Избранные черновики. Подборка стихотворений (21 июля 2014 года)
Светлана Крылова
***
Мы вскормили Россию грудным молоком.
Наши Маши и Вани румяны, высОки.
Но звонит свыше колокол – слышу, по ком,
И сгущается смерть над болотной осокой…
И привычное солнце, и сказочный мир –
Стало призрачным всё, словно смотришь из трюма,
Снова светлое небо затёрли до дыр,
И уже несогласным построены тюрьмы.
***
Мне приснилась базарная площадь.
Рядом был корабельный причал.
И в ряду зазывал шумных - тощий
Молчаливый торговец стоял.
Он мешки держал, горбились плечи.
Стало жаль его – что за чудак?!
- Что в мешке?
- Здесь любовь человечья.
- Сколько стоит?
- Возьми просто так.
Сердце – словно летело с откоса,
Словно чёрт на качелях качал!
- А в другом?
- Состраданье и слёзы.
- А цена?
Он в ответ промолчал.
И пошёл он к причалу косому,
где отчалили все корабли…
И мешок был один невесомым,
И другой – не поднять от земли.
***
Мерцала ёлка. Падал снег.
И время сливками сгущалось.
Кончался год. Кончался век.
Тысячелетие кончалось.
Я не спала. Моя хандра
Из века в век за мной тянулась…
С нещадной памятью – одна -
К стене я молча отвернулась.
Навзрыд - с утра и до утра
Терзалась списками утрат,
…И вспоминала о тебе
Как о несбывшейся судьбе.
Я в полусмерти-полусне
Ненародившегося сына
Качала в люльке: вырастай!
…А люлька та была пуста.
Его по Звёздному пути
Искала – не могла найти!
Мой дух от боли изнемог.
Я видела, как плачет Бог.
…Снег. Падал снег едва-едва…
…Воскреснув в собственной квартире,
Я усомнилась, что жива.
Так всё иначе было в мире.
Случился день как высший дар.
Стучали ходики в передней.
И - давности тысячелетней -
Висел на стенке календарь.
2000 2001 г
***
В немодных, но чистых одеждах
Выходят они во дворы –
Они, переростки-невежды
Послевоенной поры…
Манер и покоя не ведав,
Они не познали наук.
Лишь кровью кормили победу
И мясом оторванных рук.
***
Я не одна, кому в наследство – дом
разрушенный, чертополох с крапивой
да сладкий дым – в отечестве своём,
окутавший мечты и перспективы.
Мы – коренные жители страны,
мы дышим – от войны и до войны,
стряхнём с колен – и снова на колени.
мы притерпелись в пятом поколении.
***
Нам каждый день - по капле яда:
«взорвали, сбили, будут бить»...
Привыкли… Сколько ж яда надо,
чтоб наc до смЕрти отравить?
***
Кто воевал в Афгане и Чечне,
С наградами вернулся боевыми –
Тот всё равно убит был на войне.
С войны не возвращаются живыми.
***
Зачем-то боль живёт, не угасая?
Идет ли мимо нищенка босая –
А я дрожу, как будто это я.
Кого-то бьют – а мне зачем-то стыдно
За палачей. За жертву же – обидно,
Как будто и палач и жертва – я…
И даже в час любви и ликованья –
Боль не уходит. В уголке потерь
Болит себе… Опять переживанье –
Что не все тоже счастливы теперь.
***
Пополненье в моих страшных снах: над Россией – Америки стяг,
И дежурный - вопрос о делах, и улыбка – лишь модная фенька…
И – с собачей тоскою в глазах: «Ай эм файн, сенкью…»
***
За калиткой – пшеничное поле,
В пять утра розовеет восток.
Колокольчик растёт – это Коля,
Ну а Вася – синь-синь василёк!
Каждый колосс по имени знаю,
Потому что в былы-времена,
Когда ангелом светлым была я,
Я сама им дала имена!
Я любила легко, безмятежно
Коль и Вась – полевые цветы,
И была с синевою безбрежной
И пшеничным рассветом на «ты»!
***
В чем, скажи, моя вина?
С головой иду повинной.
Мать моя, моя страна,
Мы срослись с ней пуповиной.
Ты больна и – больно мне.
Ты горда – и я довольна.
Но – в российской тишине
Чаще – больно, только больно…
***
Люди, помогите Богу своему...
Льётся кровь железная с распятья.
Ангел во плоти – за моим плечом…
Боже, почему Ты не просишь ни о чём?
