайного грота в персидской пещере… Фирюзе – творенье миража пустыни, колеблемого ветром, ваянье колдовское ночи и ясного дня. И была она так красива и темноволоса, что звёзды приняли ее за ночь и запутались в ее волосах, а небо нашло себя в ее очах.

    Фирюзе – дочь скитальца пустынь,
    Бедуина,
    И в ней отразилась пустыня,
    И неба бескрайнего синь…

    О, дочь песков, и сколько же ночей тебя хранило, и месяц ясный нежно укрывал своей фатой, когда вослед шел за тобой?.. 

    Идет караван, и с ним шествует прекрасная дочь пустыни, шествует, словно Луна по небу… И ветер расстилает барханы, и овевает Ей ноги, ноги танцующей в песках…


    О Фирюзе…

                ***
     Ее губы, что нежные лепестки роз, обрызганные утренней росой,
     Ее речь, словно сладкая сказка Шахерезады на сон грядущий,
     Ее ум, что ясный алмаз в чалме падишаха,
     Ее ресницы, стрелы очей, - что индусы, копьями пробивающие сердца,
     Ее тёмные волосы, словно покрывало Ночи, с ароматом мускуса,
     Ее сердце – треснутый гранат, изливающий мягкосердечие,
     (Но таящий твердость и гордость непреступной крепости, как косточки),
     Её взгляд – словно удар блестящей сабли под Луной в пустыне;
     И любвеобильный Аладдин был увлечен Ею глубоко в водоворот чувств.


     Но всё, кроме Бога, подвластно времени. И в единоначалии таится разлука. Наутро настал час расставания. Как не было грустно Аладдину и Фирюзе, им пришлось расстаться. Простившись, Алладин продолжил путь в Багдад, а Фирюзе в Шираз…


                ***
    Он посланник пустынь,
    Он песков пилигрим,
    Он любви паладин,
    Он под небом один,
    Он в пути… Аладдин.


    Все мысли Аладдина были о Фирюзе, он был всецело поглощён ею.


                ***
    Фирюзе – родник в пустыне,
    Бирюза прохладных вод,
    Самоцвет пещер глубинных,
    Свет-луна ночных высот.


                ***
    Идя в пустыне с караваном,
    В восточных, дивных городах,
    Во снах под небом-океаном
    Был Алладин о ней в мечтах.
 
   
                *** 
    Барханы волны устилают.
    Бредет в раздумьях Фирюзе;
    Шарф белый ветер развевает
    Подобно ленточке-судьбе…


    Алладин – пустынь паладин.

   
                ***
    Ловец стихов небесных,
    В мир погружённый грёз,
    Певец мотивов нежных,
    Провидец муз, их снов,
    Поэт…

    P. S. И как говорили об одном персидском поэте: «похититель сердец песней», «ловец мелодий»

   
    Аладдин мечтал попасть в халифский дворец Багдада, где, как представлялось ему, сосредотачивался весь цвет культуры арабского мира, были самые выдающиеся поэты, ученые, астрологи, мудрецы и т.д. Ему хотелось войти в их круг, став их учеником. Он уж и сам имел некоторое образование, полученное им в медресе, но оно казалось ему недостаточным. Он был юн, полон смутных надежд и исканий. Отправляясь в далекое путешествие с караваном, Аладдин имел письмо от своего учителя к одному местному ученому, «сыну Аллаха», служащему при дворце, а также нес с собой свитки своих философских трудов и стихов. И надеялся как-то войти в ученый круг багдадских мужей. Ему посчастливилось встретить в багдадском ученом отзывчивого человека, знакомство с которым открыло ему путь к местным ученым и поэтам, которые были допускаемы во дворец. К тому же стихи Аладдина понравились, составив ему небольшую славу, которая дошла до прекрасных ушей Принцессы, дочери халифа, капризной, но любящей поэзию дивы, тем более посвященную ей, ибо и цветку приятно, когда его воспевают, прославляя его красоту. Алладин был наслышан о Принцессе и воображение рисовала ему ее образ, которому он посвятил сокровенные стихи.   
    Гюльшах – цветок Власти, так звали Принцессу, обитала в прекрасном восточном дворце, расцветая среди изящных арок, овеваемых ветрами пустыни…

