переиначивая правило дождя, ты падал вверх, разбрызгивая небо.
и летней радуги чуть видная стезя вела куда то слишком вправо-влево.
ты хорохорился ветрами и собой, таким большим, что тучам было тесно.
и жаждал встречи с шалою весной, назначив час, придумав смысл и место.
ты падал вверх, подальше от земли, от душных трав, поближе к снам и к Богу.
стезя впылилась призрачно в дорогу, и ничего как будто не болит.
и ничего, что август позади, что сентябрит небесная погода.
что звезд таро раскинута колода, и что весна дождем слегка саднит.
***
и не было напротив никого, фонарь слепил, из глаз дожди катились.
по венам долгожданное тепло холодной водкою в рассудок твой вонзилось.
а ты курил, как будто перед сном, как будто ночь окончится расстрелом.
и, с любопытством вглядываясь в дно, ловил себя винтовочным прицелом.
и сам себе устроив самосуд - казнить нельзя без повода и смысла -
приговорил немедленно уснуть. не дрогнул пульс, не сжалась спазмом мышца.
и не было напротив никого, церковный колокол затих на пике фальши.
ночь растекалась стылым молоком. ты уходил в рассвет все дальше.
дальше.