Приятней быть богатым
Битюгом,
А не больным и бедным
Стариканом.
Бездумно пробегаю
По карманам,
А там одно сплошное
Ничего.
Осточертело все —
Привычка быть рабом
И страх утратить
Рабскую зарплату.
Так попадешь в больничную
Палату
С решетками стальными
За окном.
А безработица —
Проклятие семьи —
Заглядывает в бледные
Тарелки,
Не спит всю ночь,
Как платная сиделка,
Беседуя со мною
До семи.
Потом мы с ней выходим
На базар,
Стыдясь глядеть
В зеркальные витрины,
Не заходя в мясные
Магазины,
Не поднимая на друзей
Глаза.
Как унизительно-просительны
Звонки!
Дворянские улыбки
За обедом...
Стыд нищеты,
Мне ранее не ведом,
Ложится паутиной
На виски.
А телевизор полон
Крикунов —
Дорвавшихся бездельников
Дебаты.
Дай Бог, чтоб это кончилось
Когда-то,
И не пришел
Матрос Железняков.
Привычно делят
Теплые места,
Работая локтями и зубами.
Жалеем мы,
Что нет на них креста,
Как больно им,
Что нет его над нами.
Что мы спасаем,
Для кого живем?
В постылых буднях
Одиночной клетки
Кудахтанье толстеющей
Наседки —
Игра в семью,
Как онанизм вдвоем.
В отчаяньи изнанимся
Врачу,
Робея, тычем липкие
Десятки,
Так притворимся,
Будто все в порядке,
Коль в этот раз
Закончилось вничью.
И я — как все.
Бояться оглянуться,
Опохмелиться,
Подвести итог.
А что я мог?
Уснуть и не проснуться?
Ведь не родиться
Я уже не мог.
И незачем — да некуда —
Бежать,
Молиться, плакать,
Звать друзей на помощь...
Блокнот,
Окурки,
Далеко за полночь.
За пятьдесят.
Холодная кровать.