Репрессии

История СССР. Том 1. 1917-1941 гг.

ГЛАВА 22. РЕПРЕССИИ

Репрессии – не русское то слово,
с латыни переводится, как много
карательного в обществе, основа
режима дикого, что снова
вдруг охватил всю ту страну,
уже, казалось бы, прошедшую сквозь Тьму.
Но нет, всё началось здесь снова,
цель революции – уже не нова,
и, тем не менее, чтоб дальше жить,
все души русские в том страхе закрепить,
вся Тьма решила развернуться
и обозначить новой жизни нить.
Репрессии и раньше были,
но пик нагрузки те сложили
к тридцать седьмому, главному, году,
в котором жутко было жить тому,
кто как-то по-другому мыслил,
чем их правительство в ту Тьму.

Как жутко пониманье это,
жить, зная, что всегда придут
иль по соседскому навету,
или из страха донесут.

Доносы стали главной темой
всех органов советских, что тогда
работали так, словно у станка,
печатали бумажки эти,
которые и казнью на рассвете
могли окончиться. И даже дети
там жили в вечном страхе у двери,
что вдруг придут те дяди, тёти
и маму с папой заберут,
а их в детдом насильно отвезут.

Все жили в страхе, что придут,
не важно – ты виновен, не виновен,
«врагом народа» назовут,
и в лагерь иль в Сибирь сошлют
на каторжные лесозаготовки,
иль, хуже что, совсем убьют.

Все жили в очень жутком страхе,
а Тьма питалась им тогда,
всё разрастались её цепи,
опутывала всё она
в стране, в которой не жила,
а выживала повсеместно
запуганная русская душа.

В истории есть много очевидцев
эпохи этой мерзкой Тьмы,
личные папки заключенных
лежат в архивах той страны,
и много лет те были под запретом,
и рассекретили их только лишь сейчас,
пусть успокоятся их души на Том свете,
что умерли давно до нас.
Мы знаем всё, что было под запретом,
и именно за это знанье Тьма
так бесится сейчас по белу свету,
ведь силой Света остановлена она.

Ну, а сейчас начну сполна
описывать те годы поэтапно,
чтобы раскрылась вся картина сна
жутчайшего, где горе так внезапно нахлынуло
на ту страну, прошедшую через войну,
и польскую, и финскую, как будто,
все русские уснули во гробу,
и не сопротивлялись в эту Тьму.

Идеология страны
крепила новые умы
в строительстве социализма
и в усиленьи классовой борьбы,
ведь элементы буржуазные сулили
вернуть страну в понятие «сумы»,
и чтобы не были бы нищими они.
А, следовательно, революции сыны
должны понять, что в обществе больны
все те, кто по-другому мыслят,
все те, кто к революции слепы,
а, значит, что и все они должны
быть раскулачены, чтоб понимали все другие,
что уж не будет вновь сумы,
что бывшие все нищие должны
понять, что все в стране равны,
чем больше те погубят «богатеев»,
тем лучше будет жизнь у всей страны.

И забурилось в те умы
сознанье гнилостное Тьмы,
и в каждом думающем человеке
те видели угрозу им, навеки
хотели всем укоренить,
что это новой жизни нить.

Ведь тот, кто лучше выглядит, накормлен,
обут, одет не по средствам,
то обязательно получит
навет, хоть не виновен, только «Аз воздам!»
неслось к тем мыслящим умам.

Если пытаться поискать начало
репрессий в той разорванной стране,
то отправной точкой причала
был год двадцать седьмой, где на коне
была идеология слепая,
что выжить можно лишь в войне.

В тот год в стране происходили
расправы массовые, в той волне
людей, которых убивали,
шпионами считали, что вполне
укладывалось в пониманье «красных»,
вредитель, саботажник – всё, что вне.
Был в том году СССР замешан
в крупный скандал международный, где тогда
на Лондон, якобы, напасть хотела
опасно «красная советская звезда».
Такой всем повод дал тогда
тот Лондон, что спонсировал всегда
тот бунт – переворот в России,
чтоб «красной» стала вся она.

Лондону нужен был лишь повод,
чтоб разорвать все отношения с Москвой,
а населению преподнесли как довод,
что саботажники хотят рулить страной,
и будто новой интервенции волна
нахлынет на страну сполна.

