Дорога, снег и снег, и нет зиме конца,
чернели на ветру серебряные кроны,
преобразился Бах в истошный крик вороны,
на бархате души – закат и грязнотца.
Сошла моя мечта, как родинка с лица,
и сморщился гранат в ладони Персефоны,
осталась в небесах лишь Дева без короны,
целующая в лоб унылого Тельца.
Тот бедный, душный год меня в меня вогнал,
набросив на стекло узористые сети,
навеки отобрав и дух, и благодать,
пока моя душа, убита наповал,
училась воскресать сонетами Россетти,
негибельно любить, отчётливо страдать.