Да, будут чудесны
Людские слова и их нравы.
Да, будет вальс прошлых лет,
Когда Грибоедов из-за балерины стрелялся,
Когда «Евгений Онегин» властвовал умами
Под возмущенные слова Толстого:
«Где логика? Где рациональное мышление у поэта?»,
Но Чайковский, лишь скажет:
«Бедная Татьяна, но больше страдает моя баронесса фон Мекк,
Но все равно денежки я у неё возьму и виллу во Флоренции заберу»,
Чтоб как я в бреду, под музыку из его балета,
Чтоб под светом софита оказался сцене,
Где за кулисами бегает Жорж Санд, говорящая:
«О мой Шопен, вот тебе цветы и всё моё внимание»,
А польский маэстро, лишь скажет:
«Закрой форточку женщина в мужском сюртуке,
Чтобы не простудился гений и закончил свой ноктюрн»
И вот уже настал антракт,
Я уже на всех порах бегу Сократом поговорить
И властителей уборной записал на туалетной бумаге диалог:
- Спина болит.
- Это потому что много сидишь,
-Глаза болят.
- Это, потому что много в монитор глядишь.
- Карыч полетел.
- Не может быть, ведь старая птица с элегантной бабочкой,
Которая любит кататься на поездах, что за срам?».
И после этих сказанных слов услышал, как стучаться в дверь много дамских рук
Из разных опер и чудесный книг,
И встал самого любимого человека трона,
И смыл водовороте всё невежество своё,
Которое по трубам по текло,
Туда, где множество моих «гениальных мыслей» утекло,
Чтоб открыть дверь и увидеть сотни прелестных лиц,
Говорящие мне: «что снова на сцену пора бежать,
Ибо три звонка прозвенели, что маленькие дети
От долгого ожидания осиротели, ибо родители
Рассорились убежали не стерпев друг друга,
Туда, где водка обнимается с белкой,
Чтоб на сцене застрелил « чеховским ружьём»,
Всю их тоску по отцу и маме,
Шекспировским монолог шута,
Который оказался умнее короля.