ещё не осень, но уже
грустнее взоры у природы
и в домотканом витраже
небес редеют огороды.
бледнее тыквы облаков,
кроты ленивее и толще.
на дачах меньше бирюков,
а вдов соломенных всё больше.
на кракелюрах у воды
гниют убитые стрекозы,
ленивым тянется обозом
закат на тощие сады...
сидишь в них сторожем бухим
и созерцаешь тени, звуки;
к зиме протянутые руки
горбатых яблонь прячет дым.
на ржавый обруч забытья
и катанку с крюком в начале;
на бледно-розовом причале
рассветом дышит полынья...
лица оттаивает тыква, -
каретой кажется кроту
и набирая высоту,
парит душа, хоть не привыкла.
ей проще падать в пустоту
и чуять падаль за версту
гнилых плодов добра и зла
от деревянного козла, -
в извёстке обгорелой дачи,
которую не строил джек.
в ней воду не согреет жэк,
не проведут электросети
в такое захолустье. ветер
зайдётся кашлем и умрёт
туберкулёзник-огород.