     На самом деле Гюльшах была избалованной дочкой халифа, настоящим живым цветочком власти. Будучи капризной Принцессой, держала себя словно юная шахматная Королева, которой должно быть все подвластно, все служить Ее капризу, минутному настроению… и сам халиф, и мать ее… рабы же боялись ее и в страхе словно чесали ей пятки своими зубками и язычками…


                ***
    Покров Ее подобен ветру,
    Подобен реющему шарфу,
    Из перьев хохолок на лбу по центру,
    С большим сверкающим брильянтом.

   
    Как-то раз Гюльшах появилась на собрании ученых мужей при дворце. Она пришла послушать философов и поэтов и хотела посмотреть на Аладдина, о котором ей уже рассказывали. Встречая ее, мужи почтительно кланялись. Она же села в стороне на приготовленном для нее троне. И здесь Гюльшах и Аладдин сошлись глазами, и им трудно было оторваться друг от друга… Настало время выступления Аладдина и он прочитал такие стихи:


                ***
    Цветок халифского дворца,
    В саду Царица юных роз,
    На небе ясная Луна,
    Любви властительница грёз,
    Тобой душа моя полна
    (До потрясения, до слёз…)


    И все про себя догадались, о ком шла речь, и Гюльшаха поняла. Она похвалила стихи Аладдина и после велела позвать его к ней во дворец познакомиться поближе.

    Когда Аладдин предстал перед Гюльшах, то сердце его сжалось, пораженное впечатлением, во власти которого он оказался. Гюльшах, словно молния, поразила его красотой, положением, властностью… И Аладдин испытал боль, настоящую душевную боль, которую излил в песне, словно раненый красотой и шипами розы соловей. Но и Гюльшах поразил юноша, который вдруг, как она увидела внезапно, с первого взгляда был поглощен ею настолько, что просто не мог прийти в себя, казалось, будто нечто поразило его до глубины, до основания всего его существа, и ему открылись собственные глубины натуры. И Гюльшах не могла проигнорировать юношу. Они гуляли по дворцу, разговаривая, и Гюльшах показывала Аладдину свои владения.
    Во дворце у Гюльшах в клетках сидели дикие звери: тигры, леопарды, львы, гиены, послушные Ее женской власти. Потолки и стены просторных зал были украшены дивными орнаментами, диковинными птицами и цветами, рисунками, составленными из мельчайших зеркал, отражающих и множащих всю окружающую красу. В садах наливались персики, гранаты и лимоны, а в покоях самой Гюльшах на тонком персидском коврике находились различные восточные сладости и в утонченном прозрачном кувшинчике янтарное вино, что светилось в лучах Солнца… Аладдин, сидя рядом с ней на ковре, был зачарован… Гюльшах даже пожелала исполнить для него свой любимый восточный танец дикой пустынянки… И тогда Аладдину казалось, что он находится в раю, ибо взор его услаждала царственная гурия, все было призрачно и наяву…

    Аладдин стал личным придворным поэтом Гюльшах. И, как влюбленный поэт, он посвящал ей стихи. 

    Стихи Аладдина для Гюльшах (из его свитков), что он посвятил ей:


                ***
    Гюльшах - «Султанша прекрасных»


                ***
    Гюльшах!
    Тобой, одной тобой
    Все ночи воображением полны,
    Ты в них Властитель страстный мой,
    Тиран моей души,
    Царица таинства любви…
    Тобой, одной тобой
    Полны все сны!
    (Во власть тебе отдал все сны.)
    (Все сны тебе на откуп отданы.)