Боже, я прошу – мира и добра,
Хлеба – каждый день и солнышка с утра,
Чтоб дружили братья русские с хохлом…
Боже, почему Ты не просишь ни о чём?
Чувствую – Тебе одиноко там,
И из-под контроля вырвались мечты…
Демоны войны ходят по пятам,
И преодолеть их – можешь только Ты.
Господи, скажи –
как? – чтоб наяву
Голосом Твоим
вдруг смогла бы стать я?
Люди, помогите Богу своему!
Льётся кровь железная с распятья.
***
Ничего не жаль мне. Мне и страх - не страх.
Николай Угодник у меня в друзьях.
Я его портретик заверну в парчу.
«Николай Угодник, сделай как хочу!»
Он мне не откажет, святый старожил –
Он ещё с моею бабушкой дружил!
Я его о многом и не попрошу.
Всё, что в жизни нужно – в сердце я ношу.
Знаю, всё земное обратится в прах,
Пусть душа ликует в песнях и стихах!
Ничего не нужно. Ничего не жаль.
Я свечу задую и накину шаль.
В доме подоконник в шёлковых цветах.
Николай Угодник – у меня в друзьях.
***
Как ребёнка жалеешь распятого Бога.
Слышишь связь – как с родным, но ушедшим далёко.
К смерть поправшему – сладкой, спокойной дорогой
приближаешься. Таинство небытия
интригует всё чаще. Что скажет с порога?...
«Вот и ты.» «Вот и я.»
***
Вот дождь прошёл, сгустились ароматы
В саду, где зелень майская робка…
Оранжево полнеба от заката,
У облаков – румяные бока.
Ни шороха вокруг, ни ветерка…
Один лишь вокалист не спит пернатый –
И тишину рвёт дерзкое стаккато.
***
Добавлю побольше изюма я в тесто
И сахарной пудры, и сладкой ванили!
И, может, забуду обиду на детство,
Где недо-кормили и недо-любили…
Лишь мишка, пошитый из старого плюша,
Баюкал мой голод и страх до рассвета.
И снилось мне – мама зовёт меня кушать.
Волшебные сны про ситро и конфеты.
Я выросла из самодельных игрушек,
Я – взрослая, Боже, какая удача!
…Сейчас напеку во рту тающих плюшек,
И вдоволь наемся. И вдоволь наплачусь.
***
День за днём, неделя за неделей –
Суета, и мыслей чехарда…
Хоть бы сутки – ничего не делать,
Не спешить отсюда и туда,
Привести в порядок свои мысли,
Выстроить какой-то важный план
И идти степенно с ним по жизни,
Зная вес и цену всем делам!
И, латая в знаниях пробелы,
Дочитать Бодлера, например…
Чтоб блеснуть цитатой между делом:
«Так сказал однажды Шарль Бодлер…»
Может быть, осилить даже Канта?! –
В лабиринтах разума петлять,
Чтоб, пройдя по тонкому канату,
Даже подсознаньем управлять?!
Громадье желаний!!!
Только сутки
Вновь прошли. Усталость и мигрень.
Беготня, работа и покупки…
Так пройдёт и следующий день.
***
А разум заблуждается… Простое
Он в гиперсложность возведёт всегда!
И – где оригинал, а где пустое
Опознаёт лишь сердце без труда.
***
Дмитрию Можаеву
Как ты по мне проехал – танком!
Цинизма – стойкая броня!!!
И по теперешним останкам
Не опознаешь ты меня.
Друзья – по косточкам собрали,
Придали мне достойный вид…
Но лишь слепой не отличит
Гравюру от оригинала!
…Кружатся снег и благодать
Под вальсы Шуберта и Листа…
И даже в суд нельзя подать
За умышлённое убийство.
***
Только тот, кто доволен малым -
лицезреет покой высокий.
Месяц в небо вонзился жалом,
И парит запоздалый сокол.
Стой-постой, в суете постылой
Можно вечности не заметить.
Многохрамность земного тыла.
Солнце скрылось на дне мечети…
И идёт мужичок усталый,
И незнамо чему смеётся.
И лицо протрёт снегом талым,
И луна на него прольётся.
***
Оставьте меня в покое, я чуть жива.
Мне ночью приснилось такое - дышу едва…
- А что вам приснилось такое???
- Оставьте меня в покое.
АРИТМИЯ
Разум сказал: «Успокойся ты, хватит выть!
Он не вышел ничем – ни карьерою и не рожей!
Он на грани исчезновения, словно выпь!»
