Я тоже был смотрителем маяка.
Крепкий чай кипятил на конфорке,
Слушал волны, гуляющие вдоль скал,
В открытые настежь оконные створки.
Когда назревала небесная синь
Пьяным настоем граната,
Я приносил сполна керосин
Для своей сигнальной лампады.
Море шумело, штурмуя мой мыс,
И падало в бездну и вновь возвращалось.
Но неизбежными были здесь мы:
Я, контур света, маяка обветшалость.
И сигнал подавал кораблям,
Не помнящим, кто они и откуда,
С полными трюмами шкур и голья,
Смотрителем был я покуда.
Службу свою исправно я нёс,
Ожидая, однако, подспудно,
Пришвартует украшенный нос
И за мной долгожданное судно.
Я тоже был смотрителем маяка.
Огонь хранил, как будто светоч,
И тоже верил, что наверняка
Маячником становятся навечно,
Что мой маяк - уже я сам.
Но рыжие, как будто охра,
Взошли на горизонте паруса.
Море замерло, словно иссохло.
Кто то ждёт, среди своих стен,
Кто то в поисках ловит потоки.
Но встречи не будет, коль маяк нем,
А корабль гниет в своём доке.
Пока есть в закромах керосин,
Крепкий чай и сухое огниво.
Лампу сигнальную не гаси.
Без неё нам не выжить на рифах.