                ***
    Гюльшах – Принцесса Ночи,
    Пустыни редкостный цветок;
    Темны восточны очи,
    Арабской страсти огонёк.
            

                ***
    Гюльшах – властительный цветок,
    Капризная халифа дочь,
    Вина пьянительный глоток,
    Таинственная дива-Ночь.


                ***
    Гюльшах – царевна во дворце,
    Капризная халифа дочь,
    В сиятельном брильянтовом венце,
    С очами тута дива-Ночь.


                ***
    Гюльшах – волнительна (непредсказуема) и страстна,
    Любви пленительная сила,
    В своем могуществе опасна,
    Уж многие сердца сгубила.


                ***
    У гордой восточной красавицы
    Ожерелье из человеческих сердец,
    Что ей сердце Аладдина?
    Безжалостной рукой
    Пронзит и нанизает и его,
    Ей кровь его – что вино, -
    Пьянит и услаждает…
   
    P. S.
    Если мудрецы нанизывают жемчуг мудрости,
    То гордые красавицы – разбитые сердца.


                ***
    Гюльшах,
    Благоуханней свежей розы,   
    Нежней бутона утренней зари, 
    Точена, руки – словно лозы,
    Но пальца в рот ей не клади.
    Ресницы – стрелы стражников у врат,
    На них оставишь шкуру, брат.
   


     Гюльшах и Аладдин стали проводить время вместе, узнавая друг друга.


                ***   
    В сени дворца уютный дворик,
    Фонтан прохладный серебристый,
    Благоуханье роз, узорный коврик,
    Беседка – павильон тенистый –
    Для созерцаний и бесед,
    Для утонченных наслаждений,
    Где отдыхал с Гюльшах поэт
    В плену волнительных видений.

    или

    В сени дворца тенистый дворик,
    Фонтан разбрасывает брызни,
    (Фонтан прозрачный серебристый)
    Благоуханье роз, узорный коврик,
    Беседка – павильон открытый –
    Для созерцаний и бесед,
    Для утонченных наслаждений,
    Где отдыхал с Гюльшах поэт
    В плену волнительных видений.

    И Аладдин влюбился в Гюльшах страстно, болезненно, всепоглощающе, со слезами и бесконечными муками, терзаниями, доходя до безумия, ревнуя ее буквально ко всему; мучаясь и обижаясь по любому поводу, когда видел ее, мучаясь и обижаясь, когда не видел ее, накручивая, фантазируя. Гюшьшах пугала его страстность и одновременно льстила. Она со своей стороны играла с Аладдином, играла и в любовь, ей было любопытно, увлекательно, тем более проявление такой страсти по отношению к ней.
    Видя Принцессу, Аладдин не мог наглядеться на нее, надышаться ею... «А как же Фирюзе?» – думалось Аладдину невольно. Аладдин любил Фирюзе возвышенной любовью. К Гюшьшах же он испытывал всепоглощающую страсть и даже сам не понимал, но инстинктивно стремился быть ее рабом. Да, он хотел обладать Гюшьшах, но больше хотел быть ее рабом и находиться всегда подле нее, его инстинкт тянул его вниз, к ее ножкам. Так он открывал и познавал свою натуру. И в конце концов его страстная влюбленность переросла в желание быть рабом любимой, ее личным, единственным рабом, с ревностью к другим, обычным ее рабам. Такая метаморфоза произошла с ним.

    Постепенно Гюльшах, прекрасный цветок власти, завладела Аладдином, она проникла в его существо, почувствовала женской интуицией, чего он хочет, и решила поиграть с ним в желанную для него игру.
    Однажды она обратилась к Аладдину: - Ты нашел свою Женщину, о которой мечтал и которой ты будешь… служить!
    Аладдина эти слова пронзили до самой губины… Лежа перед ним на софе в сафьяновых, богато украшенных по-восточному туфельках, Гюльшах продолжила:
    - Опустись передо мной на колени!..
   И Аладдин уже не владел собою при этих словах. Он не мог противиться ей… и своему существу… и потому опустился перед ее ложем на колени… порабощенный… Женщиной, знающей его тайную суть и умеющей ею воспользоваться… опустился, чтобы служить ей… и исполнять многое, что она повелит… хотя где-то и оставался предел ее власти над ним.

