часть 3 Благодарная память. Людмила

 Сохранились 7 наград и документы к ним, полученные Фёдором
 за доблесть и честь, проявленные в годы Великой Отечественной
Войны 1941 – 1945 года, во время  службы в гвардейской  танковой
бригаде, встретившей Победу в Берлине.
Эшелон с техникой и военнослужащими прибыл в точку назначения
 в город  Иолотань Марыйской области, Туркменской ССР. Устроив
свои служебные дела, Фёдор стал думать о переезде к нему семьи.
Он пошёл к командиру полка, всё рассказал, что временно семья
проживает на Украине в г. Знаменка. Командир приказал выделить
хорошую квартиру в городе Иолотани для семьи фронтовика. 
Получив светлую, сухую,  просторную комнату с кухней в центре
города на улице Атчепарова, 24, Фёдор поехал за семьёй.  Радость
от встречи  переполняла  всю семью. Клава, любившая мужа всем
сердцем, видела  живым и невредимым  дорогого ей человека и
верила, что  теперь, в мирное время они будут неразлучны.
Поездом ехали долго, за окном мелькали опалённые войной села
и города, затем  потянулись  просторные степи, а далее песчаные
барханы, кое-где торчали одинокие  саксаулы, да ветер гнал  шары
колючек "перекати-поля". Становилось всё теплее... жарче, в вагоне
поезда было нечем дышать. Наконец, доехали до места. Комната
Клаве понравилась. Перед окном росло большое фруктовое дерево,
а чуть подальше, прямо, посередине улицы, журчал, шумел арык.
Улица была вечерами  людная, рядом  - шумный, крикливый базар,
Днём, в жару  40 градусов, на улице не было ни души. Даже непоседы-
дети прятались от солнечного пекла.  Окна и дверь завешивались
мокрыми простынями, чтобы было прохладней. К вечеру, когда жара
спадала, оживлялись улицы. Самым интересным был туркменский базар.
Такого изобилия фруктов, овощей, причём невиданных прежде и
дешёвых, Клава не видела даже на саратовском базаре, в «Крытом рынке».
Дыни были крупные, сладкие, как мёд, ароматные.  А арбузы - огромными,
полосатыми шарами, сложенными горкой, лежали прямо на песке.
Много было вяленых фруктов, дынь, нарезанных и высушенных полосками, 
и других сухофруктов,  от специй першило в носу, вызывая аппетит.
А ведь каждое фруктовое дерево и овощи требовали в условиях
постоянной жары, тщательного ухода и труда. Поэтому арыки были на всех
улицах города.
Постепенно обжились на новом месте, появились знакомые, друзья из
местных жителей. Фёдор подружился соседом, гражданским шофёром,
греком, а затем  стали дружить семьями. Его жену звали Надежда
Алексеевна Умнова-Алхазова. У них рос сын Жорик, чуть младше Юрия.
Ходили в гости друг к другу. Позже Надя стала крёстной матерью детям
Зинковских.  Дружбу сохранили на всю жизнь, даже когда уехали из
Средней Азии, то переписывались и ездили в гости. Вокруг звучала
туркменская речь. Радио тоже чаще говорило на местном языке, и лишь
центральные новости на русском. Очень удручало незнание туркменского
языка. Когда Юра  начал учиться в  туркменской школе, делая домашние
задания, он повторял счёт и слова на местном языке, а Светочка вторила ему.
Взрослые тоже запоминали туркменские слова, а дети знали стихи
на местном языке: "Акжа гарганьяр  гурнер газгаляр, белинс  сез
 муны,  бухачар буньяр…", слова писались русскими буквами.
Однажды Фёдор с Клавой и сыном поехали на трофейном мотоцикле 
искупаться в речке Мургаб. Юрию было 10 лет. Когда  взрослые вошли
в воду, то услышали шум мотоцикла.  Юра завёл мотоцикл и проехал
на нём  немного. Удивлённые родители спросили его: -"Как же ты смог
завести мотоцикл?"- на это смышлёный сын ответил, что наблюдал,
как папа включал зажигание. Юра и вёз их до окраины города, а там
уж Фёдор сел за руль. Клава устроилась на работу в народный суд
секретарём судебного заседания. Фёкла присматривала за детьми.
Климат в Туркмении неблагоприятный. У Клавы были частые головные
боли, изматывала жара. Комары были заразные. Так, после укуса комара
на лице у Юрия - на щеке и носу, появились незаживающие болячки
("пиндинские язвы"). Клава водила сыны к военному врачу,  и тот
прижигал их. Болячки выболели, но остались ямки, которые портили
красивое лицо мальчика. С возрастом ямки стали незаметны.
У Светочки, ей было тогда 6 лет, появились подруги. С одной из них
Валей, с их же двора, она дружила, они играли в куклы, фантики от конфет,
а мальчики бросали  кости (это были отшлифованные  мелкие позвонки
овец) или в «чижика» - кто дольше  сможет подбрасывать  чурочку стопой,
прыгая на другой ноге. В Иолотане всей семьёй любили смотреть фильмы,
которые показывали или на летней площадке, или в клубе воинской части.
На летней площадке не было отдельных стульев. Сидели зрители на
сиденьях из глины, похожих на лавки, Показывали фильмы бесплатно
 для всех кто пришёл. В клуб вход был по пропускам или удостоверениям,
но тоже бесплатно. Здесь же устраивались  детские праздники с
бесплатными подарками для детей. Хоть и не было снега, зимы, но
Новый год встречали в клубе весело.
Граница была недалеко - город Кушка, а за ним Афганистан.
Надо было быть начеку. Фёдор много работал, но находил время
приласкать жену, детей, поиграть со Светочкой и помочь мастерить,
побеседовать с Юрием. Вскоре Клава почувствовала, что беременна.
Вроде бы и ни к чему ещё один ребёнок, есть двое,
да и климат для Клавы был неблагоприятен, но что делать?
В то время аборты не разрешались в больницах. Оставалось ждать
рождение третьего  ребёнка. Фёдор был счастлив, он любил "Клавдёночка"
и детей. Фёдор прошёл всю войну, имел награды, но без высшего
образования  ему не могли присвоить более высокого звания.
Ему предложили  поехать учиться в Казань в Высшее
Бронетанковое техническое офицерское училище сроком на один год.
Посоветовавшись в семье, решили, что раз он хочет и дальше быть
на воинской службе, то надо ехать.  Фёдор был доволен решением,
но отпросился  задержаться с отъездом из-за приближающегося
срока родов у Клавы. 3 января Фёдор пошёл в  воинскую часть по делам,
а у Клавы начались боли. Охая, она ходила вокруг стола. Вошёл Юрий и
смотрит с удивлением на маму. Тут она ему сказала, чтобы он позвал папу,
он в части. Юра побежал за отцом. Пришёл Фёдор и проводил Клаву в больницу,
которая была рядом с домом. Вскоре в 8 часов утра 3 января 1947 года Клава
родила девочку. Роды прошли успешно, быстро, без осложнений. Накануне
родов Клава с Фёдором были в театре, слушали оперу «Руслан и Людмила»,
поэтому  назвали дочь Людмилой.  Так семья пополнилась Людмилой
Фёдоровной Зинковской. Фёдор, проведав жену и новорождённую, через
час, выехал на учёбу в Казань. Выйдя из больницы, Клава с дочкой Людочкой,
пришла домой. Юра и Света стали разглядывать маленькую сестрёнку,
которую положили на кресло и отгородили, чтобы не упала.
Не было ни кроватки, ни качалки. Самое сложное было в том,
что малышка из-за отсутствия грудного молока у Клавы, не брала грудь,
даже ни разу. Покупали козье молоко у соседки туркменки,
разбавляли его водичкой, а то оно было жирное.         

               
                На фото::  Клава с дочкой Людмилой
Молочной кухни в Иолотани не было, поэтому кормили протёртыми
фруктами, жиденькой кашкой из бутылочки. К полугоду девочка
окрепла. Юра и Света няньчили её, аукались, смотрели за ней, чтобы
в ротик не взяла то, что нельзя, чтобы не упала. В полгода Люда заболела корью.
Фёкла ухаживала за ней в больнице, а Клава управлялась дома. После
выздоровления, Людочка стала сидеть, играть. Она была полностью
под присмотром брата  и  сестры,  у которых начались каникулы в школе.
Юрию было 11 лет, а Светлане 8 лет. Вскоре Клава заболела брюшным
тифом, а потом сразу возвратным. Она пролечилась в больнице два месяца
и едва выжила. Клава была острижена наголо, жёлтая от акрихина, которым
её лечили, худющая, ослабшая. К тому же она беспокоилась о детях, которые
остались под присмотром Фёклы, о том,  как мама справляется с тремя детьми,
с такой маленькой Людочкой на руках. Писать Фёдору о своей болезни
не стала, чтобы он не сорвался  с учёбы. А Фёкла переживала за дочь,
боялась,  что та не выживет. Но, спасибо врачам, они не только лечили
Клаву, но жалели молодую многодетную женщину, выхаживали её.
Особенно Клава была благодарна врачу  Ольге Семёновне, которая
неотлучно следила за состоянием Клавы и медсестре Верочке.
Они не только делали уколы, вливания, но и ходили на дом, чтобы
проведать семью Клавы и потом рассказать ей о детях, приносили
ей рисунки детей. Всё это внимание и милосердие помогло Клаве.
Она выписалась из больницы не здоровая, но живая.  Самочувствие
усугубляла  лихорадка, которая стала мучить её, едва она примет
водные процедуры или постирает. На губах высыпали болячки и
бил озноб. На улице люди даже останавливались посмотреть с 
жалостью на  неё, - на жёлтую, худющую, всегда покрытую косынкой,
пока не отросли волосы. Фёдор ничего не знал о болезни Клавы,
и просил приехать к нему повидаться хотя бы на недельку.
Пришлось Клаве описать ему о бывшей болезни, успокоив его,
что сейчас всё хорошо, не беспокойся, доучивайся и приезжай.
В 1947 году была денежная реформа. Узнала о ней, случайно в
магазине Фёкла. Женщины говорили, что  деньги, которые 
на руках пропадут. Клава поспешила в сбербанк и положила
часть денег на вклад.  С оставшимися  деньгами поспешила с
Юрием в магазин. Купили одежду: детскую  и игрушки Людочке,
на вырост Светочке платья, пальто,  туфельки, Юрию  - ботинки,
сандалики, ещё он увидел и попросил патефон – купили патефон
с пластинками, игру с солдатиками, Фёкле и Клаве платья, халаты.
Фёдор, зная, что у Клавы были отложены деньги, узнав о реформе,
дал телеграмму, чтобы она выслала ему в Казань. Клава послала
1000 рублей, но было поздно, Фёдор получил только сто рублей.
Всё же он успел купить детям и всей семье подарки, сладости,
конфеты шоколадные в коробках – в пяти посылках. Для Людочки
прислал комбинезон лет на пять возрастом. Из  Казани он присылал
ласковые, трогательные письма, полные любви и заботы. И вот
подошёл конец учёбы, успешно окончив  училище, став капитаном
бронетанковых войск, Фёдор на крыльях спешил домой, к семье,
поскорее бы увидеть и обнять дорогих родных. Но уже в поезде
он почувствовал себя плохо. Сильное недомогание, головная боль,
слабость нарастали, казалось, с каждым километром приближения
к дому. Колёса поезда в такт его мыслям  стучали: «скорей, скорей
домой, домой». И вот Фёдор, превозмогая болезнь, подходит к дому.
