Сбитый, тихо затихает
бомж, оттащенный в кювет,
и далёкий от греха, от
блага – пламенный рассвет
проливает свет на блага
мира целые века,
где пеняет бедолага
на помятые бока.
Соловей к извечной трели
прибегает; волк и лис
пилят лес, давно не ели;
точно вкопанный, Нарцисс
чуть поодаль к водной глади
припадает, видя: рыб,
солнце, собственные пряди,
лба чарующий изгиб.
На ветвях русалка блузку
сушит, – хахаль Ипполит,
налегая на закуску,
сдохнуть печени велит,
близ река песочный замок
сносит светлою волной:
у нее, картинной, рамок
нет в аркадии земной.
Ипполит желая чуда,
зырит в сторону сельпо, –
ибо сказке по плечу то,
что реальности не – по,
где и впрямь так словно блага,
смерти тела и души
ждёт безрадостный бродяга
в сей безадресной глуши.