А сердце стучало: «И что же? Ну, ну и что же?»
А разум шепнул: «Кошелёк его вечно пуст».
А сердце смолчало и стукнуло: «Ну и пусть!»
«Мне нужен отдых от всех бессонных ночей!»
За дверью послышался вдруг перезвон ключей…
Вошёл. Прижал. На руках, как дитя, качал.
Сердце – забилось, разум же – замолчал.
ИСПОВЕДЬ (Марии Магдалины)
Я ничтожная тварь. Я меняла мужчин.
Я плевала направо, ходила – налево.
Но один господин без особых причин
Каждый день называет меня королевой.
И лавровый венец , и тугую петлю
Примеряла. И чудом осталась на свете.
Но один господин мне сказал: «Я люблю»
И с тех пор перестала страшиться я смерти.
И Ты, Господи, тоже дурёху прости,
Потому что мужчины все были любимы.
Потому что слепой я брела по Пути,
А пути твои были неисповедимы.
ВЕСНА
У сосулек, сорвавшихся с крыши –
веселящий и радостный звон.
И капель барабанит по вёдрам забытым
у крыльца. И хозяйка – измучена бытом –
из избы - выбирается вон.
Улыбается солнцу, морщинки –
словно лучики. А купола –
на небесном лугу – Золотые Тюльпаны!
Смотрит в Небо старуха, крестясь безустанно:
- Славься Бог! До Весны дожила!
***
Браслет из барбариса на тоненьком запястье.
Рассыпаны надежды – рябиной на снегу…
Не туча, а кручина - мне солнце в небе застит!
Ты больше так не можешь. Я тоже – не могу.
Опять несостыковка космических инстанций –
Реальности с мечтою. Напраслина судеб.
Мне от тебя такого – суметь бы отказаться…
Поймем друг друга позже – на божеском суде.
Бегут по кругу стрелки и новый день итожат,
Тревожные сомненья теряя на бегу.
А облако на небе – на лебедя похоже…
Ты без меня не можешь. Я тоже - не могу.
***
В Москве – причале скандалистов,
Тщеславных, мнительных людей –
Всё снится мне овраг в душистой
дикОй черёмухе моей.
И воздух сладкий деревенский,
Простор – за вёрсты – ни души!
Паук разматывает лески
В ветвях черёмушной глуши…
И снится дом, и мама в доме,
Мой край – начало всех начал!
И плачу. Словно поневоле
Нашла в столице свой причал.
***
Бог подумает о хлебе,
Чтобы жили мы не плача!
А две радуги на небе –
Это редкая удача!
Жили мы не для наживы,
С творческой самоотдачей.
Но – ещё мы живы, живы!
Это редкая удача.
Впереди все будет чУдно,
Мы любимы. Это значит -
Будут праздничными будни.
Это - редкая удача!
***
Текли разговоры плавно…
Но слово теряло спесь.
Хотелось – о самом главном…
Но главное – где-то не здесь.
И глубже оно, и выше,
И тоньше любой парчи…
Молчание – к нему ближе.
Давай помолчим.
***
Не дай мне, Бог, всего лишь трёх вещей:
Кошмара – пережить своих детей,
Отравы – возжелать дешевой славы
И усомниться в сущности Твоей.
К***
И, разведясь с очередной,
Ты жизнь прокрутишь до начала.
И станет первая любовь
Последним, в общем-то, причалом.
*** П.С.
Ты молись за меня в храме,
Ты молись за меня в доме…
У меня ведь с души – камень…
У меня никого, кроме…
Ты – безгрешный, святой, сильный,
За тобой – и ветра тише…
Ты молись за меня, милый!
Бог молитвы твои слышит.
***
В ноябре бесконечные ночи,
Вся реальность размыта дождём,
И душа – всё активней хлопочет
О превосходстве своём.
Погружается в самоанализ,
То светлеет, то рвётся во мрак –
И казнясь и безудержно каясь,
Вдруг смиряясь, но тихо печалясь –
Ни о ком, ни о чём, просто так…
Что сказать ей, ранимой и вечной?
Мы с тобой в середине пути.
Ты доедешь со мной до конечной.
Вот и всё. Потерпи, потерпи.
***
Твержу себе: нельзя, невыносимо
Воспринимать так остро и ранимо,
Что непременно в сердце угодят
Все стрелы, даже пущенные мимо.
А в стрелах тех – насмешка, укоризна –
Всё над моей истерзанной Отчизной.