Навстречу ему по аллее гуляла Клава с Людочкой. Малышка топала
на ножках "ухватом", которые выпрямились у двум годам,  держась за
мамин палец, лепетала. Белые волосики на головке  малышки торчали, 
разлетались, как одуванчик. Фёдор схватил дочурку, прижал к груди,
обнял Клаву. Так, обнявшись, они вошли в дом, где их встретила Фёкла.
Она сразу заметила бледность и испарину на лице Фёдора, взяла
на руки ребёнка, а  Фёдор прилёг. Юра и Светочка были в школе,
они так и не увиделись с папой. Видя, что мужу плохо, Клавдия быстро
подготовила таз с водой, помыла с дороги голову, шею, ноги Фёдору.
Хотела покормить, но он не мог, сказал, что не хочет. Померили
температуру тела - 39,2. Клава поспешила в медсанчасть за врачом.
Осмотрев больного, тот срочно вызвал военную «скорую», положили
на носилки и повезли в госпиталь в город Мары. Клава поехала с ним.
В госпитале врачи осмотрели Фёдора, взяли анализы, сделали уколы.
Ему стало чуть легче. Его поместили в палату. Он смог побеседовать с
Клавой, рассказать, как рвался  душой домой, как соскучился по ней и
детям, жаловался, что силы покидают его, что какая-та слабость, облаком
окутывает его тело и сознание. Он смотрел на любимую с таким теплом,
благодарностью, что она рядом. А  у Клавдии  набегали слёзы, она так
ждала дорогого ей Фёдора, всегда сильного, заботливого, а сейчас
беспомощного. Держа  за руку, она успокаивала его. Два часа они
пообщались, и врач сказал, что больному нужен покой. Дело было
к вечеру, и Клава поехала домой к детям в г. Иолотань. На следующий
день она увидела, войдя в палату, что Фёдор лежит на койке пластом,
а к кровати привязан колокольчик, чтобы он мог позвать медперсонал.
Врачи делали обследования вплоть до спинномозговой пункции,
когда большой иглой делается прокол между позвонками в поясничной
области и берётся на исследование спинномозговая жидкость. 
Так врачи установили диагноз острый энцефалит, воспаление мозга.
Пенициллином в ту пору только начинали лечить. Для Фёдора заказали
лекарство в Москве.
               
               На фото:   Юрию 11 лет,  Светлане 8 лет,   а Людмиле годик.
                Г. Иолотань  1948 год
 Доставили и начали вводить пенициллин только  через неделю,
что было поздно. Болезнь быстро прогрессировала. Фёдор едва мог
шевелить руками и ногами, подняться уже не мог. Клава кормила
его с ложечки, ухаживала за ним, а вечером уезжала к детям. Врач
вызвал Клаву в кабинет и сказал, что  они делают всё возможное,
но даже если остановят процесс воспаления, то  ходить больной не
сможет. Клава умоляла  спасти мужа хоть лежачего, но так
необходимого детям и ей. На вопрос Клавдии, отчего он заболел,
доктор сказал, что длительное переутомление, возможно перегрузки
от учёбы, постоянная забота и мысли о семье, которая так долго без
его помощи – всё это ослабило  его организм, и он стал подвержен
инфекции. Приехав в госпиталь в следующий раз, Клавдия нашла
мужа неподвижным. Он не мог кушать, говорить. Когда в обед
принесли суп, он не ел, и только глазами показывал, чтобы она 
поела сама. Даже в таком тяжёлом состоянии, он думал, заботился
о своём «Клавдёночке». Вечером, видя тяжёлое состояние мужа,
Клава решила не уезжать домой. Она подготовила текст телеграммы
Фёкле: «Обо мне не беспокойся, я с Федей, пока ему не станет лучше».
Поднесла к его глазам текст, он прочитал его и был доволен, что
Клава останется рядом с ним. К ночи  Фёдору стало ещё хуже.
Врачи собрали консилиум, пригласив профессора, который 
свернув из листа бумаги кулёк, стал вводить его в рот больного,
а тот не попёрхивается, не давится. Профессор сказал: «Ну, всё…»
Клава заплакала,  поняла,  что это плохо для больного. Она наклонилась 
к лицу Фёдора, а тот смотрел ей в глаза, смотрел и вдруг приподнял
голову и с трудом выкрикнул: «Я же сплю..», и уронил голову на подушку.
Клава закричала: « Не умирай…». Подбежали сёстры, врачи, сделали
Клаве укол и она уснула. Очнулась ото сна Клава в коридоре, вошла
в Федину палату, а койка его пустая. Нянечка сказала ей, что он умер
и  находится в морге. Клава не верит: «Он сказал мне, что спит!»
Ей сделали ещё один успокаивающий укол. Пробудившись, она
настаивала, чтобы ей показали мужа. Ей пытались объяснить,
что он умер и из воинской части уже приехали солдаты, которые
переодевают его,   чтобы везти  в воинскую часть. Так в 35 лет, 19
октября 1948 года не стало Фёдора Григорьевича Зинковского.
Похороны были организованы командованием  части со всеми почестями.
Гроб с телом стоял в клубе для прощания. У гроба стоял почётный караул,
полковое знамя.  У Клавы попросили принести ордена и медали Фёдора,
чтобы прикрепить их на алые подушечки. Клава сидела  у гроба, обняв,
прижав к себе, Юру и Свету, молча, смотрела в дорогое лицо мужа,
а слёзы текли и текли  по щекам. На следующий день были похороны. 
Гроб с телом Фёдора вынесли к зданию штаба корпуса. Траурная
процессия под музыку оркестра тронулась, провожая в последний путь.
За машиной с гробом несли семь воинских наград Фёдора.  На кладбище
командир полка выступил с речью, полк солдат дал оружейный залп. 
Рядом с ямой стоял памятник со звездой и надписью.  Все плакали, и
только маленькая Людочка, не зная, что происходит, удивлённо смотрела
на всех притихшая. Все хлопоты  и расходы похорон были всецело за счёт полка. 
Клава никуда не ходила и не хлопотала. Она тяжело пережила смерть мужа.
И пособие, и справку о смерти мужа принёс солдат на дом. В справке
указывалась причина смерти – умер от болезни, связанной с выполнением
воинских обязанностей. Вскоре принесли из воинской части документ-извещение
на получение пенсии по потере кормильца на троих детей,  до их
совершеннолетия в сумме 1200рублей. 
            
Придя немного в себя, Клава сходила поблагодарить за помощь
в организации похорон мужа  командира полка. В беседе тот
рассказал, что из  Казани в полк,  пришли документы о том, 
что Фёдор окончил высшее  офицерское училище с отличием,   
и хорошей характеристикой, ему присвоено звание инженер-майор
танковых войск. Если бы он был жив то, через два года мог стать
подполковником, а ещё через два – полковником...
Клава знала Фёдора, как доброго, заботливого, любящего её и детей
верного  отца и мужа. Ей было неудивительно, но приятно слышать
лестный отзыв о муже, о его ответственном отношении к службе,
выполнении долга, и уважение  к нему командира. В выходные дни,
Клава с Юрием и Светочкой ходили на могилку к Фёдору, приносили
цветы, и, стараясь не плакать при детях, Клава рассказывала им, 
какой хороший был их отец, как любил и заботился о них, как хотел
жить. Клава  не накрывала поминальный стол, то из-за тяжёлого
самочувствия, то думая, ведь Фёдор был партийный. Но её по ночам
стали мучить тревожные сны. Однажды она проснулась в тревоге 
от шума, большая чёрная птица билась к ним в дверь. Фёкла сказала,
что надо Фёдора помянуть, а милостыни поданной недостаточно.
Ночью Клава видит во сне, как открывается дверь и входит Фёдор
в шинели, которую он получил, но ещё не одевал. Он показывает
на шинель и говорит: «Продай и помяни, пожалуйста». Клава отчётливо
слышала его слова. В выходной Клава и Фёкла приготовили поминальный
обед, пригласили из церкви батюшку, соседей, сослуживцев, друзей,
Надю с мужем. Батюшка осветил  святой водой с молитвами комнату,
прочитал « о упокоении души Фёдора», благословил  детей и Клаву с Фёклой,
откушал со всеми за столом.
Больше Клава не видела во сне Фёдора, его душа успокоилась.
Этот  случай утвердил Клаву в вере в Бога ещё больше.
Клава работала, по-прежнему, в облисполкоме г. Иолотань секретарём.
Дети учились в школе. Фёкла занималась Людочкой и домашними делами. 
Как ни тяжело было от сознания, что Фёдор никогда уж не вернётся,
ведь они привыкли его ждать, то долгие годы войны, то учёбы в
Казани, но жизнь текла своим чередом.  По радио объявили, что
у кого имеется огнестрельное оружие, немедленно сдайте. У  Клавы
хранился, подаренный  ей Фёдором  во время войны наган. Клава
испугалась и подумала, что опасно иметь огнестрельное оружие
дома, где растёт  сын. Она взяла наган с собой, когда они с Юрием
пошли на кладбище посетить могилку Фёдора. Рядом было  озеро.
Юра взял наган, отплыл подальше от берега и нырнул. Его долго
не было видно. Клава стала беспокоиться. Но вот он вынырнул и
объяснил, что закопал  наган глубоко в ил, чтобы он не всплыл.
Однажды Клаву вызвал к себе командир полка для беседы о том,
что полк переводят на новое место службы. Он спросил, останутся
ли они здесь жить в г Иолотань или поедут на свою родину в Саратов.
Он сказал:  «Если вы решите уехать, то мы поможем. Мы обеспечим
бесплатным  проездом вас и багажа, и дадим двух солдат  для помощи
и сопровождения вас до Саратова. У вас есть жильё в Саратове?»
Когда Клавдия сказала, что там живут две тёти со своими семьями, 
но куда же ещё мы пять человек приедем… Тогда командир посоветовал
к тётям не вселяться, а остановиться на вокзале, в воинском зале,
а он даст ходатайство  в военкомат Саратова, с просьбой выделить
для семьи фронтовика жильё в исполкоме. Клава  так и поступила. 
Но перед самым отъездом, она сходила на кладбище, чтобы взять
с собой две горсти земли  с могилки Фёдора. А  в Саратове она высыпала
землю на могилку брата Николая, и поставила табличку с именем мужа.
Так, два друга опять стали вместе, а родные навещали их, помня и любя.
       Приехав на вокзал в Саратов, переспали ночь в воинском зале
на лавках, а утром Клава с тремя детьми пошла в облвоенкомат.
Заходит она с Юрием 12 лет, Светочкой 9 лет  и на руках у неё
Людочка 1год 9 месяцев. Военком удивлённо привстал: « Что это такое?»
Клава  сказала, что это дети, сироты и протянула документы.
Внимательно прочитав их, военком попросил дня два  подождать,
пожить в воинском зале вокзала, а он постарается выхлопотать жильё
и за ними заедут.  Так всё, благодаря совету Фединого комполка  и получилось.
Вскоре приезжает капитан из военкомата на машине и везёт их на новое
место жительства. Дорога, по которой они ехали, шла  всё выше и выше, 
к Лысой горе, мимо кладбищ:  еврейского и кулугурского (единоверческого).
Кругом  стояли деревянные дома. У Клавы слёзы навернулись на глаза,
она  сказала: « Мужа нет,  и нас везёте на край света, так далеко».
