Растут цветы на древе возвышенном,
я в их пучине ягоду найду,
и я любя - в порыве отрешенном,
по камню рощи медленно иду.
В её аллеи пристально гляжу,
и нежно грушу спелую держу,
меня спросите: -Чем ты занят?
-Рукой по кустику вожу.
Иду любя по ласковой глуши,
и красотою согреваю очи,
а это всё - внутри моей души,
под мантией в окрасе тёмной ночи.
Там в небеси высоком бирюза,
по вечеру - на небосводе тучи,
там на стене растёт лоза -
и тени на крыльцо падучи.
Забыв про всё безденежье и муки,
я красоту взиранием ищу,
и повторю - заламывая руки,
что я людей в ту рощу не впущу.
Ибо всё сапогами забьют, разрушат,
и клумбы помнут и зверей задушат,
пожгут кусты, и помнут веронь,
оставив хаос, дерьмо и вонь.
Куда приходит орда и люди,
там скоты - корифеи, герои - грязь,
там простое дерьмо подают на блюде,
над супами картофельными смеясь.
Своё тщеславие чавкай, кушай,
говори что глупец я и лицедей,
но в рощию ту - ты меня послушай -
ни за что, никогда, не впущу людей.
Только неким родимым душам,
принесу я немного груш,
не отворяя поганым тушам -
что не имеют ни рощ, ни душ.
Её предав разрушительной мощи -
сам себя я за то накажу,
и потому - о секретах той рощи -
никому из людей не скажу.