Мерехлюндия
Небо огромное, даль без границы.
Ходит там странницей сфера шершавая -
топка, что брызжется лавой и пеплом.
Души взметаются в ясность прозрачную.
Плоть растекается чёрными реками,
либо расплавом течёт из Эребуса...
Перед горнилом за душу цепляется -
выпустив душу, закорчится в пламени.
В вечном союзе духовность не может -
так заповедано - сжиться с реальностью. -
Видно, что в вещности скрыта греховность.
Видно, в духовности есть легкомыслие...
Манифест
Жизнь - будто сутолока в вечной пробке.
Жизнь - будто выколотка тонкой жести.
Не баловень судьбы, не мастер лести,
я, спотыкаясь, шёл по узкой тропке.
Друзья утеху находили в стопке.
Я на вершины гор глядел в Мацесте
и про себя мечтал об Эвересте,
но вставлен был всегда в тугие скобки,
так не бывал ни в Ницце, ни в Триесте...
Я видел смысл в марксистском Манифесте. -
Тот пик, сжимаясь, стал не выше сопки.
Щекочут небо мощные коробки.
Нью-Йорк, Китай, Россия - в каждом тресте
сидят хозяева вселенской топки... -
Так приглашают нас туда всех вместе,
(пусть пандемия, пусть война - не робки),
когда пинками, а когда честь честью.
А то и сами в ужасе ждут трёпки.
В балу надежд, бесовской лжи и мести
дудит сам Дьявол, Ангел - при челесте…
Монументы
В восторге пьяный наркотический притон.
Насквозь фальшивые наследники Лумумбы
свергают нагло монументы, будто тумбы. -
Глаза громилам намозолил Джефферсон.
Дай волю им, - и будет свергнут Вашингтон.
Уже давно возненавидели Колумба.
Смеясь, заплёвывают площади и клумбы,
громят наследие восславленных времён.
А кто-то подлый вдохновляет их опрометь.
Кому-то лень усовеститься и подумать:
какой кошмар потом смутит спокойный сон,
какая будет кровь, какой взметнётся стон,
где оскорбляется священнейшая память.
Великую страну толкают под уклон.-
И не боятся злую глотку оскоромить,
когда истошно понесли со всех сторон,
что в чёрных ДУШАХ - правота и свой резон.
Надоеда
Любой из светлых дней для нас - презент.
Нам в радость, если небосвод хрустальный
и в каждом миге сногсшибательный момент:
сперва прощальный, а потом - начальный,
но раздражает вредный мнительный агент,
обозреватель перспективы эпохальной,
где множится миллиардерский контингент,
но несменяем заводила бальный...
Какой-то блогер - злостный элемент
суёт свой нос в наш распорядок спальный...
Опасный несуразный прецедент:
"Что то за дознаватель завиральный ?
И отчего он столь настырный и нахальный ?
С чего клевещет на оплот наш идеальный ?
О чём мечтают поэты.
Поэт, интересуясь сутью
и смысл поэзии ища,
в ней рёбра щупает, как прутья,
то рвёт с неё листву плюща.
Другой, сорвав с неё лоскутья,
с призывом сладостным свища,
ловить клиентов на распутье
выводит Музу без плаща.
Так Мир, пленившись баламутью,
хоть и бездумна и тоща,
то сластью полнится, то жутью,
стишки по строчкам растаща.
Певец, пленивший Свет строками,
мечтает славиться веками.
Увы, не вечен человек...
Увы ! Не вечен человек.
Он сроком жизни ограничен.
Но человечий голос зычен -
ему бывает тесен век.
И, если он не закавычен,
так дан ему большой разбег -
тысячелетия, парсек -
и резонанс его космичен.
Бессмертный гимн - ценнейший чек,
от всех дешёвых слов отличен.
И от хулы и зуботычин
не смолкнет мудрый древний грек.
Он не пойдёт спросить - в Союз, -
во что одеть Богинь и Муз.
Поэты и ангелочки.
Упражнялись ангелочки
в сладкозвучном пении.
Феты пачкали листочки
вплоть до почернения.
Красовались ангелочки
в белом облачении.
Сладкопевцы возле бочки
млели в упоении.
Собирались ангелочки
на благие бдения.
Все Петрарки дни и ночки
были в умилении.
Славя Небо, ангелочки -
все в одном стремлении,
а Земля мутит все строчки
скепсисом сомнения.
Восславляют ангелочки
мирные решения.
Рифмачи трясут звоночки
в самом разном рвении.
Умилялись ангелочки:
звали к единению,
а иной писака с кочки
гонит всех в сражения...
У кого-то заморочка -
целовать любого в щёчку.
У другого цель - замочка:
Карабах - Арцах - и точка !