На что офицер заметил: «Напрасно расстраиваетесь. Вам выделили
целый дом и при нём земельный участок 6 соток. В этот дом, а не   
в комнату с общей кухней, с удовольствием бы вселились другие,
стоящие на очереди. Но отдельный дом  выделили вам,  как многодетной
семье фронтовика. К тому же, вы  приехали из- под  города Ашхабада,
где было  сильное землетрясение».  Клава помнила, как в 1948 году,
в г Иолотань,  утром закачался дом, люстра задребезжала, все выбежали
на улицу из квартир, говоря, что "где-то рядом сильное землетрясение,
а у нас - отголоски". Позже  по радио узнали, что в  столице Туркменистана
городе Ашхабаде было землетрясение 8 баллов. Там были разрушены
целые кварталы, всё гудело и проваливалось под землю в трещины,
было много жертв. Так за воспоминаниями подъехали к  деревянному 
дому, стоящему у дороги, с большим участком земли. Дом понравился сразу. 
Вселились в него в июле 1949 года, по адресу улица Краевая дом №83/7,
переименованный вскоре в Первый Ленинский проезд, дом 22.
В этом доме выросли Клавины дети и внуки, здесь играли свадьбы
детям и отсюда они разъезжались по своим квартирам, но до сих пор
приезжают посмотреть на старый дом, хоть и с другими хозяевами.
Дом  только казался большим, а жилая комната с кухней были  всего
19 кв. м, да ещё прихожая, в которой был спуск в погреб. В центре  дома
стояла большая русская печь, которую топили  то углем, то лузгой, что
могли приобрести. Печь служила для обогрева комнаты, и  для
приготовления пищи, и полежать, погреться можно было на ней.
Тесновато было в доме, но,  выйдя с крыльца  во двор – простор,
сажай и пристраивай, места много. Во дворе был колодец глубокий,
с ключевой вкусной водой. Ведро тянули вручную. В первую же зиму
жизни в доме,заметили, что-то с ним не то, уж очень холодно было, не смотря на
жарко натопленную печь. Юрий в ту пору хоть и был всего 13 летним 
подростком, но разобрался в чём дело. Оказывается дом был не срублен
из брёвен , а сделан из двух  дощатых стен, между которыми засыпали
старую листву. Позже, соседи рассказали, что прежде в этом доме
скрывался дезертир. Он  не достроил дом до войны, а много лет днём
прятался в погребе или чулане, а ночами ходил за листвой на горА.
Этой листвой он засыпал стены дома.  Соседи заметили мужчину
с мешками приходящего в дом ночами, донесли на него. 
Дезертира арестовали, жену его за пособничество куда-то выслали,
а конфискованный дом стоял закрытым, пока не поселили в него
Клаву с семьёй. Юрий старался, как мог подправить фундамент,
вместе  с Клавой оштукатурили дом, заднюю стену оббили
листовым железом. Тепла это прибавило немного, но что мог
сделать мальчик. Он и так был в семье за мужчину. Весной вскопал
огород, а Фёкла и Клава посадили овощи, арбузы, дыни. Осенью на
стадионе «Локомотив», что до сих пор на привокзальной площади, 
была большая Всесоюзная выставка достижений сельского хозяйства.
Там Клава с Юрием купили саженцы яблонь, вишни, сливы, китайки.
Посадили сад. Чтобы облегчить полив, приобрели насос с мотором.
Осенью купили кадушки и засолили в них, выращенные огурцы,
капусту, помидору. Спустили в погреб  и немного, но своего картофеля.
Юра сам пристроил сарай, в котором стали держать козу,  травы
кругом было много, но молока она давала мало. Вскоре ввели налог
на скотину, поэтому пришлось расстаться с козой. Кролики не облагались
налогом, поэтому попробовали завести их. Юра смастерил для них клетки.
Дети каждый день набирали им травы на корм. (см фото юного сада).
Во время обеда, Клава посылала кого-нибудь из детей принести со своей
бахчи, что была за домом, арбузик или дыньку. Скороспелые сорта мелких,
но сладких арбузов и душистая дынька «колхозница», радовали и детей
и взрослых. Потом подросли и стали плодоносить фруктовые деревья.
Клава посадила клумбы с цветами. В райский уголок превратился дом
и участок, благодаря трудолюбивым рукам  хозяев. Клава вспоминала 
с благодарностью капитана, который вёз их в это дом. Электричества
не было подведено к дому, жили первый год с керосиновой лампой.
И уроки Юра и Света делали при таком освещении,  и Клава вышивала.
Она любила вышивать  нитками мулине картины болгарским крестом,
умела  подобрать цвет и оттенки узора, её работы получали призы на
выставках. Клава работала контролёром  ОТК завода почтовый ящик  57. 
В Саратове почти все заводы были секретными, работали на оборону страны,
и въезд иностранцам был запрещён. Это была тяжёлая работа с ночной сменой,
когда надо было тщательно осматривать  оцинкованные короба сильной
электролампой, чтобы не пропустить коррозии металла. Такими коробами
были заминированы берега  Тихого океана  на Дальнем Востоке, которые
помнила Клава.
Следующей весной купили столб, для проводки электричества, наняли
возчика, который, как китайский рикша, впрягался и вёз груз до дома.
Так же привезли шифоньер. Юра самостоятельно установил столб, 
подготовил провода, установил счётчик, а приглашённый электрик,
подсоединил к электросети. Жить стало интереснее. Теперь вечерами
вся семья усаживалась после ужина за круглый стол.  Клава вышивала,
Фёкла вязала детям носки, Юра что-то мастерил с проводами, паял.
В комнате  распространялся  аромат канифоли. Света делала уроки,
а Людочка рисовала. Клава сшила, а Юра смастерил каркас красивого
абажура. Стало ещё уютнее. На стене висел портрет Фёдора, и Клава
рассказывала детям всё хорошее об отце, Юра и Света вспоминали,
а Людочка слушала и представляла папу. Она была маленькой и не
помнила его.  На другой стене висел портрет Сталина и  чёрный круг радио.
В девять вечера начиналась программа « театр у микрофона»,
выключив свет, лёжа в постелях, слушали спектакли, передаваемые
по радио. Постепенно Юра с помощью Светы, Клавы пристроил
большие сени, Прихожая стала комнаткой, где поставили койку,
а летом спали и в сенях,  освободив немного зал. Купив реек,
помогали всей семьёй Юрию ставить забор. Где научился подросток
хозяйственному мастерству неизвестно, но на его хрупких
мальчишеских плечах была забота о семье и дом. Вот только
в школу он не любил ходить.  Вместо занятий он, пропуская уроки,
иногда катался на прицепе трамвая от вокзала до Волги, или  наблюдал,
остановившись, как ремонтируют машины, или укладывают асфальт.
Ему было интересно узнать всё это, а не сидеть за партой. Вскоре он
заявил, что хочет идти работать. Но возраст ещё был мал, кто ж его
примет на работу? Его  приняли учеником токаря в мастерские
Госуниверситета, а позже он стал работать токарем на заводе МПС
(Министерства Путей Сообщения ), что до сих пор на привокзальной
площади. Любознательный, работящий, добросовестный, он быстро
стал первоклассным токарем, заслужив уважение и почёт. У него было
много наград от завода за рационализаторские предложения.
И это при пяти классах образования! Клава гордилась сыном, но думала,
что если бы был жив отец, то  Юрий бы получил образование и стал
инженером. В марте 1953 года умер Сталин  Иосиф Виссарионович.
Что будет дальше со страной, беспокоились взрослые. Большинство 
из них, уважали и боялись этого  руководителя, некоторые плакали,
скорбя о нём. В семье у Клавы не обсуждалась политика.  Люда с
ребятишками бегала смотреть, как строились в колонну с траурными
флагами преподаватели и « фэзэушники», так называли учащихся 
железнодорожного училища, чтобы идти на митинг в центр города.
Как-то незаметно исчез со стены портрет Сталина. Однажды Люда
услышала анекдот про Чапаева и рассказала дома, на что мама в
испуге запретила ей не только пересказывать, а даже слушать
«политические» анекдоты, сказав, что  за это могут арестовать.
Не совсем понимая, что значит арестовать, и за что, но Люда хорошо
запомнила наказ мамы. На заводе Юрию один раз в год давались
бесплатные проездные билеты на поезд на два лица. Так в 1954 году
Юрий с Клавдией ездили в Грузию, в Тбилиси. В поезде никто не поверил,
что они мать и сын. Клавдия выглядела очень молодо, была, стройной,
красивой, одевалась со вкусом. Все думали, что они брат с сестрой
или любовники. Юрий, взрослея стал очень походить на Александра
Никитина, родного отца. (см фото)
               
                Юрий Фёдорович Зинковский   
Многие девушки сохли по нему, называли «красавчиком».
Но он  уделял внимание конструированию,  всегда что-то мастерил,
домашним заботам. У него был друг Саша Большаков, который
работал киномехаником в клубе «Маяк». Юра часто вместе с ним   
занимался показом, перемоткой кинолент, сидя в будке киномеханика.
Друзья проводили сестёр бесплатно на фильмы, но сидеть приходилось
 кое-где, а малыши, как Люда, с подружками, сидели прямо на полу.
Клава перешла работать в областную прокуратуру,  заведовала архивом.
Всегда  расторопная, она грамотно наладила работу архива, привела
в порядок все уголовные  и гражданские дела:  подклеила, подшила,
систематизировала их размещение, чтобы было легко отыскать следователям
то или иное дело.  Она была на хорошем счету и  не раз получала благодарность
с записью в трудовую книжку. Когда Клава приходила в школу на родительское
собрание, то ученики смотрели на неё, как на артистку. Люда вспоминала,
что одноклассники говорили ей: « Какая красивая у тебя  мама»!   Она  была
и дома всегда опрятная, подтянутая. Сама шила себе фартуки, халаты, с отделкой,
модного фасона, по фигуре.  Она покупала выкройки, разных фасонов,
которые продавались в виде буклетов. Клава шила сама и приучала
Светлану  и Люду, вместе они сшили купальники с юбочкой для девочек.
У неё, несмотря на работу в саду, огороде,  руки были всегда идеально
обработаны и с маникюром. Она берегла их, надевала перчатки, работая
с землёй, смазывала руки кремом. Следила за собой и дочерей приучала
к аккуратности.  Даже в пожилом возрасте, будучи парализованной, она 
просила свозить её в парикмахерскую для химической завивки волос и
покраски бровей и ресниц.
               
                Клавдия Павловна Максимова,45 лет, Саратов
       Конечно,  большая часть домашней "чёрной" работы доставалось Фёкле.
Она всю жизнь жила для детей, и не могла сидеть без работы. В молодости,
когда училась на рабфаке, с ней  в группе был молодой человек, которому
она очень полюбилась. Он знал, что у 28 летней сокурсницы, вдовы, есть
двое детей. Но он хотел связать свою жизнь с любимой. Фёкла же  не
решилась испытывать судьбу второй раз, беспокоясь о детях, да и не
хотела в то, голодное время вешать обузу на молодого парня. 
Встретились они через много лет случайно в университете,
где Фёкла вновь работала лаборантом, а он стал профессором и
приехал  по делам в Саратов. Они побеседовали, каждый
рассказал о своей жизни. Он долго не мог забыть  первую любовь,
был поглощён наукой, но время и жизнь помогли ему. Теперь у него
есть семья, дети. Он с сожалением заметил, что не настоял тогда, пусть
хоть не на женитьбе, но на её дальнейшей учёбе, ведь она была одарённой,
способной, одной из лучших  среди учащихся. Фёкла же не жалела о своей 
жизни, полностью посвящённой детям, внукам. Они расстались друзьями
и более не виделись. Но тепло от этой встречи согревало, не избалованное
вниманием, сердце Фёклы.
    Жизнь в « усадьбе Макслиндера», так назвала дом Клава, продолжалась.