    Гюльшах: - Аладдин, я поняла, ты рожден, чтобы быть мои рабом, чтобы удовлетворять все мои прихоти, это твое самое острое, самое сладкое желание, в этом один из смыслов твоего существования, не противься, подчинись своей природе, натуре, следуй ей… и слушайся меня, ибо отныне я буду твоей полной Повелительницей…
    Аладдин слушал это и чувствовал, как внутри него пробуждается волна, готовая поглотить его всего, волна, с которой он не мог справиться… Гюльшах хорошо понимала его натуру и тем воспользовалась, чтобы подчинить его себе, полностью овладев им. И он уже не мог сопротивляться, повинуясь своему инстинкту… Так Гюльшах обрела нового Аладдина, своего подлинного раба, что, впрочем, итак был ее рабом. Юный философ, поэт, превратился в раба восточной Властительницы в ее обители.

    Гюльшах играла с Аладдином, как кошка с мышкой, иногда заставляла целовать свои сафьяновые туфельки, зная, что он с ума сходит от этого, иногда сажала его на цепь рядом с собой, как она поступала со своими дикими зверьми – львами, тиграми, гепардами… и Аладдин сидел подлее Нее, объятый и пронзенный страстью… Иногда она призывала своего огромного чёрного невольника и играла с ним на глазах у Аладдина, предлагая тому побыть и его рабом… или быть растерзанным им в страсти… Гюльшах, глядя на Аладдина, говорила: «Хочешь отдам тебя этому африканскому гиганту как владыке на растерзание и в рабство?» Отчего Аладдин жутко боялся, зажимался… но Гюльшах смеялась… таковы были Ее забавы…
    И часто, когда Аладдин пребывал на коленях подле нее – властительной, богатой, юной, прекрасной…  она, возвышаясь на ним, сидя или стоя, покровительно клала свою руку ему на голову, тем свидетельствуя свою власть над ним…
   
    И раз показалось Аладдину, словно бирюзовая дива, Фирюзе, обернулась голубкой и прилетела в халифский дворец, села у фонтана среди колонн и увидела Гюльшах, а у ее ног в услужении Алладина… С грустью тогда подумал Аладдин о Фирюзе, представляя, что она испытала бы досаду, обиду в глубине, если бы узнала, что он потерял голову от Гюльшах… Но Алладин с детства влюблялся в разных девушек, такова была его увлекающаяся натура. Да и могла бы Фирюза быть его Госпожой? Нет, она не подходила для этого; их любовь была чистой, небесной…


                ***
    На тёмно-синем небосклоне
    Россыпь звезд… и юный месяц;
    Белеют купола дворцов, мечетей.


    Но счастье недолговечно, как и все, что рождается и подвержено смерти. Однажды во дворце Гюльшах появился Принц, красивый, стройный, статный юноша Амир-Бадр (что значит «Принц – полная Луна»).
   

                ***
    Багдадский месяц ясен, светел,
    Пустынно странствуя вверху,
    Принцессу во дворце приметил
    И к ней спустился ввечеру.

    Фонтан, мерцая, брызги множит,
    В сиянье лунном серебрясь;
    По залам томный месяц бродит,
    К Принцессе красотой лиясь.

    Она на ложе в тихой зале
    Сияньем лунным пленена,
    Воды журчанием в фонтане
    В любовный сон погружена.
   

