всё предначертано свыше,
а остальное внутри.
в сердце скребущие мыши
шепчут: — иди и смотри.
проповедь будет короткой,
словно слепой поводок
меж пуповиной и водкой
мукой разбавленных строк.
всё ограничено крышей,
той, что поедет опять.
оледенение дышит
в терра инкогниты пядь.
на заповедной высотке
треплет дырявый флажок
ветер, нажравшийся водки,
редкий пугая снежок.