Рядом  с домом располагались два других  многонаселённых - один
двухэтажный, кирпичный,  который  все называли - «Белый дом» и 
длинный, деревянный «жактовский барак».  В комнатушках  этих
домов теснились большие, многодетные семьи рабочих, или
бывших служащих, завода, расположенного по соседству.
Это было лакокрасочное производство, а в дальнейшем, кроватный 
завод. 
Отдельный дом с садом, да ещё полученный бесплатно, был, как
 бельмо на глазу, вызывал зависть соседей.  Но дети быстро нашли
друзей.  У трёхлетней Люды появилась подружка Софа Козлинер.
Есть фото, сделанное её отцом Давидом, где девочки стоят  зимой,
держась за ручки.  У Светы было много подруг, так как они все
учились в одном классе и жили рядом. Это и Аля  Булгарцева,
Нина Миргородская, Валя Большакова и другие. Все  они были
из многодетных семей.  Они с удовольствием приходили из
своих перенаселённых комнатушек в сад, в гости к Светлане.
Готовясь к Новому 1950 году, Клава с детьми и их друзьями,
дружно вырезали, склеивали за столом игрушки на ёлку из
красивой, яркой, глянцевой  цветной бумаги, которую  когда-то
Фёдор прислал детям. Делали колечки и соединяли в разноцветную
цепь, красили, вырезанные флажки. Клава наготовила подарки.
В бумажные  пакеты положила пряники, конфеты - подушечки,
печенье,  «сушки». Фёкла напекла ватрушки и плюшки.  Клава
купила и с трудом принесла большую ёлку. Вместе с Юрой они
установили её в центре комнаты, сдвинув на время койки. 
Нарядили ёлку и дети пригласили своих друзей. Но так как у всех
было по четыре, пять  братьев и сестёр, то комната   наполнилась
детьми до отказа. Под ёлкой на стуле сидел Юра и играл на
трофейном аккордеоне, а Клава с детьми водила хоровод и все пели.
Затем Юра нарядился Дедом Морозом и вместе с мамой, раздавал
подарки. Никто не ушёл без подарка. Много лет спустя, Людмила,
уже сама ставшая мамой,  встретила  женщину, которая,
поздоровавшись, спросила о маме. На вопрос :-"Откуда вы знаете
маму?",- та ответила, что была на ёлке , которую устроила Клавдия.
Это была Светланина ровесница, Аля Булгарцева, которая привела
с собой на незабываемую ёлку своих младших братьев: Валерия,
Юрия и Александра. В послевоенные годы все жили одинаково
небогато, но лишь Клавдия устроила незабываемый праздник не
только для своих, но и соседских детей. У Юрия был друг Володя
Жилин, который проживал с матерью и братом, тоже Юрием, в
комнате «Белого дома» на втором этаже. Кухня у них была общая
с другой семьёй. Володя спокойный, вежливый, был хорошим другом .
Друзья часто что-то мастерили в сарае, занимались техникой,
проигрывателем, велосипедами. Клава сначала подружилась
с мамой Володи, Марией, которая тоже была вдовой. Её муж  был
на фронте рядовым солдатом, погиб. Мария часто  приходила
 к ним в гости, Клава  угощала чаем, сидя в саду, делилась фруктами.
В разговоре   Маруся узнала о  размере пенсии, которую платили на
детей Клавы, и стала возмущаться, что она получает на двух сирот
только 100 рублей. Клаве было жаль женщину. Конечно, это была 
мизерная пенсия. Но она пыталась объяснить, что размер пенсии
рассчитывают,  исходя из звания военнослужащего, поэтому  её детям,
как детям  офицера высшего командного состава,  платят по 400 рублей.
Маруся перестала приходить, обиделась из зависти. Но Юра и Володя
продолжали дружить. Особенно, когда подросла Светлана,  она очень
нравилась  Володе, он даже делал предложение жениться. Но Светлана
воспринимала его только, как друга. В дальнейшем он стал военным.
Приезжая навестить мать, он приходил к другу и  интересовался Светланой. 
Она, по-прежнему,  была помощницей брату. Вместе они копали огород,
поливали, пропалывали. Когда покрывали шифером крышу, то Светлана
подавала Юрию не только молоток, гвозди, но и тяжёлые листы  шифера.
Ей тоже приходилось подниматься на самый верхний конёк крыши,
когда брат перекладывал или чистил дымоход.  Она мыла пол, посуду,
занималась с младшей сестрой. Часто идя на прогулку к подругам, вынуждена
была брать с собой и Люду.  Глядя, как сестра собирается в школу, Люда,
брала старый портфель,  укладывала  в него, как тетради и учебники,
какие  попадутся листы бумаги, и просила Фёклу и ей завернуть бутерброд 
из хлеба с маргарином, посыпанный сахаром, как дала Свете в школу.
Она брала портфель и шла в дальний угол сада под лопухи, как будто в школу.
Сидела там, сколько могла выдержать, затем,  съев бутерброд,
 «возвращалась из школы». Иногда они играли с сестрой в "школу".
Света была учительницей и просила называть её Светланой Фёдоровной,
а Люда была послушной ученицей. Мелом на доске Света писала буквы,
цифры, а Люда продолжала строчку. Иногда они доставали мамины
туфли-лодочки, платья, наряжались перед зеркалом, которое было
вставлено  в шифоньер.  Однажды разыгравшись, они разбили его и
боялись, что мама поругает их. Но Клава огорчилась не из-за потери
зеркала, а обеспокоилась за своих девочек. Она знала примету,
что зеркало бьётся к беде. Но, в общем,  дети росли послушными,
помощниками во всех делах. В обязанности Люды входило собирать
яблоки и другие упавшие плоды в корзину, которую кто постарше,
выносили за калитку, чтобы соседи брали на компот. У них не было
садов, и они с удовольствием брали фрукты.  Вечером, опустевшую
от яблок тару, заносили в сад, чтобы завтра наполнить вновь. 
А то соседи приходили за укропом, цветом подсолнухов, который заваривали
от кашля при коклюше. Так делились урожаем с соседями. Конечно, 
и самим хватало поесть, резали для сушки на компот, обрезали на варенье. 
Клава радовалась, глядя на послушных, трудолюбивых детей. Дом располагался 
далеко от вокзала, переходить пути надо было через мост. Детская
консультация для Людочки и взрослая поликлиника, школа, баня –
всё это было далеко  от дома. Перейдя вокзальный мост, надо было
ехать трамваем  до улицы Рахова, а потом ещё идти до Соколовой
улицы пешком, неся Людочку на руках в детскую поликлинику.
Это было нелегко. Люда часто болела, даже пропустила первое сентября,
когда пошла в первый класс. Придя в школу, она ждала  долгожданного
праздника. Но её встретила пожилая, седая учительница Лариса Евгеньевна,
которая молча, посадила Люду  на предпоследнюю парту. Затем строго
велела всем сидеть тихо и писать карандашом в тетрадях наклонные
палочки,  а сама, учительница, стала  жевать что-то из сумки, заодно,
проверяя тетради. Открылась дверь класса, вошла женщина,
оказавшаяся дочерью Ларисы Евгеньевны, и они стали обсуждать
семейные дела. В классе поднялся шумок. Учительница стукнула
указкой по столу и,  обращаясь к рыжему мальчику за первой партой,
Саше Комиссарову, повернувшемуся  к ней спиной, сказала:
« Паршивая рыжая овца всё стадо портит». Кто из учеников засмеялся,
некоторые втянули от страха шеи, а большинство недоумевали.
Детей  дома приучали уважать учителей, здесь же они могли
услышать  недостойное уважения высказывание педагога.
Так, в классе была девочка, у которой были крупные синие глаза.
Она  не смогла ответить на вопрос Ларисы Евгеньевны, стояла и молчала.
Тогда та, на весь класс произнесла: «Что ты молчишь,
«вылупила свои зенки», «оловянная голова, стеклянные глазки».
В других начальных классах были молодые, ласковые учительницы.
Зато в этот класс пришла вожатой старшеклассница Зоя Козлинер,
сестра Софы. Она сразу  понравилась всем своей добротой, спокойствием.
С ней  учащиеся готовились к утренникам, разучивали песни,
литературные монтажи. Люда долго хранила поздравительную
открытку, подаренную вожатой, со словами: « Учись, Люда, на хорошо
и отлично, твои труды не пропадут, твои труды, твоё ученье тебя
до счастья доведут». Возможно,  эти слова были написаны каждому
ученику, но они, как девиз по жизни, стали для Люды.  С поступлением
в школу у Люды прибавилось друзей, ведь в соседних домах Завокзалья,
как в деревне, все знали друг друга, хотя бы в лицо. В том же доме,
что и Софа, жили Галя Цыплина, Витя Кобзарь, Лёша Ситников,
чуть выше в частном доме жила Наташа Дмитриева. До школы было
далеко ходить, поэтому ходили стайкой. Наташа заходила за Людой,
затем они – за Софой…  Из школы тоже не расходились по одному,
ждали друг друга. Так и детям было веселей и родителем спокойней.
Учёба давалась Людмиле легко, а если и не понятно что-то было,
то подруги объясняли друг другу. Все они были ударницами,
учились на 4 и 5. Летом в каникулы было весело играть в шумные
игры, ставить спектакли и концерты для соседей. Писали билеты и
 раздавали всем бабушкам, сидящим на лавочках во дворе. Когда
взрослые играли в лото, то дети, выпросив у родителей копейки,
тоже присоединялись. Радости не было конца, если выигрывали
 пятачок, а проиграв деньги, бежали играть в вышибалы, в прятки.
Люда росла в спокойной доброжелательной обстановке. В доме всегда
 был уют, заботливая бабушка Феня  (так дети звали Фёклу) и любящая мама.
Однажды, Наташа сказала, что даже завидует Люде, что у неё нет отца,
потому что её папа Василий часто был пьян и бил их маму Шуру,
выгонял  её с детьми ночью из дома. Люда не могла представить такое,
ведь она знала о своём папе со слов мамы, брата, сестры только хорошее,
смотрела на его портрет, как на икону. Папа смотрел на неё:  то ласково
подбадривая, то казалось, строго, когда она вырывала листок из тетрадки,
в которой наделала ошибки, но всегда с любовью. Бережное отношение
Люда видела и от брата с сестрой. В доме никогда не было ссор, 
праздничных  шумных  гулянок с выпивкой. В дни рождений мама
пекла свой  торт «Наполеон», рассыпчатый «хворост», посыпанный
сахарной пудрой, покупала конфеты и все с удовольствием пили чай.
Мирная, спокойная обстановка в семье, помогала расти Людмиле
доброжелательной, счастливой, видеть в окружающем мире добро,
воспринимать в розовом цвете.  Зимы были снежные, сугробы
наметало в рост человека. Каждое утро приходилось расчищать
дорожку от крыльца  до калитки, и далее за калиткой до дороги,
где уж протаптывали жители посёлка, жившие выше на горе.
Сугроб у забора прилегал неплотно, вот там-то дети и строили окопы.
Налепив снежков-снарядов, делились на два фронта. Все  дети хотели
быть красной армией, и никто фашистской, поэтому её называли
синей - (по жребию). Начинался обстрел снежками по команде, а
заканчивался рукопашной. Люда прибегала домой разгорячённая,
в мокром  пальтишке, с мокрыми, хоть отжимай варежками,
в валенках  полных снега. Переодевшись  в  сухую одежду, залезала
на печку. С ней часто заходили и грелись на печке подруги. Им было весело
вспоминать игру и вдыхать аромат плюшек, которые бабушка пекла в печи.
