Не будет салюта и аплодисментов,
Прощальных речей от властей и друзей.
Не будет торжественных фото-моментов,
Когда провожают великих людей.
Пройдёт лишь минута, как жизнь оборвётся.
Как было сегодня, так будет опять.
Один из присутствующих лишь не вернётся.
Ему безразлично, на всё наплевать.
И не обязательно быть знаменитым,
За что заслужить подходящий удел.
Достаточно быть олигархом, бандитом.
Тебя похоронят, где ты захотел.
А нам суждено быть попроще, скромнее
Не лезть своим рылом в калачный, да, ряд.
Лежать нам на кладбище крайней аллеи,
Где злые вороны кричат и смердят.
Прощаясь с усопшим, родные поплачут,
Нальют горькой водки в бумажный стакан,
Колбаску на хлебец, газетку упрячут,
Помянут, посмотрят на крест-истукан.
Помолятся Богу, потом разойдутся.
У каждого много домашних забот.
А может в квартире, где жил он, сойдутся
Салатом и водкой насытить живот.
Такое и я испытаю однажды,
А может иное, посмотрим потом.
Но не повторится подобное дважды.
Природе и Богу спасибо на том.
А мне в Ломоносове место найдётся,
Там папа и мама в оградке лежат.
Семья наша хоть под землёй, но сомкнётся.
Я стану счастливым и близости рад.
Конечно, счастливым я был и на воле,
Хоть ныл от болезней, а то от нужды.
Но был оптимистом и рад своей доле,
И мне не указ никакие вожди.
Я много твердил о вреде алкоголя,
Но сам применял, что ни дать и не взять.
И даже придумал к бутылкам пароли,
Затем, что б себя и других оправдать.
Но весь алкоголь на земле не проглотишь.
Различные люди пытались постичь.
И мысль «надо пить» никогда не упрочишь.
Поймёшь – будет поздно. Вершин не достичь.
Мне хочется вспомнить, как жили в Кронштадте.
Ещё до войны. Жизнь казалась простой,
Нас пятеро было, и как на закате,
Всё рухнуло сразу, мечты и покой.
Что было потом, описал я в тетрадке:
Была голодовка (попробуй -- познать).
От голода, слабости и лихорадки
Соседей умерших могли не узнать.
В голодное зимнее время возница
Грузил всех на сани, умерших, в снегу.
Ему недосуг посмотреть эти лица,
На кладбище вёз их под пушек стрельбу.
Голодные люди плелись на работу,
Кто в цех, кто в больницу, кто на корабли.
Но не оставляли о детях заботу.
Надежду на счастье в сердцах берегли.
Представить блокаду сейчас невозможно.
Как будто во сне, трудно слов подобрать.
О времени том много сказано ложно,
И к совести авторов надо б призвать.
Однако, десятки годов пролетели,
И жизнь изменилась и даже народ.
Своё счастье мы проглотили, пропели.
Пора на покой, на последний уход.
Надеюсь, не часто, но раз для порядку
Ко мне на могилку потомки придут,
Почистят участок, покрасят оградку
И нас четверых от души помянут.
2017