Когда я ночью засыпаю
и открываю третий глаз,
я наношу визит Кублаю --
он ждёт меня в урочный час.
На нём гутулы из сафьяна,
подбитый соболем халат.
Шатёр прославленного хана
бывает пламенем объят,
а иногда засыпан снегом.
A иногда он под водой,
и хан, мне памятный набегом,
как сом, тревожит ил речной
медлительными плавниками.
А иногда он смерть-звезда.
Мы с ним не видимся веками,
но возвращаюсь я всегда.
Я в каждой жизни возвращаюсь,
и хан, с немой тоской в глазах
встав на колени, шепчет: "Каюсь..."
И вновь я обращаю в прах
его, шатёр -- и мир жестокий,
над коим власть -- теперь моя --
всё возвращается к истокам
жестокости и бытия.