Однажды Таня Большакова загостилась, слушая рассказ Светланы о 
подвиге Зои Космодемьянской. Подруги  не заметили, как стемнело
на улице. Пришлось Светлане  провожать  её домой.
        Русская печь и кормила, и грела, и лечила. Клава заболела
бронхитом, её мучил сильный, приступообразный кашель до слёз,
который долго не проходил. Тогда она, вспомнила рецепт,
услышанный случайно. Купила 0,5 кг мёда, 0,5 л водки, смешала
в литровой банке, плотно закупорила, завернула в тёплый шарф 
и поставила на печку в тёплое место на 21 день. Стала принимать
по 1 столовой ложке три раза в день. Улучшение наступило не сразу.
Лекарства оставалось меньше половины. Затем стала откашливать
большое количество густой мокроты. Кашель вскоре исчез, бронхит
вылечила навсегда. Так же, народным способом, Клава избавилась
от бородавок на ноге около пятки, которые мешали ей носить обувь.
Врачи прижигали их ляписом, лечили, но не помогало. Однажды весной,
когда всей семьёй, поехали в лес на отдых к пруду на 10-ой Дачной,  Клава
в течение дня пять раз  мазала бородавки соком свежего, сорванного
чистотела. Оранжевый сок становился коричневым. Через неделю
бородавки исчезли. В 1956 году Юрия призвали в армию. Он прошёл
военную  комиссию, был признан годным и уехал. Служил он в Ленинграде
в строительном батальоне, клал печки. Вскоре  его перевели на кухню,
где он научился мастерски готовить, и  удивлял потом родных вкусными блюдами.
Из армии Юра часто писал письма, в которых он беспокоился о родных
и просил «Берегите моё и ваше имущество» Под своим имуществом
он имел в виду приёмник и ящик в сарае с запчастями, железками,
инструментом. Без Юрия стало трудно жить в доме: замки ломались,
забор покосился, крыша стала протекать. Без умелых рук Юрия,
настоящего мужчины, всё рушилось. Клава написала в военкомат
заявление, что нуждается в помощи сына, описав все невзгоды.
               
На фото  Юрий и Светлана Зинковские
Из военкомата приехал с обследованием капитан, убедился во всём
и сказал, что сообщим в воинскую часть службы сына,  и его должны
отпустить домой. И действительно, не прослужив года, Юрия вскоре
после обследования, вызвали в часть и спросили: с кем он проживает,
где отец. Услышав его ответы,  отпустили домой. Юра не ожидал,
опешил от радости, ведь он не знал о хлопотах мамы.  Они тоже не
знали, отпустят ли его и когда. В это время Люда заболела воспалением
почек, была госпитализирована в областную детскую больницу.
Она уже третий месяц находилась на лечении там.  Учёбу она не прерывала.
Ей передавали задания уроков и, выполнив их в тетрадях, Клава носила
их в школу. В палате было 8 коек, и лечились дети разных классов
обучения. Одна из старшеклассниц, Наташа Трубецкая помогала,
объясняла третьекласснице Люде. Особенно ей было непонятно
 деление чисел столбиком, но после Наташиных объяснений,
Люда научилась. Окна палаты выходили на парк «Липки».
Однажды больную пришёл навестить весь класс. В больницу
посетителей не пускали, Люда  общалась с одноклассниками, 
глядя в окно. Но вот однажды, нянечка сказала, что к Зинковской
посетитель. Люда в удивлении и радости,  увидела в дверях палаты,
в накинутом на плечи белом халате, брата Юрия. Он держал в руках
большой кулёк конфет «Ласточка». Она тоже не знала, что его отпустили
 из армии. Вскоре её выписали выздоровевшей домой. Этот класс она
 окончила также успешно, не отстав от своих подруг. 

               
        Юрий-19лет, Светлана-16лет. Люда-8лет Зинковские
Через военкомат, с их помощью,  Клава купила рубероид и шифер, а Юрий
стал перекрывать крышу. Тут ему главной помощницей была сестра
Светлана.  Материнское сердце Клавдии было полно гордости и радости
за детей. На экраны кинотеатров вышел новый музыкальный фильм
«Новогодняя ночь», где в главной роли была Людмила Гурченко. Всей
семьёй ходили в клуб «Маяк»смотреть эту кинокомедию. А дети, с разрешения
киномеханика Александра,  смотрели много раз и знали фильм  и песенку
про пять минут наизусть. Ещё по близости показывали фильмы в заводе,
что по соседству. В проходную  надо было обходить целый квартал, далеко,
и дети пробирались через лаз в  заборе. Особенно нравились тогда фильмы:
«Бродяга», «Тарзан», индийские фильмы с песнями и танцами. Телевизоров
тогда ещё не было. Впервые, как диковину, все ходили смотреть не целые
фильмы, программы, а хотя бы узнать, что за чудо появилось, в «Связь»,
так называли организацию и место жительства ремонтных рабочих связи.
Телевизор стоял в клубе. У Светы там жила подруга Валя Коршунова.
Девушки, собравшись кучкой,  любили ходить на танцы в политехнический
институт.
  Светлана успешно окончила десятый класс и поступила в
сельскохозяйственный институт учиться на экономическое отделение.
Она была очень симпатичная, с крупными глазами, изящная, модно одетая.
У неё было много поклонников и среди соседских ребят: Володя Жилин,
Владимир Чернов, Владимир Копылов, и знакомых по танцам. Но она,
как и Клава когда-то любила только танцы. Вот и в тот раз, когда подружки
собрались идти на танцы, Света зашла  за Валей, а Люда со своими подружками
увязалась за сестрой, чтобы пройти в клуб «Связи», посмотреть телевизор.
Дикторы тогда менялись часто, подбирались лучшие. В клубе перед самым 
фильмом собиралось много рабочих, курили, переговаривались. Смотреть
фильм дети уже не оставались, мест не хватало всем, да и терпения сидеть
в духоте. Они бежали в свой двор играть на свежем воздухе.
        Телевизор и телефон в  посёлке впервые появились в семье у Софы.
В этой семье своих домочадцев было 8 человек, но они не отказывали и
соседям, особенно детям.  К ним приходили посмотреть телевизор, позвонить,
а некоторых соседей,  даже из другого подъезда, они шли и приглашали
к телефону. Жили они на первом этаже, занимали две комнаты, а кухня
была с соседями пополам. Самой колоритной фигурой был дед, Григорий
Соломонович Свердлов. Он уже не работал, всегда сидел в кресле, был
неразговорчив, солиден и даже красив. У него были книги на еврейском
языке, он умел читать их.  Софа показывала подругам эти книги со
странными буквами, и поясняла, что строчки в них  надо читать справа
налево. Еврейской речи мы не слышали в этой семье, только странную
интонацию, как бы нараспев, бабушки Софьи, тёти Паши. Она была рыжей
с проседью, полной женщиной, всегда подвижной, сновавшей между кухней
и комнатой, всех кормила – и часто подружкам перепадала чашка какао,
которого дома подруги и не пробовали в ту пору. А на день рожденья Софы,
тётя Паша готовила вкусный рыбный форшмак, пекла песочное печенье.
В противоположность  мужу, она  была чрезмерно общительна, любопытна.
Её интересовало всё и обо всех. Она выспрашивала даже детей, о  родителях,
кто и  где работает, сколько получают зарплату. У Григория Соломоновича
и тёти Паши было три дочери .Их старшая дочь,  мама Софы, Рива Григорьевна
всегда вечерами сидела за столом с документами, считала на счётах.
Она работала бухгалтером в универмаге «Крытый рынок», была милой,
приятной  полноватой дамой. Отец Софы, дядя Давид, работал страховым
агентом и очень часто ходил то с рукой, то с ногой в гипсе. Жили они
материально хорошо. Многие соседи предполагали, что у него и не было
переломов, а была договорённость с врачами, для получения страховки.
В этом помогло утвердиться исчезновение Давида на непродолжительное
время и возвращение в рабочей телогрейке, в которой его видели в первый
и последний раз. Он всегда ходил «щёголем», умел уговаривать женщин и
на страхование и другие дела.  А появление очередной дорогой покупки,
они всегда  объясняли выигрышем в лотерею. Никто в посёлке больше
трёх рублей, при цене билета 30 копеек, кроме этой семьи не выигрывал.
Средняя дочь Свердловых Анна была крупная, яркая, рыжая дама,
говорящая громко и уверенно. По выходным она со своей семьёй
приходила навестить родителей. Впереди всегда шла Анна, за нею
два щупленьких сынишки, а завершал вереницу, муж Анны - Изя.
Он был  худощавым, молчаливым, казалось, что побаивается  или
стесняется своей крупной, шумной жены. Удивительно, что хотя
в их квартирке набивалось много  родных, нас подруг Софы, никто не
прогонял. Мы, вместе с Софой и младшими её сёстрами, залезали на
кровать  с ногами и сидели, как в театре: слушали и смотрели на взрослых,
пока не надоест нам, и тогда убегали играть во двор. У Софьи были кроме
старшей сестры Зои, ещё младшие: Мая и Галя. Люда привыкла рано
просыпаться, и часто утром заходила за подругой. Она видела на койке
три тёмные головки сестёр, и удивлялась, когда тётя Паша отвечала, что
Софочка уже гуляет на улице. Подруги делились и мыслями и всем, что имели.
Они росли, как сёстры. Общались каждый день, а иногда и ночевали вместе.
Однажды было очень жаркое, душное лето. Все жители «белого дома»
стелили себе одеяла прямо на траве во дворе и спали там. Люда тоже
стала проситься разрешить и ей там спать. Клава предложила спать на
койке, что стояла в саду. Но Люде хотелось с подругой, где все жильцы,
как цыгане разместились прямо на зелёной траве.  А в саду  спать ночью,
под разросшимися деревьями, под шелест листвы и покачивание веток
было страшновато. Раз в год летом  из города Черниховска, к Софе
приезжала тётя - младшая дочь Свердловых, - Лиза со своими детьми и мужем.
Это была высокая, стройная, красивая женщина. Всегда общительная и
весёлая. С её приездом стирку затевали не дома, а у колодца, на лужайке.
Давид приносил «буржуйку с  титаном, дрова и топил, чтобы нагреть воду.
Женщины стирали, а мы, дети, помогали черпать воду, крутя барабан колодца.
Зоя вытаскивала вёдра с водой и носила доливать в корыто и тазы. 
Было весело. Вскоре Мария Жилина, семья Софы и другие стали строить
сараи и палисадники с вишней, малиной. Жилины строили ближе всех,
сзади дома Клавы, у забора. Люда слышала, как Клава говорила когда-то, что Мария
«копает под наш дом». Обеспокоенная Люда не раз заглядывала за дом, чтобы
не проследить это "покушение на собственность". Но позже поняла, что соседка 
хотела оформить разрешение на  землю,  как вдова погибшего, но получилось
у неё или нет неизвестно.  Но даже построенные самовольно сараи и высаженные
сады никому не мешали и не запрещались.       
 После армии, Юра пошёл учиться на курсы водителей, о чём он мечтал
с давних пор. Стал работать на грузовой машине в СПОГА-2.
Жених он был завидный. Красивый лицом, высокий, стройный, мастеровитый, хозяйственный, заботливый сын и брат, да жил в таком доме-усадьбе,
был не заносчивым, умел дружить. На него имели виды многие
девчата посёлка: Валя Большакова, Галя Жамкова, Тамара и др.
