Как это все произошло, и сам не знаю,
Об этом не желаю вспоминать.
Мою жену, мою родную заю,
Увел не кто-нибудь, а друга зять.
К нам они часто приходили в гости,
А зять-то этот чаще раза в два.
К жене бочком, она смеётся "Костя!
Отстань, и так кружится голова!"
Едва ли придавал всему значенье
До той поры, когда однажды сам
Ее застукал с ним на дне рожденья:
Любовью занимались страстно там.
От ярости схватил его запястья,
Долбил в виски, бурлил адреналин.
Он мне с ухмылкой: "Дядя Коля, здрасьте!
Ты б вышел, что ли, видишь, не один?"
В мгновенье приложил его я хуком,
Он в ужасе раскрыл безмолвно рот,
И без сознанья, с характерным стуком,
Хрипя в агонии, свалился на живот.
Тюремный срок мне отведен немалый,
Еще сидеть, наверно, десять лет,
Раскаяться? Не на того напали.
За что свершил, за то несу ответ.
А дни, как птицы пролетают мимо,
Не жди меня, душою не криви,
И всё, что сделано, уже непоправимо,
И нет в душе ни злости, ни любви.