Клевета есть передача лжи. Все равно, будет ли ложь передаваема по легкомыслию, или по злобности, или по невежественности — семя ее будет одинаково вредоносно. Опять вспоминаю замечательный ответ Куинджи, который сам так не терпел всякую ложь. Куинджи находился в плохих отношениях с Дягилевым. Один художник, зная это и, вероятно, предполагая, что Куинджи понравится дурное сведение о Дягилеве, рассказал какую-то мерзкую сплетню. Куинджи слушал, слушал и затем прервал рассказчика громовым восклицанием: “Вы клеветник!” Передатчик сплетен, потерпев такое неожиданное для него поражение, пытался оправдаться тем, что не он сочинил эту сплетню, но он лишь передал ее, даже “без умысла, только для сведения”. Но Куинджи был неумолим, он продолжал сурово смотреть на злосчастного передатчика и повторял: “Вы принесли эту гадость мне, значит, вы и есть клеветник”.
Сколько таких самооправдывающихся клеветников нарушают строительную атмосферу. Они разбрасывают самые ядовитые зерна и пытаются прикрывать какой-то своей непричастностью. Они-де и не думали о каких-либо последствиях. Они-де сообщали лишь для сведения, точно бы каждая клевета или ложь не сообщается именно “для сведения”.
Недостаточно говорится о том, что клевета, ложь — безобразны. Не указывается, что этими осколками тьмы загромождаются и отравляются пространства. Вот уже, казалось бы, достаточно знают о том, насколько гнев и раздражение отравляют организм, но ведь и каждый лжец и клеветник в какой-либо степени погружается в ядовитую ненависть и, прежде всего, отравляет и самого себя. Ненависть живет и около зависти, и около невежества, и около той испорченности мыслительного аппарата, излечение от которой очень трудно.
Ребенок может быть нелюдимым, своеобразным, подозрительным, но он не рождается ненавидящим, это темное свойство уже приобретается на многих примерах старших.
“Клевещите, клевещите, всегда что-нибудь останется”. Какая в этом заключена забота, чтобы что-то злобное осталось. Таким образом, некоторые люди более заботятся о сохранении чего-то злобного, нежели доброго. Доброе в какой-то степени всегда будет заключать отсутствие самости, но злое, прежде всего, эгоистично. И если человек станет уверять, что он совершил нечто злое для добра, не верьте ему, наверное, он этим хотел защитить и свою самость или эгоистично перед кем-то выслужиться! Сколько раз приходится изумляться, насколько слабы законы, карающие клевету!