Но он был не тороплив. Однажды к нему пришла Тамара. Они сидели в саду
разговаривали. Люда попросила у бабушки Фёклы разрешение угостить их
чаем. Вынесла в сад красивые чашки, печенье. Только она принесла чайник
с кипятком, как в калитке сада появилась Галя Жамкова. Она была бойкая,
разговорчивая, а Тамара стеснительная, тихая, мягкая. Люда принесла ещё
чашку и для другой невесты. Разговор у них был вроде ни о чём конкретном,
но Тамара молчала и вскоре  ушла, а Галя всё ворковала. Так  летом 1959 года
Юрий женился на Галине Петровне  Жамковой. Свадьбу играли в саду. Родни
у Жамковых было много. Они всё шли и шли к нам по проулку. Но места 
всем хватило, свадьба была весёлая. Юрий был доволен, а Клава тоже
поддержала выбор сына. Галя была старше Юрия на три года. Клава рассудила,
что это не помеха. Зная  мягкий характер сына, он бы с такой же унылой
Тамарой неизвестно как бы жил, а у Гали что слова, что дела ладились быстро.
Она звала его  ласково «Юрча», а он её «Галчонок». Часто мило просила обуть и
застегнуть ей сапожки, что муж делал с удовольствием и безоговорочно,
не стесняясь родных. В начале, это объяснялось беременностью жены, а в 
дальнейшем так было принято.  Галя со всеми могла найти общий разговор,
была доброй и отзывчивой.  В годы учёбы, Галя ездила на практику на  Кавказ,
где была экскурсаводом и водила группы туристов в горы. Однажды в их лагерь
приехала правительственная делегация, в их составе был Леонид Ильич Брежнев.
Он в ту пору ещё не был первым лицом в СССР. Галя на общей фотографии
оказалась рядом с ним. Когда же он стал первым секретарём КПСС, Галя с
гордостью показывала это фото. В молодой семье 17 октября 1960 года 
родилась дочь Лариса. Юрий был счастлив и готов на руках носить и дочь и жену.
                (фото)
Галя крутила мужем, но всё  для пользы семьи.  Она окончила университет
и должна была после практики начать учительствовать, преподавать географию.
У Юрия было  неполное среднее образование. Галя убедила его учиться  в
вечерней школе, и он получил аттестат о среднем образовании.  Ещё готовясь
к свадьбе, Юрий расширил жильё, за счёт того, что убрал большую русскую
печь, а сложил круглую «голландку». Еду стали готовить на керосинке и примусе.
Юрий перегородил комнату и выделил 4 кв. м  в комнату с отдельным выходом
в прихожую, для своей семьи.
        В этом же 1959 году 44 летняя Клава, оставаясь по-девичьи стройной и красивой, познакомилась с Петром Георгиевичем Винокуровым. Её трофейные платья,
присланные ещё в годы войны Фёдором, были оригинального покроя, качества 
ткани и сидели на ней отлично. Света иногда одевала их на танцы, они ей тоже
были в пору. Позже донашивала их ещё и,подросшая, Люда. Однажды в обеденный
перерыв Клава вышла из прокуратуры (Некрасова, 17 ) и присела в «Липках» на
лавочку, подышать воздухом, устав от запаха бумаг архива. К ней подсел и
заговорил солидный,  представительный  мужчина. Разговорились.
Оказывается,  живёт он в соседнем с прокуратурой доме, Некрасова 19. 
Он был 1897 года рождения, работал в управлении Приволжской железной
дороги, почётный  железнодорожник, полковник в отставке, пенсионер.
Проживает в 4 комнатной квартире, на втором этаже, занимая одну комнату.
В других живут сын с семьёй, бывшая супруга и её сестра с дочерью. Он окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта.
В 30-тые годы был репрессирован, но не долго, затем продолжал занимать
пост в управлении, имел награды: орден, медали, которые получил в годы
Великой Отечественной войны, работая на железной дороге. Пётр Георгиевич
был очень интересным, грамотным собеседником. Он расположил к себе
понравившуюся ему с первого взгляда Клаву. Назначив ей первое свидание,
он волновался, как мальчишка, переживая за то, что по возрасту,  он ей
в отцы годится. Ему было 62 года, но выглядел он  моложе своих лет, был
симпатичным, добротно одетым. Уважительный, предупредительный,
заботливый, он и внешне понравился Клаве. Они сходили в кино, и Клава
заспешила домой к детям. На следующий день он зашёл к ней в архив
прокуратуры и пригласил в обеденный перерыв отобедать у него дома.
Он обрадовался, наготовил столько вкусной еды, что изобилие  продуктов
удивило Клаву. Её смущало, что за стеной жила его бывшая жена.  Но Пётр
Георгиевич, убедил, что больше двадцати лет, они просто соседствуют. 
Он долгие годы одинок, а не разменивают квартиру, чтобы видеть, как рос сын.
И действительно, повстречавшись с Марией, так звали его жену,  в прихожей,
та первой поздоровалась и заговорила с Клавой. Когда Клава хотела подшить
на его швейной машинке, то Мария объясняла ей, как пользоваться. Клава
сразу сказала  Марии, что у неё свой дом и прописываться к ним в квартиру, 
даже если они сойдутся, она не будет. Мария успокоилась и была приветлива.
Встреча с  Клавой принесла Петру  большую радость, цель в жизни. Он полюбил
её и очень дорожил её. Он был болен, у него случались малые припадки
эпилепсии, как обмороки. Клава научилась  замечать их начало и
предупреждать падение и травмы. Как мужчина в полном смысле он
 был давно слаб, и даже не пытался быть близок с женщиной. Лёля Максимова,
жена брата, заметила Клаве: «Зачем он тебе такой», но Клава душой
приросла к доброму, надёжному другу. Пётр Георгиевич вызывал
уважения и у Фёклы, и у Люды. Он был образованным, культурным, знал
много загадок, шарад, был увлекательный рассказчик, тактичен. 
Приходил в гости всегда с подарками, умел поддержать разговор,
был солидный, умный, добрый.  Сойтись, чтобы жить одной семьёй,
не представлялось удобным. Он искал вариант размена своей
благоустроенной комнаты на две комнатки, для них с Клавой и Людой,
но с частичными удобствами. Клава была категорически против этого.
Она не могла представить Петра, живущим  в их доме с удобствами во
дворе, в тесноте, где ютились  Юра с семьёй, Света. Не могла и она уйти
жить к Петру, бросив дом, детей, мать. Виделись они каждый день.
В выходные дни  брали Люду и  совершали прогулки, то в Городской парк,
то  на Волгу. Пётр Георгиевич научил Люду плаванию, когда они втроём
ездили на Саратовский пляж или купались у набережной у Бабушкиного 
взвоза.  С Клавой он ходил на каток стадиона Динамо, где они катались
наряду с молодёжью. Иногда,  они надевали лыжи и выходили на лыжню
на замёршей реке Волге. Клава, как в молодости, радовалась катанию на
лыжах, коньках, моторной лодке по Волге. Упав в снег с лыж,  она с
помощью сильного Петра со смехом поднималась, и они счастливые 
шли дальше. Весной и летом втроём с Людой, они ходили в лес на
прогулки, на Кумысную поляну, где фотографировались и весело
отдыхали на природе. Пётр Георгиевич отдал Людмиле фотоаппарат,
фотоувеличитель, кассеты, ванночки, бочок для проявления фотоплёнки,
и научил, как печатать самой фотографии. Люде помогала, вернее,  делала
всё Света, а сестра  была на подхвате. Они вместе  часто, закрывшись
в тёмной комнате при свете специального красного фонаря, печатали
фотографии. Поэтому в семейном альбоме много любительских кадров.
Велосипед тоже  был у Люды от Петра Георгиевича. Катили его пешком
с Некрасова домой за вокзал с другом Люды Славой Сидоровым. Позже
Слава обучил Люду езде на велосипеде. Однажды они  вдвоём 
на велосипедах отправилисьв путешествие  через Лысую гору и лес,
добирались на 9 Дачную в пионерлагерь к подруге Софе.
Пётр Георгиевич получал хорошую пенсию и ничего не жалел для 
своей « Клавуси» и её семьи. Так, с нежностью, он называл любимую женщину.
Он заботливо покупал продукты и себе, и для семьи Клавы: если берёт колбасу,
то себе 1кг и Клаве 1кг, также рыбу, мясо, масло. Три года подряд, когда
у Клавы был отпуск на работе, они выезжали на Юг к Чёрному морю.
В сентябре 1960 года Клава впервые увидела Грузию, город Сухуми и
Чёрное море. Ещё в поезде, сидя в купе мягкого вагона, Клава подумала,
что впервые едет с комфортом, без заботы о детях, отдыхать. Обедать
ходили в ресторан, а на остановках выходили купить фрукты.  Пётр
Георгиевич снял комнату для проживания, куда они поздно возвращались
с прогулок, а утром уезжали вновь на экскурсии и ходили плавать на море.
Пётр хотел порадовать Клаву, старался ей показать все достопримечательности.
Они ездили на озеро Рица высоко в горы, то он вёл её за руку в пещеру святого 
старца, то бродили по Ботаническому саду. Вечерами они ходили в кино,
на концерты. Не забывали про родных и высылали в Саратов пару посылок
с гостинцами – орехами грецкими, фундук, арахисом, финиками, вялеными
дынями, инжиром, твёрдыми сортами груш и яблок, гранатами. А уж когда
ехали домой, то в ящиках с ручками  из реечек везли персики, виноград.
               
На следующий год, также в сентябре, в бархатный сезон, когда и море
прогрелось, и погода ещё тёплая и изобилие фруктов на базаре, они 
были в Сочи. Клава восторгалась плаванием. Она бесстрашно поднималась
на набежавшей волне, видела весь пляж, Петра у берега, затем волна
отбрасывала её вниз, чтобы с новой силой поднять. Клава блаженствовала.
Она умела хорошо плавать и не боялась утонуть. Морская вода сама поднимала, и поддерживала на поверхности. Пётр наблюдал за ней, фотографировал.
Он в такие волны не заходил, плавал в спокойной воде. В 1962 году Пётр возил
Клавдию в Гагры.
Девятнадцать лет длилась эта дружба, общение, приносящее радость жизни,
двум не молодым, но так нужных друг другу людей. Скончался Пётр Георгиевич
скоропостижно в мае 1975 года, оставив о себе добрую память. Остались приятные воспоминания о прекрасном  человеке, украсившим  жизнь Клавдии.
Жизнь шла своим чередом.  Юрий любил свою жену и дочурку, помогал во всём. 
Но тяжело было без удобств купать малышку. Галя, ушла в декретный отпуск,
работая  учителем и воспитателем в суворовском училище. Она встала
на очередь на получение квартиры, и благодаря руководству военного училища,
не сразу,  но молодые получили 2  комнатную квартиру на втором этаже дома с
удобствами на улице Щорса 12а, на 4 Дачной. Рядом была средняя школа, в
первый класс которой стала ходить Юрина дочь Лариса.
               
     Галя, Света, Люда, Юрий с Ларисой и в центре Клавдия (фото 1961года ) 
Лариса училась хорошо и, по окончании школы, поступила в университет.
Здесь она встретила свою первую любовь, однокурсника  Олега. Вскоре 
у них родился сын Игорь. Так Юрий стал дедом, а Галя – бабушкой.
               
                Дочь Юрия – Лариса, 20лет
                Светлана и Клавдия очень любили посещать театр драмы, который
в те годы носил имя Карла Маркса, а сейчас имени  Слонова. Они ходили 
даже несколько раз на один и тот же спектакль, с разными исполнителями
в главной роли. Особенно им нравилась прима театра Лидия Шутова,
музыкальные спектакли «Барабанщица»,  «Баядера», «Марица» с её участием.