    Ночь очаровывала снами. Словно стада овечек, рассыпались по небосклону звезды. И их пастух – прекрасный юный Принц – сиял влюбленный месяц. Гюльшах во сне бежала в сафьяновых туфельках средь анфилад открытой ночи части дворца и ветер развевал Ее шелка… Фонтаны тихо били… И юный месяц, возлюбленный Гюльшах, купал Ее в сиянье лунном…  она была подобна фее ночи, любви дарительница сладкой и печальной… Гюльшах, Гюльшах! Цветок Востока…

    Встретившись, Гюльшах и Амир-Бадр полюбили с первого взгляда, будучи захваченными друг другом, увлеклись, не в состоянии оторвать друг от друга взоров. И вскорости Гюльшах вышла за Принца, равного, достойного, к тому же не могущего насытиться ею как мужчина женщиной. И Алладину оставалось только стать их рабом, рабом их любви, брака, положения.
   
    Да и Гюльшах, выйдя за Принца, переменилась к Аладдину. Раз, глядя на Аладдина, засверкали у нее глаза, словно яд пустили ей в жилы змеи или злые скорпионы. Гюльшах велела наказать, высечь Аладдина за то, что он посвящал стихи другим девушкам. Хотя Аладдин не мог не посвящать стихи и другим. И вот два темных мускулистых атлета-невольника привязали его к позорному столбу и высекли по воле Принцессы, цветка власти. Когда его секли африканцы, Гюльшах с дикой восточной страстью смотрела с высоты своей террасы, возлежа на диване и вкушая яства, развлекаясь с Принцем, и получала откровенное удовольствие, с каждым новым красным рубцом на теле Аладдина, которого от боли бросало то в жар, то в холод… При этом она ощущала свое могущество, власть над ним и это возвышало ее. Провинившегося перед ней секли, наказывали по ее желанию, по ее капризу.
    Наказанный, высеченный по воле Гюльшах Аладдин предстал на коленях перед ней, склоненный ниц к богато вышитым восточным ее туфлям, готовый поклоняться и служить ей с новой силой. Так она играла с ним, но где игра переходила в жизнь… они жили, играя.
    И Аладдин смотрел на Гюльшах снизу только как на свою Госпожу и от наказания делался послушнее, покорнее, как настоящий прирожденный раб прекрасной женщины, вгоняемый в рабство и своей натурой. А равно он смотрел и на сидящего с нею рядом Принца, прибывая в стыде и страхе, смотря на них, как на своих хозяев, которым должен служить. И был жалок себе. И после того как Гюльшах его высекла, как своего раба, между ними произошло предельное разделение. Теперь Алладин точно был внизу, был Ее раб, а она возвышалась над ним, как его естественная Повелительница. И в этом положении Аладдин открыл новые грани своей натуры.

    Всю ночь Аладдин, высеченный по воле Принцессы, находился в изножии у Ее ложа, обдувая Ее стопы прохладным дыханием своим… а с утра в определенный час целовал Ей пятки, пробуждая… И Гюльшах наслаждалась своей властью над ним, а он, переживая боль, наслаждался Ее властью над собой и своим рабским положением…

    Долго Алладин пребывал в сладком рабстве, но им овладел дух свободы и странствий, и поддался он этому духу. Как ни сладка была ему золотая клетка Принцессы, как не увлекательно было окружение мужей ученых, пресытившись, захотелось ему странствовать. Смиренно изложил он свою просьбу Повелительнице покинуть ее на время, а может и навсегда. Хотя и не хотела отпускать Гюльшах от себя своего личного раба, но снисходительно позволила ему, даровав свободу. И Аладдин отправился в сторону Египта странствовать по ближнему Востоку…

