У Клавы было много друзей, однокурсники: Женя Буланова, Аля Булгакова, Костя
Орлов, оберегающий подруг и любивший Клаву. Когда она попала в больницу с
острым бронхитом, то он ежедневно навещал её и подкармливал бутербродами
с колбасой, маслом, что в то голодное время, было важно для выздоровления.
Костя провожал после занятий, с танцев домой. Ведь теперь Клава жила далеко
от центра города, на горе, на пересечении улиц Большой Садовой и Симбирской,
в отчем доме Фёклы. На втором курсе планового института Клава дважды
пересдавала неподдающийся ей предмет – «Основы балансового учёта».
Возвращаясь с третьего неудачного захода на экзамен, она шла по улице Горького,
около кинотеатра «Ударник» и, от отчаяния, хотела броситься под трамвай,
проезжающий по этой улице. Но одумавшись, решила перевестись
из планового института в медицинский институт. Её определили без экзаменов
на первый курс. Клава с энтузиазмом заучивала латинские названия мышц,
сухожилий, занимаясь в анатомичке. Студентам выдавали домой, для лучшего
заучивания бугорков и бороздок, кости черепа, конечностей. Клава приносила
в портфеле их и запоминала. Её друзья: Костя и Аля, уже закончили учёбу в
плановом институте и уехали работать по распределению из Саратова.
Женя вышла замуж и бросила учёбу. У Клавы и здесь появились друзья.
Ей тяжело давалась органическая химия. Не усвоив реакции разложения
сложных органических веществ, чьи схемы, как распахнутые крылья птиц,
писались на всю страницу тетрадного листа, Клава бросила и мединститут.
Начала работать кассиром в аэропорту. Брат Николай закончил успешно
институт, женился на Ольге Агеевой, уехал работать в город Бугуруслан
инженером- строителем. Клава хоть и работала, но денег на одежду не хватало.
В 30 годы шло сильное расслоение на успешных, добротно одетых, сытых и
тех, кто едва сводил концы с концами. Но унынию, зависти Клава никогда не
поддавалась. Она оставалась жизнерадостной, смекалистой девушкой.
То подкрасит старенькие туфли тушью, взятой у брата, то резиновые тапочки
отбелит зубным порошком... Украсив платье ленточкой или оборкой, она
спешила вечером на танцы. Легко и красиво танцуя, всегда весёлая, общительная,
Клавдия не имела отбоя от кавалеров.. Но с танцев она убегала незаметно
вместе с подругой Марусей Мироновой, которая жила по соседству, на
Большой Садовой. Девушки сшили себе одинаковые юбки клёш, белые блузки,
и, когда они кружились в вальсе, подол юбки разлетался, и они были очень привлекательными. Клава помнила строгий наказ матери – дальше поцелуя
в щёчку кавалеров не допускать. Да её сердечко ещё и не волновалось до поры
до времени.
Но вот однажды, катаясь на катке Дома офицеров, и, зайдя в теплушку погреться,
Клавдия увидела парня, сердце её дрогнуло, она не могла отвести взор от него.
Он был такой красивый, высокий, стройный, в спортивном чёрном костюме,
на коньках. Греясь у печки, он взглянул на Клаву, и тоже не отводил взгляд.
Смутившись, Клава поспешила выйти на лёд. Катаясь медленно по кругу,
она увидела незнакомца, который красиво мчался по беговой дорожке,
сверкая коньками-ножами. Увидев Клавдию, молодой человек подъехал к ней,
заговорил. Они познакомились, и он предложил кататься вместе. Взявшись за руки, приглянувшаяся друг другу пара, медленно покатила по льду под музыку.
У Клавы не было перчаток. Она периодически грела руки в карманах.
Заметив это, молодой человек снял свои пуховые голубенькие перчатки и одел
Клаве на руки. Так пришла в Клавино сердце любовь. Звали его Александром
Никитиным. Был он 1913 года рождения. Недавно демобилизовался из армии
после аварии, где служил в лётном училище. Клаве было 18 лет, ему 21 год.
Эта встреча в феврале 1934 года была началом большой любви двух молодых сердец.
Они катились на коньках, крепко держась за руки. Неведомое ранее трепетное
чувство близкого счастья, унесло их в волшебную зимнюю сказку, смешав свет
огней катка, бодрящий мороз, ласковую влажность, таивших на разгорячённых
лицах, снежинок, кружащихся под музыку. Влюблённые с первого взгляда,
они не замечали окружающих их людей, не чувствовали движения времени.
Когда смолкла музыка и объявили о закрытии катка, очнувшись, как от
наваждения, молодая пара не хотела расставаться. Клаву должен был прийти
встретить друг, Георгий Скоробогатов. Он не катался на коньках, не любил танцы,
но всегда встречал и провожал до дома подругу. Вот и сейчас, заметив шагающего
навстречу Георгия с товарищами, Клава объяснила Александру, что живет далеко
от центра города, и её пришли встречать друзья. Быстро договорившись о
встречи на завтра на катке в Детском парке, они расстались. Прямо сказать
Георгию о Саше, Клава не решалась. Она отказывалась от встреч, объясняя
занятостью, домашними делами. А сама тайком бегала на свидания к
любимому «Сашончику». Александр жил в центре города на улице Сакко и
Ванцетти угол Радищева в многоэтажном доме на первом этаже вместе с
мамой, сестрой Марией и братом Константином. Работал Саша агентом по
снабжению. Он был «красавчик», как с экрана зарубежного фильма, всегда
прилично одет: кожаное пальто, шляпа, туфли под цвет костюма, да ещё
лётная форма, оставшаяся после службы в армии. Клава же стеснялась
своего пальто, перешитого из шинели и покрашенного в чёрный цвет,
связанной собой шапочки, стареньких ботинок. Но любовь охватывала
молодых всё сильнее и была слепа к таким мелочам. Не желая встречи с
Георгием, Клава уводила любимого бродить по окраинам. Но однажды,
когда они вышли из кинотеатра «Центральный» и прогуливались по проспекту,
из окна пивного бара их увидал Георгий. Он схватил Клаву за руку и потащил
её в сторону дома, а его товарищи обступили Сашу. Георгий с обидой и злостью
выговаривал Клаве за обман. Георгий ударил девушку по щеке. Она
испугалась и стала мягче объяснять ему, что сердцу не прикажешь.
Он сердито выговаривал ей, крепко держа за руку: « Я берёг тебя, хотел жениться
на тебе, а раз так, то будешь прежде моей». Он и плакал, и злился, потащил
Клаву за калитку. Она испугалась не на шутку, заплакала. Он отпустил её руку, и
она стукнула в окно. Фёкла всегда ждала дочь, не ложилась спать. Она вышла
на крыльцо. Георгий поздоровался с ней, извинился и быстрым шагом ушёл
навсегда прочь. Дома Клава всё рассказала маме. Особенно она переживала за
Сашу и просила маму пойти к нему, чтобы узнать, жив ли он. Был третий час ночи.
