***
Проект Александра Фильцера «Хаим Евреинов. Современная еврейская поэзия и художники». Иллюстрация: Марк Сальман «Мандельштам». Собрание Н. Альперин, Израиль.
Все, Александр Сердцевич,
заверчено давно…
Брось, Александр Скерцевич,
чего там, все равно…
О. Мандельштам, 1931
*
Он выпевал словесную удачу,
гремели деревянные колеса,
катилась неуклюжая повозка.
По улицам и стогнам, и Господним
путям гремела четырехколёска.
Не много скажет девочка-артистка,
и ничего не скажет обезьянка,
притихшая под взглядом Василиска,
и тишь да гладь на улице Лубянка.
**
Как будто кто-то отомщенный…
Нет, труп зарыли не отпетый,
и гроба не было, а где-то
за тридевять снегов, в Сучане,
земли на тело набросали.
Он тоже пал в голубоватый
колючий снег, как тот, когда-то
за век до этого? Быть может…
Никто не знает. Что нас гложет!?
Над ними стыли звезды волчьи,
их стерегла охрана злая,
а нам остались неба клочья,
пол совести да жизнь борзая.
***
Влетала птичка Мандельштама,
шептала птичка-невеличка,
а мысль её в лугах витала.
Ни города и ни природы,
и отражения безгласны…
А что ещё для нас осталось?
Ей удавался образ плавный,
ей доставался стрепет гневный,
ей надвигался берег дальний…
Пока поэзия металась,
история перезабылась.
А из того, что нам осталось,
я помню лишь, как птичка билась…
****
Замученный растерзанный Орфей
в советской преисподней. И пока
читатели из племени чужого
найдут блаженное, бессмысленное слово,
пройдет непоправимая беда.
Щеголья речь им станет оболочкой,
прошитою не рифмами, а точкой.
1970-е
Впервые опубликовано в книге А. Фильцера «Предновогодний романс», изд. «Прогресс-Традиция», Москва, 1998