В них яд злословья, алчности, снобизма,
Непониманья и цинизма яд…
Твержу себе: нельзя, невыносимо,
И Небо о смирении молю…
Но – подставляю сердце и ловлю
Все стрелы, даже пущенные мимо.
***
Любовь сошла на пререканья,
Былое счастье мнится сном.
Глотаю разочарованье,
И запиваю грусть вином…
Но от вина – не та отрада,
Не тот восторг, что от любви.
Приду по тонкому канату
Над бездной – только позови.
Ах, слов не надо, слов не надо –
Моё лишь имя прошепчи.
Накинув плед из звездопада,
Я прилечу к тебе в ночи!
***
...проводишь дни беспечно и нелепо,
смиренно огорчаясь, что бескрыл,
что тело для души – подобье склепа,
а звёзды – лики умерших светил…
привыкнешь – угловатым и нелепым,
как будто нарисованным Дали,
жить – над собой не ощущая неба
и под собой не чувствуя земли.
***
...когда случится припадок счастья –
и возлюблю я чужих и близких,
и обниму я со словом «здравствуй»
берёзу, почек касаясь склизких,
и без брезгливости поцелую
кота блохастого в чёрный нос –
прошу, запомни меня такую.
ведь я такая и есть. всерьёз.
***
Мир зарифмован. Утро рифмуется с песней,
Осень – с печалью, с отпуском – Чёрное море.
Чистый родник, зарифмованный с влагою пресной,
Журчелепечет, словно бормочет историю…
Бог зарифмован с добром и страданьем навечно.
Дьявол рифмуется с чёрной кромешною тьмой…
Я же останусь весёлой и даже беспечной,
Всё потому, что рифмуюсь с хорошим – тобой!
***
Кто- то научился любить.
Кто-то научился терпеть.
И кому-то нравится жить,
А кому-то – нравится смерть,
Смерть как избавленье от бед,
Смерть – апофеоз перемен.
И какой бы ни был ты смерд –
Умерев, восстанешь с колен.
Будешь жить ты вечно, любя!
Свят, как луговая роса…
Жизнь – надежда лишь на себя.
Смерть – надежда на Небеса.
ВЕСЕННЕЕ
Люди жгут листву прошлогоднюю.
Греются грачи на проталинах.
Чей-то дед в тельняшке и валенках
Смачно задымил самопалиной.
Скинув облака, как исподнее,
Небо – обнажённое, яркое…
И горит хандра прошлогодняя –
Только дым клубится под аркою.
***
Снесут кресты. Станцуют на могилах.
Затопчут историческую нить.
Молись и плачь. Ты всё равно не в силах
Хоть что-то изменить.
Ложь с правдою смешают грязной ложкой
И блюдо «хаос» выложат на стол.
И правда там проклюнется немножко…
Ложь – сорняком стократно прорастёт.
О будущее! Как ты незавидно.
Без прошлого – как поезд без колёс-
Тебе одна дорога – под откос,
Откуда и небес не будет видно
И наших поздних покаянных слёз.
***
Ничто не изменилось вроде.
Всё так, как много лет назад:
Вон Бунин по аллеям бродит,
Вон Пушкин – ревностью объят…
Испытывая те же чувства –
Непоэтесса, непоэт
Их не возводят в ранг искусства –
С собой уносят на тот свет.
***
Была я бабочкой, а стала мамочкой,
Вожу в колясочке своё дитя.
И удивляются соседки-дамочки:
Как беспечально я живу, шутя!
Была я бабочкой – а стала бабушкой.
Промчалось времечко, а мне-то что?
Играю с внученькой чудесной в ладушки,
И шью два крылышка к её пальто!
***
Хвалите меня, хвалите!
Не надо меня ругать.
Как в чистое поле выйти,
Где солнце да ширь да гладь?
Несите меня, несите
Сквозь мой непролазный лес!
На сильных руках несите –
С надеждою или без.
А если случится море
За лесом, что сущий ад –
Вы как по траве – по морю
Со мной. А кругом – вода…
Несите меня! Хвалите,
Что я не умела врать.
Что я к вам пришла – пожити…
Пожити и умирать.
***
Знаешь, как сладко, светло мне о том вспоминать,
Как мы жили легко, не задумываясь о спасении…
Могли поссориться, губы дуть и долго молчать,
Не сойдясь в вопросе: достойна Дункан Есенина?
…Теперь я опять живу, ссорюсь с мужем – а как же без?
