Наташе
-1-
Наташа, а у тебя был май 68?
У тебя были такие трусики?
Горящие мосты горят ещё,
мы сами подожгли их и глядели,
как горизонт закутался плащом
и дойловские феи прилетели.
Горящие мосты, сгоревший май.
Всяк, кто любил, плеснул в него бензина.
И фей из ПГТ десятки стай
просили им налить у магазина.
О Боже, что за звук, они горят!
Сгорают без остатка. Без причины?
В кусты уводят молодых наяд
покрытые щетиною мужчины.
Над сельсоветом - знамя тишины.
Горят мосты, им так и должно в мае.
У Вовика такие, блин, штаны!
К нему летите, девочкины стаи!
О, школы бы поджечь! Пускай горит.
Шизят девятый год - печать сезона.
И фея юная над головой парит
легчайшим дуновением озона.
А мы с Андрюхой спрятались в кусты,
в нас девочки губами тычут робко.
Ах, как же, боже мой, у них чисты
их трусики из шёлка и из хлопка.
-2-
Я теперь знаю, они - есть у тебя. Май 68 - всегда!
В море синем, в море белом
хорошо идёт она.
Потому что каравелла.
Потому что аж до дна.
И скелеты пляшут пляски -
от того, что все пьяны,
и румынская фетяска
льётся прямо на штаны.
Умирают аж скелеты.
Пьют румынское вино.
Потому что сверху - лето,
потому что всё равно.
У меня до траходрома,
как до смерти - пять шагов.
Я один сегодня дома.
Пуст и холоден альков.
Но не в нём я нынче лягу,
лягу в облако с тобой.
Изласкаешь ты бродягу
нежной розовой губой.
Все твои, малышка, ткани
ткали на ручном станке
в славной области Тоскане
с алым сердцем налегке.
Получилась ты из шёлка.
Только, милая, во мне
есть и ржавая иголка,
где-то там - на глубине.
Мы с тобою одиноки,
что поделать, потому
прямо смотрят наши okki
в наступающую тьму.
Там гуляем в древнем парке,
по волне сплошной травы,
мы - случайные помарки,
атлантические львы.
Открываем пасти с рёвом,
лезу я тебе туда.
И чухонские коровы
угорают от стыда.
В львиных трусиках так нежно
львиным пальцам. Милый друг,
так всё сладко-неизбежно,
как всё нежно всё вокруг.
Это много, очень много -
хлопок, волосы и сок.
И ведёт меня дорога
в сине небо - на восток.
На востоке - океаны,
хлопок трусиков и вскрик.
Проступает сквозь туманы
неизвестный материк.
Он - восьмой, я знаю точно,
и встречает там меня,
где солёный бьёт источник,
пальцев гибких пятерня.
Глажу мшистую дорожку,
так нежна она, жива.
И не вдруг, не понарошку,
там минервова сова.