Сохранилась стопка программ спектаклей тех  лет, с именами артистов:
Василевский, Сальников, Резвый,  а также артисток, умевших рассмешить
публику Степуриной, Муратовой...
Клавдия и Светлана знали наизусть арии и песни из спектаклей и хорошо
исполняли их. Они, как подружки, спешили в театр, или их принимали
за сестёр, но не как маму и взрослую дочь. Иногда они брали с собой на
дневные спектакли и Людмилу. Саратовская сцена дала столичным театром
 многих известных актёров, любимых миллионами зрителей.
Это Юрий Каюров, сыгравший Ленина, Олег Табаков, Олег Янковский,
Михайлов, Евгений Миронов и другие. Когда Шутова перешла на Ростовскую
сцену, то примой стала на долгие годы Валентина Ермакова, актриса, педагог.
До последних дней жизни она ставила со своими учениками прекрасные
спектакли в Театре Юного Зрителя имени Киселёва.  В спектаклях тех лет
в каждом акте было 2-3 картины, чудесных, красочных декораций. Было
интересно и запомнилось на всю жизнь. Светлана  перешла на заочное
обучение в институте, вместе с подругой Наташей Остроумовой. Подруги
сохранили дружбу на долгие годы, поддерживали друг друга  всю жизнь.
Светлана устроилась на работу, где платили больше, чтобы хорошо одеваться.
Это был вредный цех,  с химикатами, и ночной сменой. Светлана пользовалась
вниманием у парней. По ней "сохли" и соседские ребята и другие. Среди её
поклонников были и хирург, и инженер, которые предлагали ей свои руку и
сердце. Но Светлана ждала принца. И вот на танцах в Политехническом
институте она познакомилась и влюбилась в молодого выпускника Володю. 
Он был высокий, стройный, даже изысканно изящный, модно одетый,
с  красивым лицом, с большими карими глазами.
Светлана  под стать ему, была яркой, красивой девушкой.               
       Светлане 16 лет                Светланина дочь Елена 16
Володя Скороход  был южных кровей, осетин, его родители жили на Кавказе.
Он полюбил Светлану и предложил пожениться перед отъездом на работу
по распределению в город Свердловск. Они были очень красивой парой.
Светлана то же окончила институт и получила диплом учёного
агронома-экономиста. Молодые пришли за благословением на женитьбу
к Клаве и Фёкле, но мама и бабушка Светы встретили новость без одобрения.
Они беспокоились за будущее Светланы, не советовали ей связывать свою
жизнь с парнем кавказской национальности,  да ещё таким «красавчиком»,
модно одетым, хотя ещё не работал ни дня. Клавдия вспомнила свою молодую
влюблённость в первого мужа « Сашончика»,  и чем всё печально  закончилось.
Изящный, черноглазый молодой человек, покорил гордое сердце  независимой
красавицы. Не послушав совета старших, Светлана уехала вместе с любимым
в город Свердловск. Там  они поселились в рабочем общежитии завода и начали
трудиться. Светлана устроилась экономистом, Володя инженером Она прислала
песню о Свердловске, записанную в музыкальном салоне на плёнку, чтобы
мы могли прослушать её звуковое письмо. Тогда ещё не было магнитофонов
и кассет. Вскоре молодые стали больше отмалчиваться недовольные друг другом.
Ощущение счастья быстро испарилось под натиском бытовых неудобств, забот.
Светлана часто писала письма домой, скрывая невзгоды.
  Гордая Светлана, заметив перемены в настроении мужа, уехала домой в Саратов,
подала на развод. Володя тоже не остался в Свердловске, он уехал в Ленинград,
где со своей красотой быстро нашёл богатую невесту, дочь высокопоставленного
родителя. Он писал Светлане о том, что часто вспоминает счастливые моменты
их жизни, тоскует по ней.
 Её бывший муж, Володя Скороход  - гордый кавказец, чувствал себя униженным
 в новой семье, но отказаться от удобств беззаботной в материальном плане
жизни не мог. Светлана была непреклонна, возвращаться к прошлым ошибкам
не хотела.  Она устроилась на работу в Саратовское Областное Статистическое
управление по своей специальности экономистом. Она быстро, грамотно
производила расчёты, справлялась с работой легко и пользовалась большим
уважением. Навеянное восторженными рассказами Клавдии о поездках к
Чёрному морю, желание побывать там привело к решению ехать на юг
двум сёстрам, Светлане и Людмиле. И вот летом 1968 года сёстры отправились
в путешествие. Люда была наивная, доверчивая, общительная, поэтому сестра
учила её осторожности. В поезде много разных людей, поэтому чтобы не обокрали,
просила не откровенничать, советовала говорить, что едут в гости к тёте, а
не «дикарями» на море. Девушки ждали встречи с морем, но  их беспокоило,
как и где устроятся с жильём. Сойдя с поезда, пассажиры попали в толпу
встречающих людей, сдающих жильё. Они наперебой приглашали к себе.
Цена за койку за ночь была 5 рублей. Отпугивала настойчивость желающих
сдать жильё. Поэтому сёстры выбрали  пожилую женщину, стоящую в сторонке.
Она сказала, что у неё 2 комнатная квартира, не далеко от моря, и повела
сестёр к себе. Оказалось, что до пляжа очень далеко, сама хозяйка жила
на кухне, а обе комнаты квартиры  она сдавала в наём отдыхающим.
Провела девушек в зал, где они увидели пять спальных мест и чьи-то
купальники, вещи. Здесь спали пять  человек,  семья с детьми,  а Свете и
Люде   она предложила расположиться на  лоджии, где не было даже стекла,
отделённой от улицы лишь цветами. «Вам здесь воздуха будет больше, и
никто не будет ходить мимо вас ночью», уговаривала старушка. Светлана
не дала сразу паспорта и оплату вперёд, а попросила оставить вещи, а сами
«пойдём,  закажем билет  на обратный поезд». Выйдя от словоохотливой
хозяйки, недовольные предложенным жильём, сёстры пошли искать
госбюро по расселению приезжающих на отдых. Вскоре они нашли киоск,
где им предложили адрес, не отдельной комнаты, там  уже жили две девушки. 
Но  действительно близко к морю и базару. Отдав паспорта хозяйке и заплатив
вперёд за неделю проживания, получили ключи и отправились за вещами.
Чтобы не обидеть старушку, сёстры не стали говорить ей, что за ту же цену
нашли жильё, лучшее, а сказали, что поселятся в гостинице с комфортом,
хотя там и дорогие номера. Перенесли багаж, освежились под душем, взяли
купальники и заспешили к морю. Путь к городскому пляжу лежал по
центральной улицы города Сочи, утопающей в цветах. Яркие красные,
розовые и оранжевые гортензии, олеандр – украшали не только сквер,
но и все балконы и лоджии  высотных домов, создавая настроение
праздника и радости. Газоны скверов на фоне зелени, удивляли
сложными узорами из высаженных с большим мастерством разноцветных
 растений. Солнце припекало, но всё отчётливее долетал воздух с моря, 
и детский восторженный плеск и шум. И вот оно – Чёрное море!
Девушки зачарованно стояли и смотрели на синь моря, посеребрённую
лучами яркого,  слепящего солнца. Гладь моря переходила в линию горизонта,
которая была почти незаметна, как будто море и небо крепко соединились
воедино. Вдыхая морской воздух, напившись первых  впечатлений о море,
которые не разочаровали их, они огляделись. Пляж был покрыт галькой,
которая робко виднелась между плотно стоящими лежаками  и, лежащими
на полотенцах, загорающими людьми,  «яблоку негде упасть». Осторожно
шагая, девушки направились к воде. Пройти к морю  тоже было сложно.
Надо было протиснуться  через строй,  желающих войти в воду и
наблюдающих за своими купающимися детьми, родителями.
Шагать по камушкам босой ногой тоже необычно, нелегко. И вот она
солёная вода моря, которая держит на поверхности и так легко плыть.
Оставить деньги в комнате, не зная соседок, побоялись, поэтому купались
по очереди. Люде так не хотелось выходить из ласкающей разгорячённое
тело приятной, освежающей воды, что только любовь к сестре заставила
выйти на берег. Светлана сразу отплыла подальше от брызгающихся детей
и стоящих в воде людей. Она умела хорошо плавать. Но Люда следила за
сестрой, отплывшей дальше всех, с беспокойством, и обрадовалась её
благополучному возвращению на берег. Люда хотела вновь идти плавать,
но Света была мудрая.  Она не разрешила в первый день  загорать, чтобы
не получить солнечные ожоги, которые красной, лупящейся кожей,
выделяли многих ненасытных отдыхающих. Она  предложила пойти
покушать, заодно разведать, где можно насытиться недорого и вкусно.
После обеда, они до вечера гуляли в тени Ривьерского  парка, любуясь
огромными круглыми листьями на пруду, кувшинками, незнакомыми
деревьями и кустарниками. Вечером сёстры, уставшие, но довольные
впечатлениями от первого дня, вернулись «домой», в надежде познакомиться
с соседками по комнате. Но тех не застали и не дождались, уснув крепким
сном до утра. Купальники, которые на ночь повесили сушиться  на балконе,
нисколько не высохли. Вот такая большая влажность. Быстро умывшись,
взяв полотенца, влажные купальники, сёстры поспешили к морю. Было
около 8 часов утра, кафе начинали работу. Позавтракав и прихватив с
собой пару чебуреков, девушки спустились на пляж, который быстро
наполнялся отдыхающими. Выбрав место поближе к прохладной воде,
они взяли лежаки, постелили на них полотенца и легли загорать.
Им не было жарко во влажных купальниках. Света строго следила,
чтобы сестра  поворачивалась,  чтобы не дать обгореть ей.  На нос
наклеили газетные  листочки. Первой  не выдержала Люда  и пошла
поплавать. Сегодня в воде были медузы. Девушка ловила в ладошку
прозрачную мылкую массу, рассматривала с любопытством, и
отпускала  в море. Ночью был шторм. Волны энергичней и с
белыми гребешками набегали на камушки берега, приводя их в
движение и шурша ими. Светлана фотографировала сестру, а затем та её.
Так поочерёдно купаясь, они пробыли до обеда, а затем ушли с пляжа.
Пообедав в столовой и купив  на ужин кефир, булки, а на базаре по пути,
овощей и фруктов, пошли отдыхать. В комнате они застали спящими соседок.
Сполоснувшись под  душем, сёстры осторожно, чтобы не разбудить девушек,
 улеглись отдыхать. Люде было интересно посмотреть и побеседовать с ними,
 но сестра строго запретила, и она вскоре уснула. Отдохнув, сёстры решили 
по пути на пляж, купить билеты на экскурсию. Осторожно собравшись,
не разбудив соседок, они отправились по своим делам. В Сочи было много
киосков, предлагающих однодневные путёвки. Сёстры выбрали путёвку
на завтра - теплоходом до г. Гагры, а оттуда автобусом на озеро Рица.
Солнце уже не так пекло, и они пошли на пляж поплавать в море. Но,  даже, 
находясь в воде,  и на склоне дня, они немного подзагорели, порозовели,
но не до ожогов и, зная, что на следующий день они не будут загорать.
К восьми вечера , уставшие сёстры  вернулись «домой». Соседок уже не
застали, так и не успели с ними познакомиться. На их тумбочках лежала
косметика, в ванной висело бельё. Светлана заподозрила, что девушки не
отдыхают, а работают ночами. Она предупредила Люду, во избежание
поймать какую-нибудь заразу от них, не пользоваться ванной, не
оставлять свои вещи, предметы личной гигиены без присмотра.