Но обеспокоенные судьбой Саши, мать и дочь поспешили к нему домой.
Увидев любимого здоровым и невредимым, Клава обрадовалась. А Саша смутился
и рассказал, как было дело. Он объяснил ребятам, что насильно мил не будешь,
девушка выбрала его, а не Георгия, и, что он любит её. Парни не тронув, отпустили его.
Теперь влюблённые встречались, не опасаясь ничего. 1 мая 1935 года после
демонстрации Саша пригласил Клаву к себе домой, познакомил с мамой, сестрой.
К тому времени его брата не было дома, он женился и выехал из квартиры.
Саша занимал отдельную комнату, где они с Клавой после чая и уединились,
разглядывая армейские фото Александра. Им было хорошо вместе...
Клава никогда ещё не испытывала таких волнительных, трепетных чувств
от присутствия молодого человека. Его горячее дыхание, ласковое объятие,
перешедшее в страстный поцелуй, вызвали впервые в жизни Клавдии ответное
желание взаимности. Не совладав с собой, она отвечала на ласки.
Трепетное, сладостное напряжение во всём теле, ожидание пика приближающегося блаженства, всё сильнее охватывало девушку. Каждая клеточка её души стремилась
навстречу ласкам любимого, познавая новые, неведомые ранее чувства,
ощущения. Лёгкая боль пронзила и утонула в неге блаженства. Они лежали
плотно прижавшись друг к другу, как одно целое, медленно возвращаясь в
действительность. Увидев следы крови, Клава с удивлением сказала: «Ой, у
меня месячные пришли», но Саша объяснил, что это он сделал её женщиной.
Клаву охватил страх, что она совершила грех, о котором предупреждала мама.
Александр бережно обнял любимую и сказал, что они поженятся, что это
счастье и нет греха в том, что они полюбили друг друга. Саша предложил:
« Завтра 2 мая мы встретимся, а 3 мая возьми паспорт и мы с тобой поженимся».
Так, тайком от родных, 3 мая Клавдия стала женой Александра, приняв фамилию
мужа, стала – Клавдия Никитиной. После Загса молодые пришли к Фёкле и показали
ей и брату Николаю свидетельство о браке. Те были удивлены, обижены тем, что
Клава не посоветовалась с ними, не дала поближе узнать жениха. Но, не
откладывая надолго, в первый же выходной, решили отметить это бракосочетание
у Саши, где и будут жить молодожёны. На следующий день Саша повёл жёнушку
в магазин, где купил её голубое крепдешиновое платье, белые туфельки, белое,
полотняное бельё. Мария, сестра Саши, напекла румяные пироги, приготовила
угощение на праздничный стол. Саша купил шампанское, торт. Пришли Фёкла,
Николай с женой Ольгой. За столом были также мама Саши, Мария и его брат
Константин. Засиделись до позднего вечера. Проводив гостей, счастливые
молодожёны остались в своём «гнёздышке».
Молодожёны, счастливые Клава и Александр Никитины, 1935г(фото)
Когда Клава вышла после майских праздников, на работу, старший бухгалтер,
мягко заметила, что это нехорошая примета в мае месяце замуж выходить,
«маяться будешь всю жизнь». Так всё и случилось. И Сашина семья была бедной,
и Клава выросла в нищете. Помочь им материально, чтобы встали «на ноги»
было некому. Сестра Александра, Мария окончила курсы агрономов и вместе
с мамой выехала в село Малую Екатериновку на работу. Молодожёны остались
одни в квартире в центре города, но бедность заставила их пустить квартирантов,
чтобы было чем платить за квартиру. В магазинах в то время в 1935 году было всё в
изобилии. Рядом с домом, на проспекте Кирова, был гастроном, где был большой
выбор мяса: свинина стоила 1рубль 80 копеек за килограмм, баранина – 1 р 30 коп,
говядина - 1 р 70коп. Против кинотеатра «Пионер» находился колбасный
магазин с широким ассортиментом колбасных изделий: сосиски, сардельки,
копчёности… Не было очередей, продавцы вежливо отвешивали и даже, по
просьбе покупателя, нарезали кусочками. Рядом был кондитерский магазин,
который ломился от большого выбора конфет, шоколада, печенья и пряников.
Цены были доступные. Клава любила зефир и пастилу, их цена была 1 рубль 20
копеек за килограмм. А напротив кондитерской, как и сейчас, была булочная
«Стружкина». Аромат хлеба и сдобной выпечки заманивал покупателей с улицы.
В этой булочной и сегодня всё свежее и доброкачественное, много разных
сортов хлеба, кренделей, сушек, ромовые «бабки», «французские» булки.
Но особенно славился Саратовский калач. Круглый, высокий, воздушный, как пух,
с румяной корочкой, он особенно вкусен с молоком. Далее, на углу и сейчас
рыбный магазин, где ещё в те годы стоял огромный аквариум с живой рыбой
для продажи. Большой выбор вяленной, копчёной рыбы. Особенно вкусная
селёдка «залом» - жирная, отличного посола, её то и покупали чаще всего к
картошечке отварной наши молодожёны. Икра стояла на витрине и красная,
и чёрная, и в баночках расфасованная, и весовая. В общем, в довоенные годы
было изобилие продуктов. Кто получал 500 рублей зарплату, тот обеспечен был всем.
Саша старался в создании семьи, подрабатывал, где мог, чтобы одеть, обуть, вкусно прокормить свою любимую. Клава была бесприданницей, не готовой к семейной жизни.
Она не умела сварить вкусный, сытный и экономный обед, перешить что-либо из
одежды. Приходилось покупать новые вещи в магазине. Фёкла не в состоянии была ознакомить дочь с кулинарией, живя в нужде, питались кое-чем и всегда одинаково.
Саша купил книгу по кулинарии. Клава старалась варить, жарить, когда были
продукты. Но выбрать их в магазине экономно не умела. Как о ледяной айсберг
«Титаник», от неустроенности быта, стала давать трещины счастливая
семейная жизнь. Появились обиды друг на друга. К тому же на работе в кассе
у Клавы случилась недостача, ошиблась в подсчётах. Саша продал кое-что из
своей одежды, внёс деньги и предложил перейти на другую работу. Он обучил
Клаву считать на счётах и посоветовал работу счетовода в приходной кассе на
проспекте Кирова. Клава согласилась. В скором времени она почувствовала,
что беременная. Радость материнства огорчали заботы, материальные трудности,
не устоявшаяся семейная жизнь. Саша часто был в отъезде, в командировках,
работая агентом по снабжению. Иногда Клава замечала, что он что-то прятал в
погреб, потом уносил и появлялись деньги. Тогда он вёл жену в кафе, на концерт
или покупал ей сладости. Клава не спрашивала, что это за деньги. Но, однажды,
после работы, Клава поехала навестить маму. А когда вернулась домой, то
увидела беспорядок, вещи разбросаны, а Саши нет дома. Соседка сказала, что
у них был обыск, Сашу увела милиция. Клава поспешила туда. На её расспросы
ответили, что у квартирантов пропали триста рублей купюрами по три рубля.