    А что же было с Фирюзе? Она шла с караваном в Шираз. И ее настигло несчастье. На караван напали разбойники чёрного Али Бабы, убили охранников, разграбили караван и пленили Фирюзе. Чёрный Али Баба – «воин пустыни», наводящих ужас на караваны, словно тёмный смерч появился в песках на ее горизонте, неся вихрь несчастий. И он, как главарь шайки разбойников, взял Фирюзе себе.
    Али с малых лет рос дерзким, воровал, был сиротой и ему надо было как-то выживать, кормиться. Подрастая же, он все более превращался в буйный вихрь пустыни, что налетал на путников и опустошал их карманы. Происходил он из старинного арабского рода бедуинов, славящихся своим разбоем, грабежами, дерзостью, лихостью, владением оружием. Веками они грабили и даже совершали набеги из пустыни на города. Чёрного Али Бабу собратья разбойники так и величали «гора пустыни», «молния», прозвав Али Бабой, ибо он был хитрее легендарного Али Бабы и его коварных женщин из сказок Шахерезады, и так же прятал свои сокровища в одной из глубоких пещер. «Чёрным» же Али называли за то, что он был коварен и жесток, кутаясь в чёрные хламиды, только белая сабля и белые зубы его сверкали в ночи, неся смерть и разорение. Словно грозовая молния, так внезапно и неотвратимо появлялся он среди ночи или бела дня. Злодей скопил много сокровищ, и был настолько дерзок, что грабил даже караваны самого халифа. Много зла терпели от этого разбойники люди, ибо в тех областях, где совершались преступления, людям приходилось еще и возмещать убытки в складчину. Халиф пытался положить этому бесчинству конец, но чёрный Али Баба был неуловим, словно лисица.
    И вот, напав на караван, разбойник узрел Фирюзе и был пленен Ее красотой, пленив ее. И это был самый дорогой его алмаз, алмаз алмазов, цветок ночи, цветок Персии, несравненная Фирюзе, чьи глаза можно было сравнить с чистейшими и глубочайшими бирюзовыми водами пещер.
    Чёрный Али Баба поймал ее, как голубку в силки, как лань. Однажды Фирюзе спасла лань, бежавшую от охотников и потерявшую своего олененка, укрыв ее в ущелье. Но сама не смогла спастись от чёрного Али Бабы и его диких шакалов. Пленение ее было – словно пленение луны, отчего померк мир, и даже солнце поблекло, узрев луну похищенной. Хищно устроена жизнь. Так добрые, честные часто становятся жертвами хищных натур, как и в естестве, добрые и безобидные животные становятся жертвами безжалостных хищников. Такова Природа, видно, таков и Бог, создающий мир, ибо каков мир, таков и Бог его творящий. И многие его творения не согласны с таким устройством мира, но, видно, творение носит вынужденный характер и никто никого не спрашивает, остается только проживать свою жизнь, проходить свой путь и стараться устроить мир по своему справедливому усмотрению, служа проводником идей лучшего мира, лучшего творения, в том будучи сопричастным самому Богу и Его замыслам. Ибо смысл человека – в со-творении мира.   
    Итак Фирюзе оказалась в шатре чёрного Али Бабы посреди пустыни, где располагалось временное прибежище разбойников. И, как привык поступать разбойник, Али овладел Фирюзе силой, как своей добычей. Но, глядя в ее бирюзовые глаза, он понял, что хочет, чтобы она была его женщиной. Фирюзе очень переживала, но такова жизнь… и не было у нее кинжала, да и не справилась бы она с разбойником, что как коршун схватил свою голубку.  Фирюзе поначалу отчаялась, но потом со временем даже полюбила Али Бабу за его дерзость, бесстрашие, силу. Да и в отношении к ней он переменился, глубоко влюбившись и бросив к ее ногам все свои сокровища. Вначале Фирюзе гордо отринула награбленное добро, брезгуя даже прикасаться к чужому. Но разбойник уверил ее в том, что все это отнято у тех, кто обманом обкрадывал простых людей, и что все это она может раздавать беднякам, успокоив ее совесть. У них родился сын. Но чёрного Али Бабу постигла участь многих разбойников, он погиб от рук воинов халифа. И Фирюзе одна занялась воспитанием сына, ибо соль многих женщин в их детях.

   
              ***
    Вьется по ветру чадра,
    Заунывна музыка пустыни;
    Позабыв всю роскошь, зеркала,
    Дочь песков заботилась о сыне.


