Пусть отвергнутая молитва кладётся проклятьем на плечи,
пусть навсегда ушедшие смерть делают местом встречи,
пусть безумцы бросают в молчанье толпы помидоры речи,
но будем взывать к небесам, провожать любимых,
но будем внимать диктаторам, и повторим их,
но будем в летних садах грустить о суровых зимах,
но будем пророков судить огнём, изгонять поэтов,
но проспим, устремляясь в закаты, львиную долю своих рассветов,
но будем сходить с ума, внеземным голосам ответив.
Я вижу сто тысяч «НО» - я вижу море высот невзятых;
я слышу сто тысяч «да» в нежных твоих объятьях,
и хором они сливаются в необоримый ад: я не могу принять их.
Я не могу принять твоих ближних, предпочитая дальних:
разлукою величавой завершаются пылкие встречи в спальнях,
правит она рукой, сбрасывает покров, трогает умывальник:
даёшь ей право на всё к чему прикасаешься, пусть теперь не
во имя её напиваешься дома, в диком лесу, в таверне.
Устанешь разлуку нести – она тебя понесёт, поверь мне.
Разлуку рождают встречи, письма, прикосновенья.
С разлукою, видимо, неразлучен и в этот день я.
Цепную реакцию счастья сопровождают звенья.
Но всё же в извечных проклятьях сокрыты иные звуки:
молитвы в их мясе сгнившем свои простирают руки,
да истинная любовь целует уста разлуки.