…Кто из нас должен вынести мусор, купить майонез…
А когда я кричу ему: «Глянь-ка, какой закат!»
Он ворчит возле ящика: «Что я, не видел, что ли?»
А в остальном, он хороший… он не виноват...
Не виноват же кролик в том, что он кролик?
Но порой, под вечер, когда убираю стол,
Вдруг такая тоска! И особенно – в пору осеннюю…
И ору я тогда ему: «Хватит смотреть футбол!
Отвечай мне быстрей – достойна Дункан Есенина?
Или Есенин был сам недостоин Дункан?
Как он сравнил Бениславскую с этой бабою?!»
…Он говорит: «Ты чего? Принеси стакан,
Я тебе валерьянки туда накапаю…»
Как там у вас? Я не вижу… всё облака.
Ты попроси для меня там покой и хлеба…
Всё, написала, милый. Пока. Пока.
Адресат – родная душа. Адрес: Небо.
***
Ветку склони и снежинку тронь,
Хрупкую, как звезда…
Долго смотри, как горит огонь
И как течёт вода…
Ты словно в лифте застрял и спишь
Между двух этажей…
И наполняется смыслом жизнь
И не спешит уже…
Не распыляйся и не ищи
Истину в суете.
Если друзья в час беды ушли –
Значит, они – не те…
Крестится бабка и спит малыш,
Дремлет уставший конь.
И как вода утекает жизнь
И догорит огонь.
***
Было время – мы были молоды…
Грызли хлеб на морозе с голода,
Возвращаясь домой из булочной
По знакомым неровным улочкам.
После было – мы заработали,
И купили часы с позолотою,
На лихой иномарке поехали
За орехами.
А потом – потеряли-пОдняли,
И вернулись в одном исподнем мы
В город детства. По пыли уличной
Шли - нашли себя – возле булочной.
***
Было время – я думала, Муза
Ни к чему не обязывает.
Разливала беспечно Музыку
По хрустальным вазам…
Я не знала про те аккорды,
Что кровью харкают,
Что слова застревают в горле,
Как кость, карябают…
(Больно – нежное горло)
Что как воздуха – слов всё меньше –
Тесны, кургузы…,
Но безжалостно в гору выше
Стремится муза.
Вырастаешь из слов и размера –
Как из платья.
И всё тоньше и звонче нервы,
И всё ближе – распятье.
***
Всё хорошо. И смерть не так близка,
Душа полна любовью, но… на донце –
Откуда эта русская тоска?
Откуда, чёрт возьми, она берётся?!
Днём спрячется за делом, как пустяк,
А ночью – заскулит невыносимо:
Как будто и живу-то я не так,
И главное – пускаю мимо, мимо…
…Безрезультатна, как по мёртвым плач,
Не даст ни облегченья, ни совета,
Как надо жить – не выдаст мне секрета,
Сентиментальный плачущий палач…
Но знаю – до последнего листка
Судьбы моей, то горькой, то беспечной,
Со мной пребудет странная тоска
О чём-то неопознанном и вечном.
***
Февраль рисует углём и мелом…
Деревья – чёрным, а небо – белым.
Февраль – дальтоник, февраль – аскет.
К пейзажу жизни – эскиз, макет…
Весна-ребёнок возьмёт раскраску…
Ляп - жёлтой краской, ляп – красной краской!
Внизу – зелёным, а сверху – синим!
...И - дядю с кошкой! И - маму с сыном!
***
Алексею Александрову
Он как-то странно знал, как знают птицы,
Что можно – здесь сейчас и высоко…
Что будет день, а значит – будет пища,
Что жизнь проста, и очень в ней легко…
Так, веря в неземную благодать,
Совсем не страшно – жить и умирать.
Он жил… как будто попивая пиво,
Раскладывая партию в бильярд -
Беспечно, безответственно, красиво!
Смеялся, если был чему-то рад,
Грустил от скуки – без театра фальши,
И он ушёл, а жизнь идёт всё дальше…
***
Вот вырастет душа моя большой…
Спокойной и торжественной как Будда!
И я с такою опытной душой
Обиды твои мелкие забуду.
И беспристрастно, как заезжий врач,
Летального исхода не скрывая,
Скажу «Любовь короткая такая»…
И улыбнусь.
А ты тогда заплачь.
***
Господу так предложу: - А давай? - Грехи за стихи!
Ты мне прощаешь грехи, я – прощаю стихи.
Ты потому что судьбу непонятную дал:
Ночью будил меня, властно к столу поднимал,
Ты диктовал, рифмовал, я строчила – не зря?