Саша категорически отказывался от воровства, но Клавдия вспомнила, что
накануне в кондитерской он расплачивался именно такими купюрами.
Промолчав, но в смятении, вернулась Клава домой одна. Квартиранты ушли от них.
Саши не было две недели. Большое окно в комнате было во всю стену, этаж первый,
поэтому Клаве было страшно ночевать в этой комнате. Она перешла спать
в прихожую, откуда окно выходило на хорошо освещённую улицу Сакко и Ванцетти. Однажды Клава в тревоге проснулась ночью и увидела человека, стоящего снаружи, но у открытого окна. Первой мыслью у неё было, что Сашу отпустили домой. Спросонья она
стала звать мужа, говоря: «Иди к двери, я открою». Потом ей показалось странным, что мужчина стоит молча и не спешит к двери. Тут она вспомнила, что закрывала на ночь
окно и форточку, а сейчас они распахнуты. Клава, встревоженная, быстро захлопнула
окно и заперла на задвижку. Значит, вор открыл форточку, через неё окно и собирался попасть в дом. Это был второй случай в жизни Клавдии, когда покушались даже на её бедность. А первый был, кода ей было шесть лет, и они жили в подвале мединститута.
Выйдя после задержания, Саша сказал, что не брал деньги у квартирантов, и его
оправдали. Но Клава в душе сомневалась в этом. Предъявив на работе справку из
милиции, чтобы не было прогула, Александр получил зарплату и отпускные.
Он уплатил за квартиру и повёл Клаву за покупками в универмаг, который и сейчас
на том же месте, а народ зовёт его «Крытый рынок». Купили Клаве пальто с горжеткой, фетровую шляпу. А из следующей командировки он привёз для любимой жены
полусапожки и голубенькие туфельки. Саше хотелось жить в достатке и на «широкую
ногу». В семье были то дорогие покупки, а то сидели полуголодные без гроша. Саша пренебрегал бедностью, сорил появившимися деньгами, да и Клавдия не умела
экономно вести хозяйство. Однажды Саша был пойман с поличным, когда
продавал казённую вещь. Его осудили на два месяца. Клава опять осталась
ждать одна. Запасов продуктов у неё не было, денег тоже. Полуголодная женщина в положении, найдя в шкафу завалявшуюся корочку хлеба, размачивала её в воде и
ела, запивая водопроводной водой. Фёкла, придя и увидев всё это, дала денег, и они купили необходимое: хлеб, крупу, маргарин, сахар. Вернувшись из заключения, Саша вынужден
был уволиться с прежней работы. Пока искал другое место, молодые продали самую
ценную у них вещь – двуспальную кровать, несли её через весь город на Сенной рынок.
Сами спали на полу, на матрасе. Саша устроился на торговую базу экспедитором,
но жизнь так и не научила его жить по средствам. То пусто, то густо было в семье,
где ожидалось прибавление.
Николай прислал письмо Фёкле с просьбой приехать жить у него в город Бугуруслан,
т. к. в их семье появилась дочка Алевтина. Фёкла готова была помочь сыну, но и
оставить Клавдию в Саратове с таким ненадёжным мужем и готовящейся стать матерью
со дня на день, было тяжело. Отписав сыну сложившуюся обстановку, она вскоре получила ответ с предложением приехать с Клавой. Фёкла уговорила дочь ехать с ней. Провожая
Клаву, Саша просил телеграфировать о родах, и тогда он приедет за женой с малышом.
И вот, Клава оказалась в Оренбургской области, в городе Бугуруслан – а вокруг
бескрайняя ковыльная степь с синими «глазами» холодных, родниковых прудов.
Город был небольшой. Жили они в казенной квартире, выданной Николаю
стройконторой, занимали полдома. А во второй половине жила семья начальника.
В просторной комнате жил Коля с семьёй, а две маленькие для Фёклы и Клавы.
Жили дружно. Клава очень тосковала по любимому. Она часто вспоминала их
прогулки по Саратову, заветную лавочку в тени развесистой ивы в парке «Липки»,
где так уютно было целоваться им, где она слушала ласковые слова, которые,
то ли Саша шептал, то ли листва деревьев, заботливо укрывшая влюблённых.
Пришло время родов. Когда начались схватки, Клава не могла улежать в постели
и бродила от койки до окна родильного отделения больницы, а на улице стояла
морозная зима. Из окна был виден пруд, по льду которого, весело катались на
коньках дети. Клава смотрела на них между схватками и думала: «как же больно,
как тяжело дать жизнь ребёнку». Схватки становились чаще и сильнее. Клава едва сдерживалась от стонов, приговаривая тихонько: «Ой, мамочка, если б я только знала,
что будет так больно…». И вот её повели в родовую комнату, уложили на топчан.
Рядом сидела акушерка и помогала, говоря ей, когда надо тужиться, а когда нет
и постараться дышать спокойней, чтобы не навредить плоду. Ведь ему также
нелегко в этот ответственный момент. Клава слушалась и старалась дышать
ровнее, чтобы малышу было достаточно кислорода, а когда надо было тужиться,
то напрягала мышцы живота, а не лицо,- так советовала опытная акушерка.
Благодаря её помощи, роды у Клавы прошли удачно. Она сама видела, как
показался ребёнок, как его приняли заботливые руки и унесли в детскую.
Так в 16 часов 16 января 1936 года появился на свет сын, здоровенький мальчик,
Юрий Александрович Никитин. У Клавдии было мало грудного молока, но она
кормила сына грудью до 6 месяцев, затем стала прикармливать коровьим
молоком. В Саратов счастливому отцу дали телеграмму и он примчался за женой
и сыном. Но на месте рассудили, посоветовавшись так, что лучше он поживёт здесь.
В большой семье легче прожить, Фёкла нужна тут, а Клаве в Саратове одной трудно
будет управиться с малышом, когда Саша в командировках. Жить Николай предложил
у них, работа найдётся в его стройконторе. Саша вернулся в Саратов, уволился с работы
и поспешил к семье. Стали они жить в маленькой, но отдельной комнате,
где как раз умещались только двуспальная кровать и детская, для Юрочки.
Но молодые были счастливы, что снова вместе. Саша устроился на работу счетоводом,
в контору Николая, Клавдия тоже вскоре вышла на работу кассиром в городской сад.
Питались две семьи вместе, складываясь, но Николай, несомненно, расходовал больше. Вечерами, после работы, передоверив сына Фёкле, Клава и Саша часто ходили в кино. Однажды, Саша купил в буфете кинотеатра соевых конфет, а Клава пока смотрела
фильм, съела все их почти одна. Домой возвращалась в плохом самочувствии.
Её тошнило. Произошло засорение желудка. Фёкла принесла воды и велела выпить её,
чтобы вызвать рвоту и промыть желудок. После этой процедуры, Клаве стало легче,
но она долгое время не могла даже смотреть на конфеты. Вскоре ещё один случай,
который чуть не сгубил её. Посоветовал гинеколог Клаве спринцеваться с марганцовкой.
