Мемуары старого носка
Старый носок ещё нежился в постели, когда сквозь щели окутанного тьмой чердака стали просачиваться весёлые лучи весеннего солнца. Вот один из них подкрался к его сморщенному носу, пощекотал пятку.
- Жизнь хороша! – подумал носок, и потянулся было в сладкой истоме, но услышал шаги и знакомые голоса и насторожился.
- Не вздумай сжечь мои тряпки! Они мне нужны! – говорила хозяйка.
- Зачем тебе сдался этот хлам? Сколько можно его копить? На чердаке места свободного уже не осталось!
- Тебе что, в доме места мало?
- Да, ты, в конце концов, понимаешь, что создаёшь пожароопасную обстановку? – продолжал доказывать свою правоту хозяин, ставя ногу на первую ступеньку лестницы.
- Сегодня всё переберу, постираю и перестригу. Свяжу красивые половички на веранду. А старыми носками набью подушечки на твоё кресло, - настаивала хозяйка.
- Ты собираешься это сделать 10 лет подряд, - с усмешкой говорил муж, но уже не с такой решимостью.
- Оставь в покое мои тряпки, это самое дорогое, что у меня есть в этой жизни! – ставила последнюю точку в разговоре хозяйка.
После этого наступило молчание, и шаги удалились до следующей весны.
- Надо знать, какую выбирать себе хозяйку! – с гордостью произнёс старый носок. Специально громко, чтобы слышали все обитатели чердака.
Да,он слишком хорошо знал свою хозяйку. Она никогда не позволит уничтожить старые вещи, которые были ей до конца верны. А он именно таким и был!
Старый носок окинул победным взглядом пыльный, но такой родной чердак, безмятежно потянулся. Взор его упал на открытое чердачное окно, за которым беспечно щебетали бестолковые пташки, безуспешно пытающиеся обогнать скорые мартовские ветра.
- Куда вам до нас! – прошептал он и опять сладко потянулся, - Впереди целая жизнь! Пусть даже и в подушке. А какая была позади! Не каждый носок может похвалиться своей жизнью! А вот ему есть что вспомнить!
И так как спешить ему было некуда, он погрузился в приятные воспоминания, как в тазик с тёплой водой.
Первая их встреча произошла в магазине, где маялась от безделья куча его собратьев, мечтая попасть в надёжные верные руки, вернее на надёжные крепкие ноги. И вот появилась Она. Носок её сразу заприметил и оценил. Она была то, что надо! На ногах - кеды, за плечами – рюкзак. Шелушащаяся от солнечных ожогов кожа на решительно вздёрнутом носу и оттопыренных ушах не оставили сомнений в выборе – вот кто ему был нужен! И когда хозяйка этих прелестей подошла поближе, Носок оттолкнул сбоку лежащих разноцветных сородичей и оказался прямо перед Ней. Её взгляд как бы мимоходом скользнул по нему, а рука уже крепко держала его: « Мне вот эти!» С тех пор они были неразлучны.
- Судьба! И ничего тут не попишешь!
Потом они долго летели на вертолёте: раскачивались над Бухтарминским водохранилищем, любовались озером Маркаколь, планировали по каменным каньонам и, наконец, оказались в полевом лагере в горах Восточного Казахстана. Любой из многочисленных магазинных собратьев позавидовал бы его судьбе. В этом Носок не сомневался никогда. К тому же, там они с Хозяйкой приобрели ещё двух друзей: мягкую, тёплую и уступчивую Портянку и сурового на вид, но верного кирзового сапога, которые не отставали от них ни на шаг, сопровождая в самых трудных маршрутах.
По утрам, если погода была хорошая, за ними прилетал вертолёт и забрасывал, как говорила хозяйка туда, где Макар телят не пас. Они выполняли каждый своё дело: она тащила, как казалось Носку, бесполезную треногу с магнитометром, время от времени устанавливала её, брала отсчёты и что-то чиркала в своей заветной тетрадке; Портянка грела и служила, в какой-то степени, амортизатором; Сапог надёжно защищал и охранял их троих от всех превратностей нелёгкой работы; ну, а на его нелёгкую долю – долю Носка, выпала, естественно, самая ответственная работа – он был хранителем памяти о доме, о палатке в которую надо было возвращаться к ночи во что бы то ни стало. И он хранил и служил им всем верой и правдой.