Всё складывать в тумбочку, вплоть до зубной щётки. Путешествие
на теплоходе вдоль берега было запоминающимся. Когда подплыли
к Хосте, запах тухлых яиц стоял в воздухе. Так пахло  природным
сероводородом. Здесь были санатории по лечению сероводородными ваннами. 
Вода у берега г Хоста было необычайно красивого  лазурного цвета электрик.
 Вскоре теплоход пристал в Гаграх. По времени плыли не долго, но
богатая субтропическая растительность здесь, заметно отличалась
от Сочинской.  На набережной Гагр росло  много пальм,  выделялся  огромный,
необхватный в диаметре,  платан, грецкий орех, бананы, и конечно,
цветущие олеандр, гортензии.             
    
        На озере Рица, сёстры  сидят в центре первого ряда(фото)
Туристы расселись в открытые микроавтобусы с экскурсоводами и
отправились в горы на озеро Рица.  Дорога  серпантином шла вверх.
Слева отвесная стена, поросшая растительностью, а справа ущелье,
с текущей горной рекой. Воздух был изумительно чист, ясная погода,
но глядя вниз на воду, казалось,  что вода в реке  течёт вместе с нами вверх.
Экскурсовод подтвердил, что обман зрения отмечают все туристы. А вот и
озеро Рица. Голубым блюдцем лежит оно на большой высоте в горах,
окружённое остроконечными вершинами гор, покрытых соснами.

(Поледующий текст был пропущен, он должен быть выше, где детство Люды)

Детство Люды протекало безоблачно. Даже, стоя в очередях за хлебом,
мукой, сахаром, дети весело бегали, играли, пока их бабушки охраняли
очередь.  Но, когда начинали продажу, то все выстраивались  длинной
змеёй по номерам, записанным на руке. Начинался пересчёт, вот тут уж, 
как в бою, за место в очереди надо было стоять твёрдо, не то, если не
попадёшь в пересчёт, то не пустят к прилавку и весь день пропадёт зря и
останешься без буханки серого «забайкальского» хлеба. Так же вместе
подруги ходили в керосиновую лавку, которая находилась у входа на
еврейское кладбище. Чтобы сократить путь, дети с опаской, но бежали
через кладбище, попутно разглядывая надписи на могилах. На кулугурском,
или его ещё называли единоверческим кладбище, было много зелени,
возвышался купол церкви, в ней проводилась служба. Часто утром, когда
дети по дороге в школу, встречали седовласых старичков в белых косоворотках,
 группы женщин, идущих в церковь.  Редко, но любопытная детвора проникала
 в церковь во время службы и видела  такие же иконы, роспись стен, горящие свечи. 
Люда помнила, как Фёкла водила её раза два в раннем детстве в Троицкий собор,
что на набережной Волги. Во время причастия, батюшка дал ей маленький
круглый хлебец  -  просфиру, и сладкое вино с золотой ложечки. Люда помнила,
как бабушка складывала три пальца правой руки в щепоточку и наносила на себя крестное знамение. Она никогда не навязывала детям веру, не молилась вслух, но у нас
была в доме икона, которая висела над бабушкиной койкой. Поэтому Люда сразу
 обратила внимание, что в церквушке на кладбище,  прихожане  крестятся двумя
вытянутыми пальцами, а не сложенными в щепотку. До сих пор эта церковь
действующая. На единоверческом кладбище были таинственные склепы,
где были захоронены семьи купцов и других богатых горожан дореволюционного
Саратова. Часть склепов обвалилась, и любопытная детвора заглядывала в них,
но кроме каменного  на таком же литом постаменте ничего не могли разглядеть
в темноте склепа. Было здесь несколько высоких чёрного мрамора купеческих
памятников, но в основном на могилах были кресты. Другая картина была на
еврейском кладбище. Здесь хоронили всегда с музыкой, которую было слышно
даже в доме. Памятников было очень много и с фотографиями. Девчонки, увидев
паренька на фото, останавливались прочитать  и, по глупости, выбирали женихов.
Выйдя в калитку с кладбища, занимали очередь в ларёк  и ждали, когда приедет
машина с керосином. Затем наблюдали, как сливают через большой, как хобот
слона, шланг в подземную ёмкость. Когда отъезжала машина, очередь вновь
пересчитывалась. Женщина-продавец или сама или просила мужчин из очереди
качать керосин в бак, откуда она уже ковшом через воронку разливала  покупателям.
Кто помогал качать, тому отпускался керосин без очереди. Но таковых было мало,
всё дети, да старушки, продавщице приходилось самой качать  керосин, и она
сердилась. Также, собравшись гурьбой, Люда с друзьями любила ходить  «на гора»,
к роднику за подснежниками – нежными жёлтыми цветами, а чуть позже
появлялись фиолетовые высокие колокольчики. Вода в роднике не замерзала
и зимой, а жарким летом была такой холодной, что ломило зубы. Поднявшись
по крутому склону на  самый верх «горы», взору открывался центр города Саратова,
как на ладони, мост через Волгу, и в дальней дымке едва проступал город Энгельс.
Широкий обзор, воздух, наполненный смесью дурманящего, сладкого аромата
степных трав и прелой листвы из ближайшего леса, околдовывали, кружили голову.
Прошло более 10 лет после окончания войны, но заросшие травой, ещё видны
были окопы вдоль всего края «гор», которые готовили саратовцы для защиты
города  на случай подступа врага. Фашисты сюда не дошли, но их самолёты
прорывались сквозь заграждения наших зенитчиц и бомбили железнодорожный
мост через Волгу.
  Зимой на «горах» тоже было многолюдно. Лыжня была накатана и крутая,
с трамплинами для спортсменов, и более пологая для начинающих лыжников.
Иногда лыжня устремлялась в большой овраг, и далеко проходила по его
склонам и дну.
Однажды Люда привязала к ошейнику собаки «Пирату» верёвку и он тащил
её в гору, легко и весело. Но вдруг  пёс свернул в овраг, девочка на лыжах за ним.
Она не удержалась, выпустила поводок, упала, сломав лыжу, исцарапав руки о
сухие кусты. Рядом не было ни души. Встать не может. Хоть плачь. Тут вернулся
«Пират», виновато виляя хвостом, заглядывал в глаза. Он лизнул Люду в лицо,
затем принёс обломок лыжи. Придя в себя после падения, поняв, что кости целы,
а ссадины хоть и щиплют, но кровь уж е не течёт, опираясь на обломок лыжи,
Люда поднялась и заковыляла домой. Сочувствующий пёс ни на шаг не отходил
до самой калитки дома, где громко залаял, как бы  зовя на помощь. Пёс был
большой и сильный,  с густой длинной рыжей шерстью, очень понятливый и
зря не брехал. Когда-то его маленьким щенком принёс Юрий. Как будто зная о
будущих размерах пса, брат смастерил Пирату  большую будку около калитки. 
Пёс многие годы нёс верную службу, охраняя.
В седьмой класс у Люды влилось много новичков, среди которых она
повстречала друзей на всю жизнь. Люся Розенбаум, Ирина Максимова.
С  Люсей мы дружим всю жизнь до сих пор. С Ириной и Наташей Дмитриевой
 встречаемся на юбилеях. Тот год 1961 запомнился важным в мировом значении
 событием.  У нашего  7 б класса должен был начаться урок английского языка.
Прозвенел звонок, а учителя что-то всё нет. Преподавала этот предмет строгая
Валентина Васильевна, она никогда не задерживалась. Мальчишки стали
выглядывать из класса. Вдруг   удивлённые, они говорят, что педагог идёт с
директором школы,  и они весело что-то обсуждают. Класс замер в ожидании
невероятного случая. Валентина Васильевна с улыбкой пригласила учащихся
 выйти в коридор школы для важного сообщения. Зашуршал репродуктор, 
редко включаемого школьного радио, и вдруг все услышали радостную весть:
«Человек в КОСМОСЕ!», Причём первый космонавт – наш  соотечественник
Юрий Гагарин! Он учился в Саратове в авиационном техникуме!
Первый Космонавт планеты Земля, сделав на космическом корабле «ВОСТОК»
оборот вокруг Земли, приземлился опять таки на нашу Саратовскую землю за
г Энгельсом. Радость и гордость переполняли сердца всех. Дети восторженно
кричали: «Ура!» А учителя не останавливали их, лишь просили дослушать
сообщение. Ребята долго не могли успокоиться, но Валентина Васильевна,
выждав всплеск эмоций, пригласила в класс и на английском языке
спросила ребят: «Кто хочет стать космонавтом?» Мальчики хором сказали: «Я!»
 В последующем мы с подругами покупали цветные открытки  с космонавтами
 и собирали вырезки из газет о каждом из них. Особенно берегли фото первой
женщины космонавта, Валентины Терешковой, тоже нашей гражданки СССР.
Первый выход в открытый космос был осуществлён, так же нашим космонавтом.
Весь мир следил за успехами советской науки, а мы гордились своей страной.
Люда росла жизнерадостной девочкой, участвовала и в хоре, и в литературном
монтаже, и в танцевала на школьных утренниках. Яркие впечатления  остались
у неё и её подруг от поездки после 8 класса  на прополку свеклы в село Аряш.
Жили они всем классом в школьном спортивном зале. Утром их на телегах
отвозили в поле, где на полевом стане и кормили. Село стоит на мелкой речушке
тоже по названию Аряш, но вода  в ней была родниковая, прозрачная, богатая
мелкой рыбёшкой. Около реки росли реденькие кустарниковые растения,
а дальше до горизонта, простиралась степь. Люда с подругой Люсей
рыбачили самодельными удочками, а чаще уходили из села в поле ржи.
Там они в полный голос  пели песню: « Ой, ты рожь, ты о чём поёшь,
золотая рожь? Счастье повстречается - мимо не пройдёшь, ой, ты рожь».
На склонах оврагов около села паслось много уток, гусей. Как снегом,
был укрыт  белым пухом и пером овраг. Девочки решили набрать на
подушку перо, в приданное, но сколько ни собирали, а сожмёшь ладошку –
очень мало его в ней. В селе не росло ни плодовых, ни каких-либо других
деревьев. Лишь около речки был негустой кустарник, а кругом, куда ни глянь –
ковыльная степь, да золотые поля пшеницы, ржи. Однажды колхоз выделил
для учеников грузовую машину и ребят вывезли в Новобурасский лес.
Вот где было сказочно красиво, свежо, много цветов, а ягода прямо под ногами
на поляне, её и искать не надо -  ползи и ешь, не ленись. Далеко в лес  заходить
 педагог  им не разрешала, и ребята играли в мяч на просторной зелёной лужайке.
А вокруг уже были не голые холмы, а покрытые соснами и лиственными деревьями.
Глядя на них и голубое небо, казалось, что если подняться на вершину холма, то
за ним откроется морской простор. Такой здесь был свежий, влажный воздух,
как около водоёма. У крыльца школы всегда стоял бидон с молоком.
Каждый мог пить молока столько,  сколько хотел, а вечером из простокваши,
девочки делали маски для  «омоложения»  лица. Перед сном по очереди
рассказывали  «страшилки» про «чёрную руку», девочки визжали от страха,
а мальчики, укрывшись простынями, изображали приведения, при этом
сами громко хохотали. Но были и интересные рассказы. Так Витя Шимкевич
увлекался альпинизмом и много рассказывал об увлекательных походах в горы.
Особенно красочно описывал рассветы и закаты в горах. Обучал навыкам
походной жизни: как правильно и быстро разжечь костёр, какой травой
можно заправить суп, чтобы он стал ароматным, как от «лаврушки»,
как заварить травяной чай. Поездка в село закалила ребят, скрепила дружбу,
была интересной.