Она налила в кружку Эйсмарха воды и хотела уже высыпать в неё столовую ложку
порошка марганцовки. К счастью, в комнату вошла сноха Лёля и остановила её,
объяснив, что надо приготовить сначала в банке раствор марганцовки розового цвета,
а затем осторожно уж всё перелить в кружку, чтобы камешки порошка не попали.
Они могут вызвать ожог. Вечерами собирались вместе три семьи: Николай с Лёлей,
Клава с Александром и соседи - начальник с женой. Они пили чай, играли в лото,
шутили. Было весело. Но однажды, во время застолья с небольшой выпивкой,
Николай встал и произнёс , «ляпнул» тост: «Я пью за третьего «нахлебника».
Александр вздрогнул, побагровел, поставил рюмку и вышел из комнаты.
Клаве он сказал, что ни дня не останется здесь - с семьёй или один, но утром
уедет в Саратов. Клава представила себе, что ждёт её там с малышом на руках,
когда муж будет уезжать в командировки, а она одна, без помощи Фёклы, не
управится и отказалась ехать, пока не окрепнет малыш. Утром, ни с кем не
простившись, Александр, сходил на работу за расчетом и уехал в Саратов один.
Они переписывались. Саша готовился к приезду семьи. Купил детскую кроватку
для сына, большую двуспальную кровать. Письма приходили вначале часто,
потом всё реже, реже. Юрик переболел корью, выздоровел. Клава стала просить
маму поехать с ними в Саратов. Посоветовавшись с Николаем, Фёкла решила ехать.
В начале, всё складывалось хорошо, семья воссоединилась, сына определили в ясли,
Клава устроилась работать бухгалтером. Саша обучил её работе с арифмометром.
Сам он трудился экспедитором на заводе «Электросталь», зарплата у него была
выше прежней. Он привозил из командировок подарки: туфли для Клавы,
костюмчик с карманчиками Юрику, большого плюшевого медвежонка.
Клава научилась готовить вкусные обеды. Фёкла сидела с внуком вечерами,
а молодые ходили на каток, в кино. Но постепенно, Саша стал всё чаще задерживаться
"на работе" и приходить домой, подвыпивши. Фёкла сделала ему замечание
по этому поводу, ему это не понравилось, начались разлады в семье. Фёкла ушла
жить в отчий дом к сестре. Теперь Клава часто сидела вечерами с сыном в ожидании
мужа и грустила, понимая, что эти задержки допоздна не связаны с работой. Он
объяснял, что засиделся с друзьями в пивном баре. Но изменой веяло за версту.
Клава терпела до поры, пока он не принёс в семью болезнь – лобковую вошь.
Врач, к которому обратилась Клава из-за зуда, объяснил ей, что вши передаются
при половом контакте. Клава стала лечиться мазью, которую ей приписал врач и,
забрав сына, ушла жить к матери на Большую Садовую. Вернувшийся из командировки,
Саша не застал дома ни жены, ни сына. К тому же страшный зуд беспокоил его.
Он поспешил к Клаве. Под напором обстоятельств, он сознался, что, когда выпивал с товарищем в баре, за соседний столик подсели две молодые женщины.
Познакомились и пошли провожать их домой. Те пригласили мужчин к себе
и имели близкие отношения, меняясь парами, заразили обоих друзей.
Больше они не встречались. Но слушать далее рассказ кающегося мужа, Клава не стала.
Ей опротивел тот, кого она боготворила. Она твёрдо решила, что не вернётся
к нему и надо развестись. Саша стал угрожать, что заберёт сына. На что Клава
ответила: « Тебе, как развратнику и выпивохе, суд откажет в этом», и подала на развод.
Так в марте 1937 года разрушилась молодая семья, и разошлись жизненные
пути двух человек, некогда очень влюблённых друг в друга. К этому моменту Николая перевели работать в воинскую часть Приморского края. У него семья пополнилась
ещё одной дочерью, Галиной. Вновь он стал просить маму приехать помочь им.
Узнав о случившимся в семье сестры, брат пригласил и её с сынишкой ехать жить
на Дальний Восток к нему. Он выхлопотал визы на маму, сестру и племянника.
Решили скрыть от Александра место переезда. Провожая на вокзале отъезжающих,
тётя Оля дала слово не сообщать адрес Саше. Когда он пришёл к ним, чтобы наведать
сына и стал расспрашивать , то тётя Оля твёрдо отказалась называть даже в какой
край света уехала Клава с сыном. Так он потерял их навсегда. Клава в душе жалела,
что так обернулось, но представив перспективу возвращения, утвердилась в
правильности решения порвать навсегда с человеком, столь ненадёжным.
Ей надо было растить сына в спокойной обстановке. Позже, уже после войны,
она написала письмо Сашиной сестре Марии, с просьбой сообщить ей о том,
как сложилась его судьба. Та подробно сообщила, что Саша очень страдал после
отъезда семьи. Затем женился на продавщице, и они оба попали в тюрьму за растрату.
Из тюрьмы его направили на фронт в штрафную роту. Будучи раненным, он
попал в плен. Возвращаться на Родину не стал, подался агитации, что здесь его ждёт концлагерь, и он уехал в Америку. Там он женился на богатой американке, писал
об этом в письмах сестре, больше она его не видела. А Клавдия с сыном и мамой приехали поездом через всю страну во Владивосток, затем плыли на корабле до Советской Гавани. Клавдия впервые видела море. Её и пугала и завораживала его красота и величавая бескрайность. Погода стояла безветренная. Когда отплыли в открытые, серебристые
просторы моря, Клава с надеждой вглядывалась вперёд, пытаясь угадать, что готовит
ей судьба на новом месте.
Клава с сыном Юрием (фото) Юрию 3 года
На берегу их встретил Николай и привёз к себе в воинскую часть.
Жить стали в длинном деревянном бараке, где размещались семьи офицеров.
Природа на Дальнем Востоке очень живописная. Покрытые лесом сопки, одна
за другой возвышались над Тихим океаном. Леса богаты малиной, брусникой,
земляникой. Портили пейзаж и настораживали пограничные сооружения,
дзоты с пушками на всём берегу, да большие короба-баки – подводных
заграждений. Граница охранялась строго. Климат Приморья был схож с Саратовом,
но океан давал повышенную влажность. Потихоньку разместились, Клава
устроилась работать библиотекарем в Дом Советской Армии. Фёкла занималась
тремя внуками. Когда Юрику исполнилось два годика, он сильно заболел.
С туберкулёзом кишечника малыша положили на лечение в госпиталь.
Ребёнок таял на глазах. Клава очень переживала, беспокоясь о сыне, и была
всегда рядом с ним. Николай часто приезжал навестить их.
КЛАВДИЯ И ФЁДОР ГРИГОРЬЕВИЧ ЗИНКОВСКИЙ
Однажды Николая, брата Клавы, подвёз друг, молодой старший сержант,
начальник гаража этой же воинской части, Фёдор Григорьевич Зинковский.
