История СССР. 1945-1953 гг.
Глава 1. Парад Победы 24 июня 1945 года
Победный май, дыхание свободы,
война окончена. Людские разговоры
да щебетанье птиц услышал он
в окно открытое, где думу думал он.
Сталин молчал и всё сопоставлял,
все факты и военные события,
анализировал и выдавал
умнейший мозг невероятные открытия.
Он вспомнил сорок первый год, Москву,
осаду, панику, душевную тоску,
и как ему пришла мысль о параде,
чтоб всколыхнуть родимую Москву;
и как глаза горели за версту
солдат, что шли шеренгами в параде,
и шёл солдат тогда в том маскхалате,
чтоб даже грудью защитить Москву,
он помнил дух великого народа,
он понимал значенье всего рода,
и воевал один – за двух,
стремленье было ярче мук,
что испытал солдат в те годы,
стремился он, чтобы народы
освободить от тяжких мук.
Потом, опять услышал звук
шагов по мостовой московской,
в окно взглянув, он вспомнил вдруг
марш немцев в том году сорок четвёртом,
как шли они понуро и устало,
но удовольствие всё то лишь добавляло
в сознание людей Москвы,
что заслужили это мы.
И Сталин понял, что лицо войны
должны увидеть снова мы –
поверженное полотнище Тьмы
положим мы к ногам Москвы!
И Кремль – великий истукан
услышит звуки тёмных ран,
услышит звуки раненых штандартов,
поймёт, что побеждён тиран –
немецкий гитлеровский клан.
Пусть снова видит истукан,
как иноземцы кланяются в ноги,
за то, что принесли ему тревоги
сирен и звуки канонады!
Да, мы поступит так, как надо!
Он вызвал личного секретаря,
отдал приказ, чтобы немедля
готовили парад для всей страны
где мы покажем, как сильны!
Он возложил ответственность
за проведение парада
на двух своих любимых генералов –
Антонова, Штеменко, что его
не подводили в те года.
Руководить парадом поручил
он генерал – полковнику Артемьеву,
ведь Сталин помнил, как тот проводил
парад солдат в том сорок первом,
и марш фашистов по Москве –
останется всё то нетленным.
Парад готовили уж целый месяц,
и форму шили для полков,
оттачивали чёткость всех шагов
и выправку тех молодцов.
22-го июня сорок пятого
в газетах напечатан был приказ
о проведении сего парада,
народ которому был несказанно рад.
И этот знаменательный парад
прошёл двадцать четвёртого июня,
Москва встречала тех солдат,
дошедших до победных врат.
Москва масштабно ликовала,
что венценосная держава
до смерти свою землю защищала
и победила, как тогда,
во все далёкие века.
Москва непреклонённою стояла
извечно, навсегда!
Москва и пела, и плясала,
и Русь тогда торжествовала,
и Кремль гудел, как будто пел,
и на парад он тот глядел,
и понимал, что это – не предел.
Людское море душ и судеб,
которое здесь шло к его стенам,
теперь уж никогда не позабудет,
как воевали предки там –
и под осадною Москвою,
и в той Германии чужой,
и будет помнить каждый бой.
В их душах отзовётся свой
бой набата за свободу
и русский дух в стране любой,
какой бы ни была та форма,
что на Руси создала б строй.
Москва, Русь, Кремль понимали,
что здесь они определяли
код генетический сознания людей,
что рождены в стране, милей
которой нет на белом свете,
все поколения будут помнить это
на много сотни лет теперь.
Парад начался ровно в десять.
Командовал парадом Рокоссовский,
что был тогда на вороном коне,
по форме и при кобуре.
А принимал парад сам Жуков,
Победоносный наш Георгий,
на беломраморном коне,
он ехал медленно к стене
Кремля, что бурно ликовала,
гудела там сама Земля,
она несла того коня,
как величайшую частицу
самого Бога, что тогда
послал Георгия сюда,
на помощь Сталину, чтоб биться
со злыми силами. О, да,
не будет в мире столько зла,
Тьма потерпела пораженье,
теперь лишь светлое движенье
откроет миру образа.
Но понимала то тогда
лишь наша Матушка–Земля,
и всем тогда не рассказала,
ведь Тьма была настолько зла,
что закусила удила,
хотела после отыграться,
как и в предшествующие времена.
Но, как бы ни было, тогда,
мы ликовали, и страна
приветствовала тех героев,
что шли в шеренгах «на ура!»
Вначале шли суворовцы,
да барабанили, чеканя шаг,
за ними шли полки фронтов –
о, это полный был аншлаг!
Знамёна всех фронтов несли –
Карельского и Ленинградского,
всех Украинских, Прибалтийских, Белорусских,
и представители из Войска Польского,
и славный Военно–Морской Флот,
ну, и особенный зачёт –
кубанских казаков особый полк.
А примечательно особо,
что в этот день был сильный дождь,
не плакала тогда природа,
то был священный русский дождь.
Он омывал святые лица,
он омывал великую Москву,
и он смывал всё, что не чисто,
не подпуская нечисть за версту.
Когда к ногам Кремля бросали
штандарты гитлеровской Тьмы
дождь омывал брусчатки камень,
чтоб больше не было войны.
И Кремль радовался этому дождю,
он ликовал уже вовсю,
благодарил он в этом Бога,
что защищал родимую Москву.
А вечером того же дня
в Кремле приём дали на славу,
где ликовали все и сразу,
и обнимались сгоряча.
И Сталин рад был там, как никогда,
его глаза блестели счастьем,
он радовался этому ненастью,
ведь только он всё понимал.
Это ведь он устроил этот бал,
чтоб весь народ возликовал,
чтоб сам себе салютовал,
ведь выдержал он страшный перевал.
И только Сталин понимал,
что Русь прошла чрез перевал,
Тьмы хоть и становилось меньше,
но впереди ещё не меньше
событий для страны. Обвал
мог здесь случиться повсеместно,
хоть все послы твердили лестно,
что СССР Победу одержал,
лишь только Сталин понимал,
что впереди – опять запал.
Почти на спусковом крючке,
международная тревога
витала в странах, что уже
присвоила ярлык СССР
агрессора социализма, где предел
страна та, якобы, не знала,
а посему опасною та стала.
Я расскажу вам, как держава,
преодолела голод, славу,
преодолев тогда войну,
политику построила свою.
(продолжение следует)