В такие книги забредал я ненароком,
где жизнь любую просто пылью замело.
Ни о каком проникновении глубоком
в повествованье быть и речи не могло.
Тогда, как будто нетерпения иголки
меня пронзали, забывал я этот вздор
и обращался к своей старой, книжной полке,
чтоб снова классикой порадовать свой взор.