"Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди
его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, — подумал князь Андрей, взглянув на
этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила
на него сестра, — хорошо бы это было, ежели бы все было так ясно
и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было
знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее там,
за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог
сказать теперь: Господи, помилуй меня!.. Но кому я скажу это? Или
сила — неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу
обращаться, но которой не могу выразить словами, — великое все или
ничего, — говорил он сам себе, — или это тот Бог, который вот
здесь зашит, в этой ладанке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет
верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия
чего-то непонятного, но важнейшего!»
Л.Н.Толстой. Война и мир
Не спорю с заповедью предков: «Не убий»,
Но как сестре поведать о сомненьях?
Не буду нарушать благоговенья,
Не стану искушать превратности судьбы.
В юдоли помощь отыскать? На небесах?
Когда шептать: «Помилуй, Иисусе!»
Кому поведать о заветном чувстве?
Ведь, верно, где-то на невидимых весах
Непостижимая есть сила бытия,
И как её мне выразить словами?
Я слово «Бог» лишь пророню губами:
Он мой защитник, как и ладанка моя.
Понятное нам с Машей, с детских юных лет,
Куда-то отступает, как забвенье,
Порыв души княжны, сердцебиенье,
Незримым Ангелом кружат за мною вслед.