(Этюд к метакомедии «БОДИ-БОГ»)
Картина 1
...–Как славно бы сейчас побыть
Наедине с самим собой,
В клоаке жизни обрести пресветлый мир
И благостный покой.
Господь бы пусть отверз мои уста.
Мне вознести хвалу Ему
Какая-то мешает немота...
Так помышлял Иаков Безволосый,
Скользя на «мерсе» по Тверской,
Подобно ловкому матросу,
Гнал лаковую яхту
За изумрудной светофорною волной.
Последний был из покаянья грозных дней,
Которые во страхе божьем чтит любой еврей,
Пред тем как глянет из житейского тумана
Миг искупления, не признающий
Ни оправданий, ни обмана.
Стоял сентябрь,
Но солнце в домну превратило свой чертог,
Душили город небывалые жара и смог.
«День Искупления великого
Отмечен ныне грозной сушью»…
Тревога тёмная Иакова давила душу.
Ах, почему, увлекшись жизнью частной,
Он милостыни мало подавал несчастным?
Зачем, недвижимость прихватывая в
Гонолулу,
Партнера предал по финансовому пулу?
И, напрягая память, банкир Иаков, сам не рад,
Помыслил: да, истекший год
Добром не слишком был богат.
Да, был пожертвован лимон на синагогу,
И столько же – на христианский монастырь,
Угодный, говорят, благому Богу.
Ещё лимон был перечислен исламистам –
Пускай аллаха славят истово.
Но всё это не ради собственной души,
Души-то он как раз не сокрушил.
«О Ты, который пребываешь в небеси,
Овна заблудшего спаси!
И строго не карай Иакова.
Сам посуди: попы, муллы, раввины –
Персоны знаковые.
Придёт пора, и, люди обязательные,
Электорат погонят
К урнам избирательным.
Помилуй, не лиши к Тебе пути!
Мне душу тяжелят грехи –
Вели грехам уйти!
И не смотри с презрением издалека.
Сегодня же куплю курей, коробку табака,
И ближних обнесу и дальних,
Лишь разреши Иакова от дум печальных.
Я грешен. Грешен!
Подал галерее на картины,
Но не для торжества искусства
Над рутиной.
А чтобы бизнесу добавить тонуса,
На жирные надеясь бонусы.
Великий Боже, Царь Вселенной!
Ты видишь, мысль моя упорно выход ищет –
Так в августовском яблоке
Ходы сверлит жучок пилильщик…»
И, будучи мечтою
Обуянный страстной,
Едва он светофор заметил красный.
Удар по тормозам!
И, точно в стенку врезавшись,
Вдруг вспомнил Савву-брата,
Того, что в детстве звал Косматым
За огненную шевелюру,
За волос буйный,
Сплошь украшавший Исаава шкуру.
(В отместку Саввушка-молокосос
Братца музыкал Яшкой Безволосым)
И полоснула боль по сердцу бритвой:
Не с Саввой ли он начал жизненную битву?!
Не с ним ли тряпками он фарцевал дешевыми,
Потом – билетами под портиком Большого?
Тогда Отца народов прессовали дико –
Отменно шли билеты на «Эдипа»…
Слепил июнь. Гороховицею
Шибала в голову акация.
Шутейно выкупил он у Исава
Пакетом акции.
И стал единственным хозяином компании,
Дела повел с Китаем, Турцией и Данией.
Чай, сахар, сигареты, куртки,
Барахло для спорта,
Влез в федеральную программу
Нефтяного экспорта…
Исав же с прибылью остался нулевой
И с огненной лопатой бородой.
Исав тогда прослыл крутым поэтом,
Фарцовкой брезговал
И акции спустил поэтому.
Сколько же лет с поры той славной минуло?
И сталось так,
Что друг для друга они сгинули.
Купил у брата Яков первородство,
А дальше все поехало по – Бродскому:
Забила рот густая жизни глина…
Но подождите…
Савва жил когда-то на Неглинной…
Да, глина рот забила,
Но он, Иаков, не зачахнул.