Фёдору очень приглянулась симпатичная 23 летняя сестра друга. Он стал
навещать Клаву с Юрием , привозил гостинцы и очень жалел малыша.
А Юрию становилось всё хуже. Врачи посоветовали немедленно лететь
во Владивосток с умирающим ребёнком. Николай рассудил так, что
малыш не выдержит перелёта. Он купил гуся, которого стали откармливать
в течение двух недель, держа птицу в клетке в комнате. Затем Николай
зарезал гуся, вытопил внутренний жир - с литровою банку, которым
стали лечить больного племяника. Вначале, Клава давала пить сыну
таблетку и чайную ложку молока с гусиным жиром три раза в день,
потом пять раз, затем по столовой ложке, по полстакана. Ребёнок порозовел,
стал садиться, играть в игрушки, смеяться и окреп, выздоровел. Через год
повезла Клава сына в госпиталь к стоматологу. Там встретила детского
врач, которая лечила когда-то Юрика. Она подошла к Клаве и спросила: «Ну, как
вы успокоились после смерти сына?» Она не могла поверить в то, что
умиравший ребёнок - жив и здоров. Клава прошла в кабинет и, держа
Юрия за ручку, привела его, румяного бутуза. Педиатр, удивилась и
спросила Клаву: « Чем же вы его вылечили?». Она верила своим глазам.
Рассказ матери разочаровал профессионала. -"Ведь это «простонародный
метод» лечения", - заметила она. Клава, глядя на своего крепыша сына,
сказала: «Он жив, здоров и это главное!» Всё зарубцевалось, красивый,
крепкий мальчик вырос и был признанным годным для службы в армии.
А пока Юрик с интересом разбирался с игрушками, которые ему дарил
Фёдор. Старший сержант полюбил Клаву и её сына. Он часто беседовал,
играл с малышом, но не решался поговорить с Клавдией о своих чувствах.
Однажды он открылся другу, что любит его сестру и её малыша, хотел бы
жениться на Клаве и усыновить Юрия. Николай поддержал друга. Но сердце
Клавдии ещё не остыло от прежней любви к «Сашончику», нет-нет да наплывут
воспоминания о прежних счастливых моментах, заноет рана душевная от разлуки.
Умом она понимала, что нет возврата к прошлому, никогда не простит она измену
мужа, не вернётся к неспокойной, неравномерной жизни полной тревог, забот и нестабильности. Потеряно доверие к мужчине, которого она так сильно любила.
Клава и не хотела связывать жизнь с человеком, которого почти не знала
и не испытывала к нему восторженных чувств, таких, как при встрече с
первой любовью. Николай старался обратить внимание сестры на
достоинства друга, рассказывая ей, какой он хороший человек, уважаемый
на работе, верный друг, честный, и как сильно любит её. Клава стала невольно присматриваться к Фёдору. Поразмыслив над словами брата, она поняла:
« Сколько же можно «сидеть у брата на шее»?». Фёдор был симпатичным,
русым молодым человеком, спокойным, трудолюбивым. Родился он
14 февраля 1913 года в большой семье в Алтайском крае, в селе Митиес.
Его родители - выходцы из Черниговщины Украины. По какой причине
семья в 1907 году оказалась в Сибире сейчас не у кого спросить. У Григория
и Марии Зинковских было четыре сына и дочь Мария. Старший сын Кирилл
(1910г р), Фёдор (1914 г р), Василий (1917 (г р ) и младший - Иван (1927 г р ). Фёдор,
как ушёл в Армию по призыву, так и остался служить сверх срока здесь на
Дальнем Востоке. В армии он вступил в ряды партии коммунистов. Клава
решила устроить свою семью, дав согласие на замужество, подумав:
« Может быть, полюблю Фёдора позже…». Так оно и случилось, но не быстро.
А пока 22 августа 1938 года Клавдия и Фёдор съездили в Советскую Гавань в
Загс и стали мужем и женой. Фёдор усыновил Юрия, и малыш стал носить
имя: Зинковский Юрий Фёдорович, и лишь Клава оставила свою девичью
фамилию Максимова. Фёдор привёз семью к себе домой. Жил он на полуострове
Меньшикова, в казённой квартире. Рядом был гараж, где он начальствовал.
На следующий день Фёдор съездил на большом катере в город Советская
Гавань и купил необходимую мебель: большую кровать, детскую коечку,
трюмо, стулья. В военторге купил отрезы материала, а Клава сшила занавесь
и шторы. В комнате стало уютно. Фёдор был счастлив, что сбылась его мечта.
Ведь он полюбил Клаву с первого взгляда ещё в госпитале и хотел жениться
на ней и усыновить Юрика. Внимательный, заботливый, ласковый, во всём предупредительный, он ласково называл жену – «Клавдёночком», а Юрика –
сынишкой. Клаве было приятно такое обхождение, но она была, как в тумане –
сердце её пока не отзывалось, и она лишь надеялась на лучшее. Полуостров
Меньшикова, где они жили, соединяла полоса земли, дорога по которой шли
люди и ехали машины. Фёдор часто после работы брал машину и всей семьёй
они ездили в гости к брату, с которым проживала и Фёкла. Но при приливах
перешеек затопляло и тогда приходилось плыть на катере. Полуостров
Меньшикова был небольшим. Молодая семья часто прогуливалась, собирая
ягоду, цветы. Иногда, осторожно, поддерживаемые крепкими руками Фёдора,
они спускались по обрыву с кручи к морю, где ласковые волны плескались у ног.
Радость и счастье наполняли их, когда они смотрели вдаль моря. Сердце Клавы
оттаивало, и она чувствовала теплоту, уважение к мужу, благодарность и желание
порадовать его. Вечерами Фёдор готовился к политзанятиям, засиживался за
учебниками, а Клава, уложив сына спать, часто с разрешения мужа шла на танцы.
Фёдор знал, что она любила танцевать, и не препятствовал этому.
Клава с удовольствием танцевала с моряками, которые знали, что к концу
танцев за ней придёт муж. Они уважали доброго, отзывчивого, порядочного
Фёдора. Клаве никто и не нужен был, просто её увлекала музыка, танцы.
Возвращаясь, домой с мужем, она чувствовала крепкое, надёжное плечо
Фёдора и проникалась теплом к нему. Питались семьи военных в основном
сухим пайком. Они получали присоленное мясо, масло в топлёном виде, сухое
молоко, яичный порошок, сушёные лук, картофель, солёную рыбу, разные
консервы. Хлеб выпекали солдаты в пекарне. И, только, когда прилетал большой
самолёт, то им выдавали свежие мясо, рыбу, яйца, яблоки, овощи. Зарплат хватала
на то, что Клавдия обновила одежду себе и подрастающему сыну. Фёдор получал обмундирование. Постепенно Клава стала делать запасы белья, отрезов, чулок…
Уже были набиты пять чемоданов. Просто она никогда не жила в достатке и теперь наслаждалась возможностью покупок. Кстати всё это спасёт их жизнь.