В час, когда еле сочилась с востока заря?
Дай же мне фору – и без суда забирай.
Прямо в свой рай!
Бог улыбнётся и согласится:
- Давай.
***
Будни, праздники, праздники, будни...
Мне казалось – что всё ещё будет.
С клёнов листья летят на могилу…
Оказалось – что всё уже было.
Словно раны в душе ножевые.
"Ах, живите, пока вы живые!
Не потом, а сейчас", - чуть дыша,
Нам опавшие листья шуршат...
***
Мой самолёт летит!.. Он - мой звакуатор
со станции Мечта на станцию Любовь!
Восторженно смотрю, смотрю в иллюминатор,
Любуясь сверху вниз на груды облаков...
А глыбы облаков - как взбитые подушки,
как смятая постель мифических богов.
Здесь Афродите Зевс любовь шептал на ушко
и улетел на службу с перины облаков.
О как я высоко! Средь манны я небесной!
Да и в душе моей - стремительный полёт!
А где-то на Земле ребёнок интересный
Увидел и сказал: "Глядите, самолёт!"
***
…А каждая новая осень – смешней и короче.
И дождик стучит, выбивая свои многоточья…
И к почве сырой прилипают опавшие листья,
Шуршат под ногой – красно-рыжие, хитрые, лисьи.
Апрель – это, верно, исток, а октябрь – это устье,
Где речка иллюзий сливается с озером грусти,
Где чувствуешь остро, что соткана жизнь – из мгновений.
И в небе за тучами спит утомившийся гений.
***
Вот дождь прошёл, сгустились ароматы
В саду, где зелень майская робка…
Оранжево полнеба от заката,
У облаков – румяные бока.
Ни шороха вокруг, ни ветерка…
Один лишь вокалист не спит пернатый –
И тишину рвёт дерзкими стаккато.
***
Весною, из небытия, сад расцветает, как и прежде,
И дарит робкую надежду: быть может, оживу и я?
Узрев свой собственный закат, мой дух – из клетки на свободу –
Стремится к новому восходу, безумной радостью объят.
***
Мироточат душевные раны.
Им до свадьбы уже не зажить.
Им до свадьбы уже не зажить,
Им до смерти уже не зажить.
Не рубцуются древние шрамы –
Это прошлого миражи,
Только прошлого миражи.
Просто – прошлого миражи.
Боль ночная всегда фатальна –
Так болит, не сложившись, жизнь,
Что так просто могла реальной
Стать, но канула в миражи…
Доктор Неба проснётся рано
И тончайшим рассветным лучом
Зашивает душевные раны…
И ты спишь. И тебе горячо.
ЛЕТУЧИЙ СТРАННИК
В синем поле – летучий странник.
…То ли бабочка так огромна,
То ли карликовый вампир…
В темном мире – ночной избранник,
На небесном холсте потёртом –
Паутины мышиных крыл.
Откровенье сошло как милость:
Всё непросто. Ещё сложнее.
Убаюкай мою бескрылость,
Рукокрылая ворожея,
Что не вечно пребуду пешей –
Запредельное станет былью!
…О как душу больную тешит,
Что у мыши бывают крылья!
***
Уже подслеповато щурюсь, читая мелкий шрифт газетный…
Старею тоже – вот же глупость! И не найти вовек розетки –
Подзарядить аккумулятор. Я вдруг прочувствовала это.
И удивилась, что я смертна.
***
Риск - прокладывать тропы, ломать бурелом,
Быть новатором, первопроходцем…
Оглянись – ты найдешь свой потерянный дом?
Впереди – только пропасть. И солнце...
Позади – тёмный лес (ты так мал и смешон) –
Безучастной вращается кроной…
Позавидуешь вдруг – тем, кто маршем прошёл
По дороге широкой и ровной…
В это миг, когда страх тебе дышит в лицо,
Безграничною мнится усталость,
Ты – потрогай дарённое мною кольцо
И прости, и прости себе слабость!
***
В многоголосии весеннем
В проснувшемся лесу
Я слышу одной птахи песнопенье…
Ей люди имени не дали,
Я в чистом сердце унесу
Её негромкое звучанье – откровенье.
Солистка скромная, похожи
С тобою мы! Я тоже, тоже
Пою душой, не выбирая
Высоких нот или басов.
Не только слух ты ублажаешь –
Ты мне надежду робко даришь:
Не затеряется мой голос
Средь громких звонких голосов…