    Аладдин, пустившись в скитания, встречал на пути разных людей и различные миры. Ему нравилось открывать новые миры и людей, также как нравилось открывать законы мироздания. Но однажды он заблудился в песках. Ходил по кругу, точно его оседлал Гуль, злой дух пустыни в образе прекрасной женщины, привлеченный фантазиями его существа. На самом деле так и случилось, оборотень Джиния в образе баснословно прекрасной женщины овладела духом Аладдина, заставив его плутать. 
    Сначала Джиния (проникнув в мысли Аладдина и узрев там Фирюзе и удовольствие от власти Гюльшах) от ревности заставила Аладдина блуждать по пустыне, водя его кругами, изводя его песчаной бурей, дабы он измучился, истомился. Когда же тот отчаялся и упал с готовностью умереть, она подарила ему видение – оазис с родниковой водой, что оказалось лишь видением. Но Джиния смягчила свой гнев. Она знала, как обращаться с Аладдином, когда он упал обессиленный, обретя плоть и подойдя к нему, она наступила стопой ему на лицо, придавив… чувствуя, как он покорно притих под Ее ногой, ощущая в нем уже пульсирующее, бьющее желание подчиняться Ей и всецелую готовность исполнять то, что она повелит. И помутился рассудок Аладдина, и стрела пьянящей, волшебной любви пробила его сердце…  и провели они ночь среди песков, ночь, полную любви… И всю ночь Аладдин был рабом прекрасной див-Джинии, выполняя все ее приказы и самого интимного характера. И в этом дива проявила все свое необычное искусство, о чем даже не подозревал Аладдин. Он словно попал в плен к восточной волшебнице, коварной Женщине, в Ее цепкую власть, словно она поймала его своим лоном, пленив… внутри… услаждаясь… и Аладдин весь дрожал, когда Джиния поймала его отросток своим чревом и воссела на нем, словно властительница на коня, а Аладдин погрузил свой пест глубже в ее сочную, волшебную лагуну персидской гурии, попав к Ней в сладостный плен. После он еще будет доставлять Ей наслаждение, как раб…  и будет томиться на коленях, в оковах страсти, в изножии Ее ложа, у Ее пят, сдувая и слизывая с них пыль, при этом изнывая от сладострастия в силу своей натуры, которую Джиния сразу же раскрыла и поняла, как ее можно использовать с пользой для себя; ведь восточные женщины хитры, сметливы, коварны, не упустят того, что само идет им в руки, - под стать Шахерезаде. И так она стала его духовной восточной Госпожой.


                ***
    Ифритка*, служанка Шайтана,
    Как огнь, пылая, чиста,
    В любви – ненасытное пламя
    И в страсти сгорает дотла.