Иногда к вечеру погода портилась настолько, что вертолёт не мог приземлиться, или он летел по срочному вызову на какую-нибудь стоянку, где заболели люди, и тогда за ними приезжала машина. Больше всего Носку, да и его друзьям не нравилось возвращаться с маршрута на УАЗике. Вечно пьяный шофёр по кличке Карагуж, конечно, был большим профессионалом своего дела и перевозил полевиков через горные речки, мог выехать из любой канавы, но в лагерь все приезжали мокрые до нитки. Карагуж открывал дверцу кабины и с чувством выполненного долга вываливался мешком на травку. Его бережно брали и заносили в палатку. Носку, Портянке и Сапогу нужно было ещё умудриться высохнуть до утра.
Когда Карагуж поднабирался раньше обычного и не в состоянии был забрать полевиков, то к месту, где они должны были закончить маршрут, подгоняли лошадей, и они доставляли их в лагерь.
А сколько было случаев, когда за ними никто не приезжал и не прилетал! Тогда Носок, Портянка и Сапог теснее прижимались кдруг другу, чтобы не замёрзнуть, а когда и это не помогало, Сапог, рискуя собственной жизнью, лез прямо в костёр, пытаясь всех согреть. Всем известно, что ночью в горах холодно. Так прошло лето, полевой сезон подходил к концу, Носку уже снился уютный дом, они с Портянкой и Сапогом сидят у камина – постиранные, починенные, подклеенные; по тёплому, чистому полу босиком ходит туда-сюда Хозяйка…
Но однажды, в одном из последних маршрутов, Сапог сначала зацепился каблуком за заросли карликовой берёзки, и она вцепилась в него так цепко, что украшение Сапога – каблук, навечно остался с ней. Без каблука подошва терпела недолго, и вскоре юркнув в трещину курумника, потерялась в этих каменных завалах навсегда. Носок и Портянка тут же почувствовали пропажу – холод камня мгновенно прокрался к ним. Голенище старого кирзового Сапога беспомощно болталось на ноге Хозяйки, когда она сделала несколько шагов вперёд. Оно виновато похлопывало и похлюпывало при каждом шаге:
Когда Носок и Портянка нырнули в ядовито-зелёные заросли колючих кустарников, а потом чуть не наступили на гадюку, Носок растерялся. Осторожно ступая, он думал:
- Хозяйка сильная, она дойдёт, а как же Портянка?! Ведь она не выдержит! Что делать? – лихорадочно носились мысли в его потёртой, изрядно потрёпанной голове.
Этот маршрут стал самым тяжёлым для всех. Что только они не предпринимали : сначала подкладывали толстым слоем к подошве Портянку, Носок изворачивался, как мог, закрепляя её там, но очень скоро эта конструкция рвалась. Тогда привязывали к подошве Хозяйки то кусок голенища, то кору дерева. Остаток маршрута Она шла босиком, потому что Носок и Портянка были изорваны окончательно. Их – мокрых, грязных и рваных положили в тесный карман рюкзака. Это был их последний маршрут.
Из этого же кармана они послали прощальный салют Казахстану, а, вернувшись домой, продолжили своё житьё-бытьё на старом пыльном чердаке. Время от времени вокруг них собирались обитатели Чердака, знающие почти всё об их ушедшей бурной молодости.
- Мы пришли послушать.
- Усаживайтесь поудобнее!
И старый Носок в мельчайших подробностях рассказывал слушателям про устройство вертолёта МИ-2, или особенностях психологии лошади, или флоре и фауне Восточного Казахстана.
На чердаке его уважительно называли «Ходячей энциклопедией»