1.
Куда ты мчишься, убиенный тать,
Расстрелянный в затылок из пищали?
Нельзя терпеть, не велено восстать,
Безмолвствовать - почти что освистать.
И предки понимали и прощали.
Но нет эпох архетипичней смут -
Потомки не простят и не поймут.
2.
Густыми убаюканный лесами,
Лежит, нет, не Мересьев, а другой -
Не лох, не лях - отчаянный Сусанин.
Как следует из школьных описаний,
Всего с одной отрезанной ногой.
Заградотряд зачистит молодца,
И светел подвиг каждого бойца.
3.
Вокруг собора алого, под стать
Юродивому в каше под народом,
Шагает век - тинейджер, арестант,
С тринадцатым не справившийся годом -
Бессмысленным, тяжёлым, крестным ходом.
Прошлась по демократии страна,
Потом война. И взрывы. И война.
4.
- Царёвой крови мы не можем сами
Отдать страну - шушукался собор.
- Был Гришка - вор, придёт такой же вор.
Рвут языки, скандируют "во двор"
И не хотят делиться голосами.
Но коли за тебя митрополит,
То он и остальных настропалит.
5.
И бьём челом, и плачем волосами -
Невестами съезжаемся в Москву.
Какие тёлки - чистый Голливуд.
Царя не будет, царь ушёл на саммит,
Взяв обруч, ленту, мяч и булаву.
Вот так и нам - молчи или реви -
Приказано жениться по любви.
6.
И слышатся шаги из-за двери:
Всем вынуть руки из чужих карманов!
Романову наследует Романов,
Вернём Смоленск, замирим басурманов...
В кого ни плюнешь, все они - цари.
Властолюбивы, мелочны, хитры.
Но, говорят, бывают и Петры.
7.
Пока солдаты гасят фонари,
Срок сыска увеличивают втрое.
Холопу не положено в Париж,
И беглый смерд родное небо кроет
Многоэтажным феодальным строем.
Вдыхаем свет и пятимся во тьму,
Прикреплены неведомо к чему.
8.
Куда ты мчишься, убиенный тать,
Густыми убаюканный лесами,
Вокруг собора - алого, под стать
Царёвой крови. Мы не можем сами,
И бьём челом, и плачем волосами.
И слышатся шаги из-за двери,
Пока солдаты гасят фонари.