    *ифриты, джинны – духи пламени


    Омытый редким дождем в пустыне, наутро очнулся Аладдин, когда месяц сокрылся в обитель Аллаха, и подумал, что все это был лишь сон… И отправился в путь, сам не ведая куда, столь он был поглощен пережитым, а путь его лежал далее через пустыню. Но, снова заплутавшись, сбился с пути (опять же не без участия Джинии). И снова ходил кругами, пока не увидел, точно мираж, колодец. Подойдя поближе, он прикоснулся рукой до каменной обкладки, подумав, что это не мираж… Рядом была дверь. Дернув ручку, Алладин открыл дверь и спустился по ступеням, внизу блестела прохладная влага, такая спасительная в несносной жаре. Обойдя бассейн, наполненной чистейшей водой, Алладин зашел в залу, где обитала прекрасная Джиния, созданная тысячелетия назад снами мужчин, бедняков и падишахов, бедуинов, желающих женщин Востока. Их фантазии облеклись в собирательный прекрасный образ, ставшей полуреальностью, призраком, чарующей гурией, соблазнительницей, волшебницей… Вокруг залы били фонтаны, заливались соловьи в саду, под цветущем древом лежал коврик, на котором стоял кувшин с вином и располагались восточные яства и сидела коварная Джиния; кожа Ее после омовения была чиста и благоухала, как нежные розовые лепестки, - прикоснись устами - и растает… и губы Ее были – точно сахар рахат-лукума... Все это казалось полуиллюзией, чаянием, мечтанием… раем… то ли было, то ли не было… во сне иль наяву… И снова Аладдин всю ночь предавался с Джинией любви, думая, что заниматься любовью с персиянкой или арабкой – все равно, что заниматься любовью с волшебной ночью, такой темной и таинственной, скрывающей, таящей в себе Вселенную.
     А наутро у Аладдина было видение: сухое древо стояло на оголенных скалах в пустыне, символизируя бесплодность голых скал, а также бесплодность жизни с Джинией. И все же подумал Аладдин: не так уж и бесплодны фантазии, дети воображения, рождая порой прекрасные произведения искусств. Мать любви не бесплодна и в видениях. А посему Аладдин решил записать самые свои яркие впечатления, что явились ему то ли во сне, то ли наяву.
     Весь день Аладдин молился Аллаху – Богу абсолюту, как ему представлялось, и Джиния оставила его. Понимала она, что не может Аладдин все время быть с нею.  А потому отпустила его восвояси, вольного бродягу пустыни. Наваждение спало с глаз его и он пошел, ориентируясь по ночным звездам.
     Оставшись один, ночью в пустыне Аладдин разговаривал с Луной, находясь наедине с ней в кругу звезд. Луна – царица пустыни, царствующая на ночном небе, словно барка проплывая по океану ночи. Кому как не к ней было взывать Алладину?.. Оставшись наедине с Богом и миром, разговаривал он и с ним.
     Наконец он вышел к скалам и, увидев вдали мерцающий огонь, поспешил к нему. У костра сидели старцы, ведя философские беседы. Аладдин оказался в кругу дервишей. Он отправившись с ними в путь, а потом и вовсе поселился в дервишеской обители, где мог предаваться размышлениям о мире и заниматься земледелием на скудном клочке земли, пока ночь не прибрала его.

    P. S. Прим этом Аладдин на протяжении всей своей жизни вспоминал о Фирюзе, и она иногда думала о нем:


                ***
    Была ли встреча в небесах
    И на земле в яви?
    Они сошлись в единых снах,
    Но разошлись в пути.


Примечание. Некоторые иллюстрации к сказке «Любовь Аладдина».

 

 

 

 

 

 

 

 

 



     Примечание. Когда я летел в Иран, я оказался рядом с юной парой – японцем и японкой, которые, как сели, так сразу стянули носки, выставив голые пятки, еще и пальцами рук меж пальцев ног почёсывая (еще бы занюхали, «японские извращенцы»…) Вот оно воспитание!.. не английское… Англичане (англичанки) плакали… Так мое путешествие началось с японской эротики…

    Примечание. Гидом нашим была русская красавица, попавшая в восточною историю… Она очень старалась и хотела, чтобы мы уехали из Ирана не разочарованными. Что ж, я ей благодарен за интересный экскурс по стране.

    Примечание. Иран довольно женственная, добрая страна… есть в ней нечто плавное… отчего я полюбил эту страну, как женщину…



                ***
    Покидая край персидский,
    Грустно стало, плакал я:
    Тает всё, во что влюбился,
    И проходит… жизнь моя…



    P. S. Я был полон Персии… готовый пролиться из чаши вином поэзии…            



    P. S. В России, когда я прилетел позже из другой страны (не из Ирана), пограничник,  увидев меня бородатого и мою визу с надписью «исламское государство» с арабской вязью (в Иране – исламское государство), чуть не подпрыгнул на месте, даже перепутал Ирак с Ираном (тогда Россия вела боевые действия против «исламского государства Ирака и Леванты», признанной террористической, – в Сирии). После расспросов и сверок – пропустил.
 

    Хода, Хафиз (До свидания)