Пусть уши заложит до звона
сиреневый цвет без продыху,
колоколами колеблется линия горизонта,
давая дорогу воздуху.
Будто бабочки на огонь,
больные бабушки, смотрящие из окон,
субботним утром — на площадь как на ладонь:
служба, свечи, священник ступающий на амвон.
Здесь собор — золотистый бант.
Рядом цветастый рынок и белый банк,
через площадь — река и пляж.
И сирени всюду — почти мираж.
Песнопенье вторит рыночному наречью.
Сапоги, цепочки, книги и образа.
Через площадь склонился рыбак над речкой,
и сиренью полны обесцвеченные глаза.
Этот цвет, погоди, не тронь.
В его ряби — птицы, сны и ночные свечи.
И мальчишка взбирается как на трон,
по спине, на шею, к отцу на плечи.