В моём холодильнике золотятся четыре литра последней морошки. Золотой настой морошковой каши. А еще было много километров лесных дорог, едва угадываемых тропинок, километровые заросли иван-чая, лесная избушка с полумраком, её тайнами, полной мерой отпущенный нам солнечный день без изнуряющего зноя, тихий и ласковый. И тёплое мхом, сладко терпкое болото с морошкой, черникой, голубикой. Стайки маленьких красноголовиков при обратной дороге, пышные великаны межевых белых грибов. Освежающая прохлада реки в конце пути. На болоте сами собой пелись строчки рубцовского. Ласкал их, любовался их простотой, чистотой, улыбался: «…внизу волнуется река, как чувство радости беспечной». И вдруг печалью зазвучало «Отцветёт да поспеет на болоте морошка. Вот и кончилось лето, мой друг».