Кормлю голубей, кормлю воронье,
Кормлю и сорок-белобок,
Видать это жизни моей жнивье,
Пред тем как наступит мой срок.
Осталась такая мне эта забава,
Для пальцев, что в рот, без зубов,
И чтобы свистать, так громко и здраво,
Без лишних и всяких там слов.
И нет уж плеча, раззудеться, что сможет,
Кураж, где оставил меня,
Поэтому то, душу это и гложет,
Конь стар, в ржавчине стремена.
Кормлю голубей, символизм они света,
Кормлю воронье, предвестников тьмы,
В надежде, что будет зачтено все это,
И херувимы, споют мне псалмы.
А начиналось то, все как красиво,
Для птице действия не было времени,
Жизнь пробегала вправо, влево и криво,
Как под гипнозом родословного семени.
Вот и сейчас кормлю голубей,
Ну и вдогонку сорок, воронье,
Где же ты в трели мой соловей,
И где ж ты мое жнивье.
Где же ты мой урожай несметный,
Все исклевали вороньи, сорочьи,
Где ж я сгубил оберег свой заветный,
Да, где то там, в большом многоточии.
Я же кормлю голубей, воронье,
И заодно воробьев и сорок,
Так открываю в иной мир окно,
Не дожидаясь, когда придет срок.