Ещё отличным поводом для власти стало
убийство в Польше «красного» посла,
под этим поводом немало
было расстреляно людей тогда.
Стреляли представителей семей дворянских,
в пособничестве и измене обвинив,
и, якобы, они творили
измену, всем об этом говорив
во всеуслышание. Чтоб им пусто было!
В пособничестве тяжко обвинив,
тогда в июне в том году арестовали
почти что 9 тысяч без причин.

А дальше, чтобы больше было всех причин,
состряпали дела, что, между прочим,
стали основой тех репрессий,
что к страху приводило любой чин.

Так, было Шахтинское дело,
когда в двадцать восьмом году
устроили процесс по шпионажу
для горняков Донбасса. Ту страну
пытались, якобы, ослабить
шахтёры, что вредителями стали,
чтоб погубить шахтёров борону.
53 шахтёра-инженера
были обвинены в измене, и грозу
вмиг создал прецедент порочный,
начав в крови топить страну.

Тогда шахтёры получили
тюрьмы от года и до 10 лет,
3 человека вовсе расстреляли
за то, что дерзок был ответ.
И ведь ни у кого не зародилось
сомненье – да каких же бед
мог натворить рабочий человек,
что в шахту лазал целый век?
Ни у кого к сомненью не взывала
душа, которая и так страдала,
живя в те годы, красные от крови
и смуты «красной» поневоле.
И лишь в двухтысячном году те боле
уж перестали быть «врагом», доколе
их имя честное на воле
восстановили их потомки не без воли.

Ещё пример вам приведу, чтоб боле
не сомневались вы, что поневоле
любой мог стать тогда мишенью
к репрессии и целью к обвиненью.

Так, всем известно Пулковское дело,
когда в году тридцать шестом несмело
работники обсерватории посмели
внимание привлечь, и на благое дело
хотели оборудование получить,
чтобы затмение солнца изучить,
и обратились к мировой общественности –
явление это изучить.
И их мгновенно обвинили,
что все шпионами здесь были,
и до сих пор всех жертв нам не известно,
но понимаем мы прелестно –
всё это дело было там быстрее
состряпано, чтоб запугать сильнее.

Всё это стало лишь началом
того, что было впереди,
власти большевиков всё было мало
тех жертв, чтоб утонули в той крови –
хотел режим советской пропаганды,
питающейся кровью в той волне.

Волна репрессий развернулась
в годы тридцатые, когда в стране
боролись с кулаками, и террор тот «красный» –
он зацепил тогда вдвойне
богатых вместе с бедными, которым
жить довелось на той волне.

Что примечательней вдвойне,
что создали на той волне
спецорганы, которые вершили
все приговоры в дальней стороне.

ГУЛаг – вот аббревиатура
спецоргана, который в этой Тьме
словно конвейер создан, как во сне,
и расшифровывалось то, как Управление
всех лагерей и Главное вдвойне.
Как будто в самом страшном сне,
в том Управлении распределяли
кого куда сослать, и знали
как больше боли причинить. И мне
так хочется вам рассказать, как страшно
профессией то стало в той стране.

Надсмотрщиков лагерных там стало
намного больше, чем в любой другой стране,
престижней стало в лагерях работать,
чтоб быть спокойнее себе,
ведь тот, кто был надсмотрщиком вовсе
мог не бояться за семью вполне.
И люди шли в надсмотрщики, ну, а Тьме
лишь оставалось потирать ладони,
в восторге души пожирая их в огне.

Кроме того, году в тридцать четвёртом
был создан спецотдел большевиков
с названием «Особое совещание»
для уничтожения «врагов».
И тот отдел имел спецполномочия
по выявлению «врагов»
без прокурора, и без адвоката,
и даже без присутствия «врагов»,
мог вынести любой он приговор,
отправив в ссылку и без слов.

И далее, как всей стране в укор,
пошли репрессии в дозор,
а поводом для массовых репрессий стало
убийство Кирова, которое признало –
в стране нужно взвести затвор.

Был утверждён особый разговор
с теми врагами, якобы, что были
виновны все в том без разбор.
И вмиг в стране той утвердили
судебного порядка приговор.
Был утверждён тогда особый
порядок разбирательств дел,
судебный приговор стал скорым,
и в десять дней укладывался он.
Повестка приходила за день срока,
и, наспех попрощавшийся с роднёй,
шёл «враг народа» к приговору,
не ведая, о чём есть спор.
Не нужен был ни прокурор,
ни адвокат, и ни свидетель,
мгновенно выносился приговор,
чтоб тут же завтра на рассвете
расстрелом завершался спор.
Обжалованию не подлежал тот приговор.

