В общей сложности я посмотрел нашумевший фильм о Высоцком "Спасибо, что живой!" три раза: два - фрагментарно и один раз - целиком.
Мои впечатления об этом фильме от просмотра к просмотру несколько видоизменялись.
Сперва он меня взбесил, всё в нём мне казалось надуманным, притянутым за уши, ненатуральным, фальшивым, с отвратительной актёрской игрой (разве что Андрей Панин составил исключение, совершенно гениально сыграв свою роль на фоне чудовищной бездарности всей остальной актёрской братии).
Постепенно мои представления и суждения постепенно становились мягче, терпимее, я стал улавливать ВРЕМЯ, вкусы и запахи ТОЙ эпохи, но образ Высоцкого в трактовке Безрукова с подачи режиссёра, меня по-прежнему раздражал.
И только спустя несколько лет, после третьего, подробного просмотра фильма, я понял, что ИМЕННО ТАКИМ скорее всего и был Высоцкий в последний год своей жизни (а может ещё и раньше?!): уже не вполне живым человеком, а живым трупом, монстром, тенью, заторможенным, опустошённым, изношенным, безвольным, истерзанным алкоголем и наркотиками, не способным ни любить, ни жить, ни творить - несчастным человеком.
Время 60-сятников, порождённых эпохой "оттепели" с "Бабьим Яром" и "Братской ГЭС" Евтушенко, "Треугольной грушей" и "Лонжюмо" Вознесенского, "Заставой Ильича" Хуциева и "Ивановым детством" Тарковского, "Одним днём" Солженицына и "Современником" Ефремова, постепенно перетекало в "застойную эпоху" московских повестей Трифонова, чудесной прозы Искандера и самиздата Бродского, стихов и песен Окуджавы и Галича, расцвета Таганки и БДТ, фильмов Андрона Кончаловского, Балаяна, работ скульпторов Сидура и Неизвестного и конечно же - мощного пласта творчества Высоцкого.
К этому времени уже исчерпали себя его стилизации под блатняк, лёгкие прикольные спортивно-фантастические темы (Тау-Кита, песенка боксёра, прыгуна, бегуна и проч.), так называемая альпинистская тематика (песни из "Вертикали", "Скалолазка"),ещё вполне вписывающаяся (как минимум формально) в формат официоза - военная тематика (сыновья уходят в бой, война под крышами, вечный огонь, он не вернулся из боя), вполне снисходительно-юморной чёс на алкогольные темы (милицейский протокол, ох где был я вчера) и постепенно в его творчестве стали доминировать гораздо более зрелые в поэтическом плане и разнообразные в житейском: философские баллады, песни-зонги, лирика с особым накалом страстей.
Вещи мощные, с глубоким подтекстом, с безупречной литературной отделкой, с неповторимой ритмикой, энергетикой и голосовой интерпретацией.
Как ни тривиально это звучит, но в те годы Высоцкий и впрямь был ПЕВЦОМ ЭПОХИ, выразителем настроений и дум подавляющей части советских людей того времени.
Но в отличие от многих, в частности от Галича, Высоцкий не был бретёром и инсургентом, он не бросал вызов системе подобно Галичу(Галич ещё в 1968 году в стихотворении "Памяти Пастернака" бросил в лицо: "Мы поимённо вспомним ВСЕХ, кто поднял руку", а в 1970-ом написал в поэме "Кадиш" памяти Януша Корчака: "Шайка нечистой швали рвётся к нечистой власти!"), не являлся её обличителем, а потому хоть и замалчивался официозом, но не был гоним, хулим и раздавлен им, а вполне себе благополучно играл в театре, снимался в кино, гастролировал с концертами, материально был вполне обеспеченным человеком.
Его не шельмовали, как Бродского, Довлатова, Войновича, Аксёнова, Гладилина, Владимова, Даниэля и Синявского, не ссылали за тунеядство, не помещали в психушку, не лишали гражданства и силой не выдворяли за кордон.
Высоцкий не был ни бунтарём, ни диссидентом, ни антисоветчиком, ни "горланом-главарём".
Он был поэтом, актёром, исполнителем собственных песен положенных им же самим на собственную музыку, взбалмошным, нервным, порой неуёмным и непредсказуемым в своих выходках человеком, порой замкнутым, стеснительным, влюбчивым, ласковым, а иногда резким, злобным, обидчивым и грубым.
И ещё.
Заметьте, Высоцкий не был музыкантом-виртуозом, подобно Мирзаяну или Дольскому, его мелодии достаточно просты, незатейливы и не претендуют на какие-либо музыкальные откровения.
Его стихи лишены мягкого лиризма, изящества и задушевности интимного оттенка, как скажем, у Окуджавы.
Все роли в кино (ну, может за исключением в "Плохом-хорошем человеке", "Стряпуху" и "Вертикаль" я не рассматриваю) и в театре - это роли острохарактерные, с мощной энергетикой, где всё на "разрывах аорты", без полутонов и пастельных оттенков.
А вот симбиоз ВСЕХ его творческих ипостасей, харизматичность и гипнотическое влияние в сочетании с притягательностью и обаянием - потрясающе хороши!
Но постепенно, Высоцкий становился заложником и жертвой своего огромного таланта.
Громадные, беспрецедентные, ни с чем не сравнимые неофициальные слава и популярность наталкивались на глухое и молчаливое игнорирование официозом и это всё мучило его, бесило, учащались периоды запоев.
Он разрывался между театром, поэтическо-песенным творчеством, кинематографом, любовными увлечениями, его изматывали левые концерты и всё это его гробило, а ко всему прочему добавилась ещё и наркотическая зависимость.
Да, благодаря Марине Влади он смог увидеть мир, напитаться новыми впечатлениями, записать много качественным песен, расширить диапазон своего творчества (совершенно замечательные песни в "Алисе в стране чудес", к "Бегству мистера Мак Кинли", Высоцкий стал пробовать себя в прозе, репетировать Свидригайлова в "Преступлении и наказании"), но было уже поздно, его поезд стремительно и неуклонно шёл "под откос" и единственный пассажир этого поезда - был обречён.
Можно сетовать на то, что Высоцкий в сущности сам ускорил свою смерть, что многое не успел в жизни (а сколько не успели Пушкин, Лермонтов и другие гении?!), но на всё воля божья.
Да упокоится с миром его душа и будет благословенна господом память о нём.
Амен!