В эвакуации во время войны, она будет обменивать это на продукты, чтобы
выжить. А сейчас была сытая жизнь, полная спокойствия и радости, о которой
Клава будет не раз вспоминать. К ним приезжали в гости брат с семьёй и Фёкла.
Фёдор был очень радушным, гостеприимным хозяином. И Клавдия научилась
не только вкусно готовить обеды, но и к праздничному столу пекла торт
«Наполеон» и рассыпчатый «хворост». Эти выпечки стали традиционными
в их семье и передались детям. Они часто собирались у брата. Особенно
весело отмечали дни рождений и Новый год. Ёлки наряжались в обеих семьях.
Весело разыгрывались игрушки и сладости с ёлки, дарили друг другу подарки,
водили хоровод и вместе с детьми пели « В лесу родилась ёлочка…». От брата,
на следующий день ехали на полуостров Меньшикова к Фёдору. Здесь тоже
накрывали праздничный стол, но теперь Клавиными угощениями, что
удивляло брата: -"Пудель," ты научилась готовить?! Фёдор, ты хорошо влияешь на
неё». Коля звал Клаву "Пуделем" с юности, когда она, обрезав волосы, пришла
домой кудрявая из парикмахерской. Вновь пили шампанское и, весело шутя,
дружно проводили время отдыха. В большие праздники в Доме Офицеров
Тихоокеанской флотилии у Николая, а он был уже в звании капитана второго
ранга, и в Доме Офицеров Советской Армии у Фёдора были праздничные банкеты.
Две молодые семьи военнослужащих были по пригласительным билетам на
торжествах и там, и там. Это были незабываемые праздники. В украшенном
огромном зале стояли длинные накрытые яствами и цветами столы. Здесь
было много разной вкуснятины, шампанского, пирожных, тортов, разных
сортов колбасы, рыбы – балык. Клавдия впервые ела чёрную икру. Был концерт
и танцы под оркестр, веселье до утра. Дома оставалась с внуками Фёкла. Забрав
сынишку, Клава с мужем пешком возвращались по перешейку домой.
Фёдор бережно нёс на руках и ласково шутил с Юриком, и Клаве всё дороже,
ближе и роднее становился муж. Вскоре в семье стали ждать прибавления.
Фёдор окружил любимую ещё большей заботой и вниманием. Он помогал
в домашних делах и всячески оберегал Клаву.
Фёдор был счастлив, любил Клавдию и сына, ждал рождения ещё одного ребёнка.
Однажды Фёдора вызвали в часть и предложили учёбу во Владивостоке на
офицерских курсах в течение полугода. Не хотелось расставаться с семьёй, но, посоветовавшись, решили, что карьерный рост необходим. Вернулся он после
учёбы в звании лейтенанта. Клава переносила вторую беременность легче первой. Сказывалось стабильное материальное благополучие в семье и спокойная,
дружественная атмосфера, забота и нежность любящего человека. Фёдор
был счастлив ожиданию ребёнка и ещё больше старался для семьи.
Когда пришло время родов, он сам повёз на машине жену в роддом города
Советская Гавань. Вёл машину осторожно, медленно, чтобы не растрясти
беременную. Роды прошли благополучно. В 19 часов 7 августа 1939 года
появилась дочка - Светлана Фёдоровна Зинковская. Девочка росла
здоровенькая, хотя у Клавы была проблема с грудным молоком.
Коровье молоко покупали в колхозе от одной и той же коровы для малышки.
Когда Светочке было 1,5 годика, она вышла на крылечко, спустилась во двор,
заплакала. Чтобы успокоить дочь, а Клава была занята приготовлением обеда,
мать сняла золотое обручальное кольцо и дала его поиграть малютке.
Когда же Клава спохватилась, хотела надеть кольцо, то Светочка развела
ручки и, не научившись ещё говорить, только произносила: «ня, ня». Клава
перебрала весь песок в песочнице, осмотрела росшую рядом траву, но кольца
не нашла. Она досадовала на себя за оплошность и легкомыслие. Фёдор спешил
после работы домой, чтобы позаниматься с детьми. Он души не чаял в дочурке,
сильно любил детей, был ласков и внимателен, по-отцовски, занимался, играл
с сыном. В семье царили уют, мирные хлопоты о детях и ровные, доброжелательные отношения родителей, объединённых всепоглощающей любовью к детям.
Но счастье рухнуло, обрушив беды на весь Советский народ. 22 июня 1941 года
фашистская Германия вероломно напала на нашу страну. Рядом была Япония,
которая давно мечтала отнять наши земли. Опасность нападения с её стороны
была велика. Поэтому началась срочная эвакуация с Дальнего Востока в Сибирь
семей военнослужащих - жён и детей. Каждой семье разрешили взять багаж до
ста килограмм. Всё это грузили в трюмы двух больших кораблей. На пристани
стоял шум, плач, напутствующие крики отъезжающих и провожающих. Все мужья, военнослужащие, оставались на месте службы до очередного приказа. Они в тревоге провожали в неведомые края и неизвестно на какое время разлуки, жён и детей.
25-ти летняя Клава с Юриком 5 лет и, держа на руках Светочку, которой и двух лет
ещё не было, Фёкла и Лёля с Алей и Галочкой поднялись на борт корабля, стараясь
держаться вместе. Все, ещё плача, разместились на палубе корабля, который отходил
всё далее и далее от берега, увозя от мирной, счастливой жизни. Море было не
спокойным, сильная качка ухудшила самочувствие отъезжающих. И вдруг все
заметили, что матросы забегали в тревоге, стали наводить пушки, а женщин и
детей срочно просили спуститься внутрь корабля. Детей уложили на нары.
Они лежали пластом, притихшие, напуганные и укачанные. Клаву тоже укачало
до тошноты, она с трудом поднималась, чтобы напоить детей лимонным соком
или дать фрукты. К счастью, тревога была напрасной. К кораблю приближались
не вражеские подлодки, а наши, чтобы сопроводить корабли с эвакуированными
семьями военнослужащих, и обезопасить в случае нападения. Благополучно
дошли до места, где их уже ожидали грузовики. На них и повезли размещать
эвакуированных по городам Сибири.
Клава и Лёля с детьми и Фёклой оказались в городе Белово Кемеровской
области. Семьи стали развозить и подселять по домам. Клаву с детьми и Фёклу
разместили в 19-метровой комнате у женщины, Ольги Павловны, которая жила
с сынишкой Вовой 7 лет. Она не была замужем, растила сына одна, работала швеёй в мастерской и дома ещё шила, но жила в нужде. Молодые женщины подружились
и помогали друг другу. Ольга разрешила Клаве шить на её швейной машинке и
давала, как швея, профессиональные советы. Вскоре Клава устроилась работать
на завод КИНАП кладовщицей в инструментальный цех. Этот завод был эвакуирован
из Одессы. Семьи военнослужащих прикрепили к магазину «Военторг», выдали
хлебные карточки, талоны на продукты и немного денег на первое время до прихода аттестатов от мужей. Клава делилась с квартирной хозяйкой всем, что получала.