Сталин ускорил рост репрессий
внутри той партии большевиков,
где в январе тридцать шестого года
о партбилете заявил вдруг он,
и объявил всем о замене партбилетов,
что раньше обсуждалось, но ведь он
приказывал менять билеты
лишь тем, кто «заслужил доверие». В унисон
«доверие утратили» тогда же
процентов восемнадцать всех персон.
Так началась волна партийной чистки,
которая повергла власти в шок,
ведь полилась волна репрессий,
как будто горных рек поток.
Не помогал там и оброк,
ведь всей жестокости виток
сметал с пути людей, что были
товарищами Сталина. Урок
преподнесён настолько ясный,
что приведу пример прекрасный –
из всех товарищей Политбюро
семнадцатого года рокового
в живых остался только Сталин, и такого
конца не мог предвидеть там никто.
После той чистки партии всех расстреляли,
а Троцкий – выслан из страны,
потом Политбюро создали снова,
но Сталин не свернул с сего пути.
После очередной волны той чистки оказалось,
что из всего Политбюро
остались только Молотов с Калининым,
и Сталин, ну, а больше — никого.

И примечателен ещё пример прекрасный,
где партии той съезд ВКП (б)
в году тридцать четвёртом был, ужасный
итог вершил работу ту,
но цифр магия прекрасно
покажет Сталина мечту.
Год 1934-й
собрал на съезд ВКП (б)
1934 человека –
их Сталин всех держал в узде.

Угрозу власти видел он везде,
и после того съезда
есть доказательства в «его вине»,
ведь после съезда вмиг арестовали
1108 человек. Нигде
и никогда такого не творила
власть человеческая, что тогда вершила
судьбу кровавую свою.
В году том сели на скамью
для подсудимых и когда-то Сталиным любимых
соратников в эпоху ту:
Зиновьева и Каменева осудили,
в убийстве Кирова их обвинили,
и в покушении на Сталина тогда.
И началась вновь новая волна
репрессий, что лишь укрепляли
культ личности вождя сполна.
Но не спешите с выводами. Да,
на первый взгляд, здесь Сталин виноватый,
но, чтобы вывод был здесь не предвзятым,
в других главах истории скажу
o действиях всех бесов в эту Тьму,
и лишь тогда вы сможете, читатель,
понять, что было главным в те года.

А я продолжу здесь пока.
Репрессии коснулись и РККА,
вся армия стала «больна»,
врагов народа в ней искали
от дна, почти, что до верха.

К тридцать седьмому году стало ясно,
что руководство армии весьма
скрывает власти превосходство,
«врагов народа» в ней растя.
Процесс судебный, что тогда
начался над чинами армий,
затронул руководство армий,
что было независимо весьма,
и даже маршал Тухачевский
не избежал той участи тогда.
По заявлению тогдашних прокуроров
армейцы мнили госпереворот,
они ходили во дозоры,
готовя власти поворот.

Их расстреляли почти всех,
расстрелян был и Тухачевский,
что был героем там для всех
в тех войнах финских, где лишь грешный
народ, не ведая утех,
кровь проливал для власти вех.

И примечательно для всех,
что из восьми членов суда слепого,
что Тухачевского приговорили, как такого
«врага народа», не осталось сразу никого.
И пятеро из них подверглись мукам
таким же, что вершили это зло,
а остальные – канули безследно
в пучину той истории на дно.

И здесь опять же дальше я скажу,
зачем так всё случалось, что в одну
упряжку попадали те же люди,
которые преподносили, как на блюде,
всё исполненье приговоров в той стране.
И почему всё так происходило,
вы постепенно всё поймёте,
вы в этой книге всё найдёте,
ведь вы поймёте, что такое – зло.

В той армии огромное окно,
распахнутое к той войне великой,
открыло всем слепое зло,
дав ход репрессии той многоликой.
К году сороковому в армии великой
репрессии скосили на ходу –
трех маршалов Советского Союза,
13 командармов, как в бою,
50 командиров корпусов,
58 дивизионных комиссаров,
и командиров всех полков
почти четыреста, что сразу
опустошили донельзя
всё руководство корабля,
что плыл по ветру тех «врагов народа»,
лишь Сталину глядя в глаза.
Всего же 40 тысяч человек
погибли в этот грозный век,
когда репрессии косили
армейскую верхушку, где убили
процентов 90 человек
командного состава армий,
не понимая, что в ответ
получат от войны привет.
Так и случилось в том году престрашном,
где в сорок первом том году ужасном
всей армии надломлен был хребет.

(продолжение следует)