Это очень помогало одинокой маме, которая ранее не имела никакой поддержки.
Лёля с детьми была поселена в более обеспеченную семью в центре городка.
Она устроилась работать поваром в детский сад, куда определила и своих девочек.
Весной посадили картофель на выделенных для переселенцев землях. В выходной
день Клава шла на базар и меняла на продукты содержимое своих пяти чемоданов.
Вот и пришло время, когда они стали необходимы, чтобы спасти семью от скудного
питания. Колхозники с радостью давали за чулки – 0,5 кг масла, за рейтузы - ведро
картошки, а за отрезы материи ещё больше. Так, благодаря, Клавиным запасам,
питание у детей было неплохое. Затем от Фёдора пришёл аттестат на 1200 рублей,
и семья зажила лучше. Вскоре Юру и Светочку помогла устроить в свой детсад Лёля,
а Фёкла устроилась работать в столовую разносчицей обедов и помогала на кухне
чистить картофель. Постепенно жизнь на новом месте наладилась, и только тревога
за мужа и брата беспокоили Клаву ночами. Письма от мужчин приходили пока с
прежнего адреса, но все были готовы к тому, что мужей в любой момент отправят
на фронт.
В Кемеровской области проживали родители Фёдора. Узнав из письма сына,
что его жена и дети в городе Белово, они неожиданно, для Клавы, приехали в гости.
Высокий седовласый Григорий Зинковский и хрупкая маленькая Мария,
познакомились со снохой и внуками. Они привезли деревенские гостинцы:
сметану, яички, масло сливочное и топлёное. Погостив недолго, уехали, но
переписывалась Клавдия с ними всю жизнь до самой их смерти, а затем со
старшим братом Фёдора – Василием и его женой Елизаветой Алексеевной,
их дочерью Галиной.
Николай пока оставался служить на месте, а от Фёдора пришла телеграмма,
что он проездом на фронт хотел бы увидеться на транзитной станции. Клавдия
с телеграммой в руках поспешила в военкомат за визой, разрешением на встречу.
Получив пропуск, она немедленно поехала, но опоздала, эшелон уже проехал.
В отчаянии и тревоге за мужа, она обратилась к начальнику станции. Тот
рассказал ей, что хорошо запомнил лейтенанта, который всё выглядывал
из эшелона, с надеждой всматривался, ждал её. Клавдии стало больно и
тревожно за ставшего ей дорогим и любимым мужа, который уехал на
беспощадную войну, не узнав о её глубоких чувствах к нему. Это было в
ноябре 1941 года. Клава молила Бога, чтобы он сохранил Фёдора. Вскоре от
него пришло письмо с фронта. Служил он в танковой бригаде техником в
звании гвардии старший лейтенант. Выше звание ему не присваивалось
из-за отсутствия высшего образования. Фёдор писал не только общее письмо,
но и вкладывал отдельные записочки для сына и дочки. В них он просил
слушаться маму и помогать ей во всём. Дети с гордостью хранили письма
от папы, зная, что он любит их и сражается с ненавистными фашистами,
чтобы поскорее вернуться и жить всей семьёй также хорошо, как до войны.
О неудачах и удачах на фронте писать было нельзя, но по наградам на фото,
присланным с войны, Клава догадывалась, что сражался её муж храбро.
Орден Отечественной войны на его груди и медали, рассказали об этом без слов.
В мае 1942 года Клаву и других жён военнослужащих, вызвали в военкомат и
сказали, что на станцию прибудет поезд с ранеными воинами и попросили
помочь снять их с поезда и сопроводить в больницы. Женщины, конечно,
согласились, ведь почти у каждой из них муж был на фронте. Клава отпросилась
на работе и приехала на вокзал. Она увидела множество искалеченных войной
молодых людей. С состраданием в сердце, она таскала носилки с тяжелоранеными,
вела, подставив плечо, идущим с трудом. Она еле сдерживала слёзы. Клава
вглядывалась в молодые лица бойцов, и, со смешанным чувством, страха и
надежды узнать в ком-то из них, родное лицо Фёдора. Она жалела, что когда
то была холодна к нему, человеку, ставшему для неё самым дорогим. С этих пор
она писала более тёплые письма мужу. При выгрузке раненых присутствовали
комиссар военкомата и председатель горисполкома, Крутов Владимир Иванович.
Когда Клавдия помогала раненому солдату подняться в машину, подсаживая его,
то к ним подошёл Крутов и помог им. Затем он спросил Клаву, как её фамилия,
имя, отчество. Ничего не подозревая, Клавдия рассказала о себе, о том, что муж
сражается на фронте, и она беспокоится о нём. Крутов представился и сказал,
что он тоже женат, но с первого взгляда он следил за Клавдией, потому, что
она ему очень понравилась. Ей было 26 лет, материнство не испортило её
фигуру, а платье, сшитое со вкусом своими руками, подчеркивало её стройность.
Она была очень привлекательной. Смутившись от его слов, Клава хотела
повернуться и уйти, но он сказал, что у него добрые намерения помочь ей,
как жене фронтовика. Спросил, в чём она нуждается, на что растерявшаяся
Клавдия сказала, что сидим дома в темноте, не могу нигде купить
электрическую лампочку. На следующий день он пришёл к ним с лампочкой,
но следом вошла женщина. Это была его жена. Она проследила за ним,
подозревая мужа в измене, и стала угрожать Клаве, что напишет письмо
на фронт её мужу. Клава категорически запретила Крутовым даже думать
о ней. Она в тот же вечер сама написала об этом эпизоде Фёдору в письме,
заверив, что верна ему, никогда не изменит, чтобы он был спокоен.
И действительно, она хранила верность к любимому мужу. Фёдор прислал
ответ, что верит ей и надеется на скорую встречу.
Из письма тёти Оли Кудрявцевой, Клава знала, что Саратов бомбили
фашисты, намериваясь подорвать железнодорожный мост через Волгу.
Въезд в Саратов был запрещён. Но как только тётя написала, что уже
можно, то Клава и Лёля стали хлопотать о переезде в Саратов. Им было
дано разрешение, и они поехали. Клава с детьми и мамой поселились
в отчем доме Фёклы, вместе с семьёй сестры Ольги на улице Большой Горной.
Лёля с детьми стала жить у своей мамы, на улице Мичурина у Волги.
Николай заболел туберкулёзом, долго лечился и его демобилизовали из армии.
Он приехал к семье в Саратов. Он был партийный, и ему предложили заведовать
отделом в облисполкоме. Клава написала мужу о переезде в Саратов, о том, что
здесь жизнь не легче: у тёти Оли тесно, а другая сестра Фёклы, Маргарита,
построившая на этом же родительском участке большой дом, не приглашает
пожить. Ей дети мешают, даже когда приходят в гости. Она только следит,
чтобы не разбили слоников на комоде, не поцарапали обувью стулья, пол.
Фёдор стал думать, куда взять семью. Их полк в то время стоял на ремонтных
работах в городе Знаменка Кировоградской области, на Украине. Фёдор
снял домик, договорившись с председателем исполкома о временном жилье
для семьи, завёз уголь, дрова, и выехал в Саратов без предупреждения семьи.
Неожиданно, к удивлению всех и радости Клавы и детей, он появился в
доме на улице Большой Садовой. Ему на службе дали недельный отпуск
для переезда и устройства семьи. Погостив два дня на родине Клавы, Фёдор
увёз семью и Фёклу в Знаменку. Там всё было готово к их приезду. Фёдор был
счастлив побыть с семьёй. Он накупил им запасы продуктов, оставил
свой денежный аттестат. Он был очень доволен встречей с подросшими
детьми и своей ненаглядной женой. Клава тоже была счастлива, она всем
сердцем любила Фёдора, и сама недоумевала своей бывшей холодности,
с каждым днём прирастая к нему. (см фото, где они вчетвером). Однажды
Фёдор повёз Клаву на стрельбища, где подарил ей трофейный немецкий
наган и учил из него стрелять. Дни отдыха промелькнули быстро. Клава,
перед расставанием зашила в воротник кителя молитву «Живые в помощи
Вышнего». Зная, что Фёдор партийный, она сделала это тайком. Лишь когда
тронулся поезд, увозивший бойцов на фронт, она шепнула об этом мужу.
Фёдор не возражал, он сказал: «Ну и хорошо». Клавдия верила, что эта молитва
спасёт Фёдора. Побывав в таком пекле, он вернётся живым с войны.
Фёдор тоже верил. Однажды после наступательных боёв, их бронетанковый
полк стоял в лесу на отдыхе, ремонте и переформировании. Жили они в
землянках в Белорусском лесу. Фёдор вызвал к себе Клаву. Оставив детей на
Фёклу, Клава три дня прожила с любимым в землянке. Она искренне ценила
дорогого ей человека, ей были приятны его прикосновения, ласки. Вечерами к ним
приходили друзья Фёдора, капитан и молоденький после учёбы, лейтенант,
который хорошо играл и пел под гитару. Это были симпатичные, добрые
молодые люди. И вдруг, вернувшись к детям, Клава получила письмо от мужа,
в котором он сообщил об их гибели. Все трое они сидели в землянке. Фёдор
вышел по делам, но далеко не успел отойти, как услышал взрыв. Это было
прямое попадание вражеского снаряда в землянку. Погибли его друзья.
А он, чудом, остался жив! Он и Клава верили, что молитва сберегла Фёдора.
При наступлении наших войск, освобождались города. В 1944 году,
во время ремонта бронетехники в городе Буске Львовской области,
Фёдор прислал вызов жене. Клава, оставив Юрочку с Фёклой, вместе со
Светочкой, которой было 5 лет, поехала к мужу. Фёдор снял квартиру и
жил с семьёй. Утром он уходил ремонтировать технику, а вечером
возвращался к семье. Было лето, тепло, но на улицу выходить было опасно.
В городе были люди, бандеровцы, которые ненавидели русских, особенно
военных и их семьи. Поэтому, когда Фёдор был на службе, Клава с дочкой
сидели взаперти дома. Фёдор запасал им еды, воды, и они не имели
надобности выходить. Но вечером садились в мотоцикл и мчались в клуб
в кино. Однажды Фёдор принёс целый мешок немецкого шоколада
в кругленьких коробочках, они его ели, как хлеб, и ещё много
привезли Юрию. Клава попросилась съездить в Польшу, во
Львов. Фёдор оставался два дня со Светочкой. Город был красивый,
но весь разбомблён. Вернувшись в Буск, стали собираться к отъезду:
Фёдор с боями на запад, а Клава с дочерью в Знаменку к сыну и Фёкле.
Фёдор переписывался с Николаем все годы войны, пока был в разлуке
с другом. Он помогал ему материально, посылал аттестат, во время
болезни Николая. Клава об этом узнала позже от жены брата.
Когда от Николая не стало приходить писем, обеспокоенный Фёдор,
выслал тысячу рублей и просил сообщить, что случилось.
Николай часто ездил в командировки. Однажды он заразился в поезде сыпным
тифом, тяжело заболел. Лёля прислала Клаве телеграмму о его болезни, где
передала просьбу Николая, чтобы приехала мама проститься. Фёкла собралась
в дорогу, но опоздала. В феврале 1945 года умер Николай Павлович Максимов.
Ему было всего 32 года. Это была тяжёлая утрата для обеих семей. Николай
был опорой, советчиком для них, для Клавы с детских лет нянькой и заступником,
для Фёдора – верным другом. Похоронили его на Воскресенском кладбище в
Саратове. Не стало близкого, родного человека.
Война ещё продолжалась, но уже в логове врага. Однажды Клаву вызвали
в военкомат и попросили заняться общественной работой, провести
обследование условий жизни семей фронтовиков офицерского состава.
Клавдия ездила по области, а потом докладывала военкому о результатах
обследования. Её избирали делегатом на совещание в город Одессу.
Одесса ей очень понравилась, красивый город. Затем она была делегатом
по обследованию транзитных поездов с ранеными. Тяжело раненых и
больных снимали с поезда и отправляли в больницу, к каждому из них
приставляли сиделку, одну из жён офицеров. Война близилась к концу,
а составы с ранеными, искалеченными воинами всё шли и шли. Работали
женщины бесплатно, но имели благодарность от военкома за помощь.
От других жён офицеров Клава узнала, что их мужья присылают им
посылки с трофейными вещами. Клава написала мужу об этом в письме.
Вскоре он завалил её посылками с платьями, костюмами, отрезами,
обувью из немецких магазинов. Фёдор прислал ей даже ковёр и красное
шёлковое ватное одеяло, лисью укороченную доху, часики, пудреницу,
душистое розовое мыло, сахарин. Сахарин Клава продала на базаре.
Мужу написала, чтобы не беспокоился и ничего не высылал, был
осторожен и, чтобы он берёг себя и, чтобы вернулся с фронта жив и здоров.
У Фёдора была трофейная легковая машина и мотоцикл. Машину на
пропускном КПП отняли, а мотоцикл нет. Клава молилась за жизнь Фёдора.
И вот настал долгожданный день.
Окончилась Великая Отечественная война, принесшая много горя советским
людям. Она опалила крылом утрат каждую семью, принесла разруху и
четыре года ежеминутных тревог за судьбы родных, за жизнь детей. В день
Победы 9 мая 1945 года Клава с детьми была на главной площади г. Знаменки
Украинской ССР, которая, как и в столице нашей Родины в Москве, носила
имя – Красная площадь. Ликовал весь народ, была неописуемая радость, все
в порыве чувств обнимались и целовались. Счастье переполняло душу
Клавдии от сознания, что Фёдор жив, и скоро они будут вместе растить
своих детей, что каждодневные тревоги позади, а впереди их ждёт долгая,
полная радостей жизнь.(продолжение следует)