Ведь было, значит, с ним
Благословенье Яхве!
И вот, как бы какой приказ свыше учуя,
Иаков брата отыскал
В старинной каменной лачуге.
Картина 2
ИАКОВ (протягивая руки Исааву)
Исав, родной!
ИСАВ (сунув руки в карманы брюк.)
А! Фарисей Иаков!
ИАКОВ.
Я не обижусь, Савва,
Ну, плюнь мне в буркалы, ну, пни!
Ты помнишь ли, какие нынче дни?
ИСАВ (зашел поплакаться в жилетку
И чечевицей угостить?
Да полно, Яков, голосить!
ИАКОВ
Опомнись, Савва! Я искупить вину готов.
Как ты живешь? А впрочем, вижу:
Упадок, мерзость из всех глядят углов.
Бутылки, грязь, диван не убран,
Взгляд отупел и борода клоками
Цвета побежалости.
Воистину Исав достоин жалости!
Ты почему так долго спишь
В день светлый Искупленья?
ИСАВ (закуривая)
Но ты же знаешь, с детских лет я не терпел
С людьми богов совокупленья.
ИАКОВ
Не богохульствуй, брат!
Кто нам бы отпускал грехи, когда б не вера,
Пусть даже и она плоха?
ИСАВ
У нищего не может быть греха.
ИАКОВ (усаживаясь за стол, грустно)
Что хочешь думай, я же нынче
Каюсь во всех своих уродствах.
Увел я, грешный, у тебя
И земледелие, и скотство!
(Поднимая голову и голос)
Но кто же действовать мешал со славой
Косматому Исаву?
Ты помнишь, сам смеялся:
«Свободы добыто у нас полно для
всякого…»
ИСАВ (зло)
Особенно для Безволосого Иакова!
ИАКОВ
Ты слишком, Савва, прост…
ИСАВ (расхаживая по комнате, не глядя на Иакова)
Продукт культуры массовой.
В приватизацию обрел имущество –
Под «Пепси» терпкую стакан
пластмассовый.
С тех пор балдею:
Чипсы хрумкаю
И в Интернет глазею.
Молитвы юности забыл, в рай попаду иль в ад –
Меня идея эта не колышет, брат…
ИАКОВ
В последний раз мы виделись
В начале перестройки,
Ты пёр с ночной писательской попойки.
Азартен, громогласен, нагл до неприличия,
Крыл питекантропов красно-коричневых.
Был мутен взор и вздыблен детородный
орган –
Точь-в-точь язычник Генри Моргана.
Ты весь нацелен был на разрушенье
И только выбирал,
Кому покруче сделать заушенье.
Но все же я не понимаю, брат:
Допустим ты, так скажем, не богат.
Но обеспечен чипсами, глазеешь в
интернет –
Считай, сомнений в настоящем нет.
И в будущем кругом гарантия:
В рай или прямо в ад сойдешь, когда
помрёшь.
Опять-таки прекрасный получил бокал…
С чего же, братец, ты взалкал?
Опять же и ещё вопрос:
Зачем ты по-библейски
Бурьяном так зарос?
И вот в чём усомнится мне позволь:
Конечно, для поэта внешность – ноль.
На фоне водки или пива
Он завсегда душой красив.
Но ежели в браде – куски салата,
Душа поэта явно не богата!
(Поучительно)
Поэта место – в Переделкино,
Там повести строчит он Белкина,
Иль в Коктебеле
«Полтаву» перебеливает.
Иль вдохновенья ищет на Канарах,
В игорных заведениях
Швыряя гонорары…
ИСАВ (хохочет)
Ну, брат, даешь однако!
С какого дуба рухнул ты, Иаков?
И о каких поёшь ты гонорарах?
Российскому поэту место лишь на нарах.
(Грохается на продавленный диван)
Но с той поры, как ваша пальцевая братья
Народную дурачит рать,
Вы заняли и нары, и Канары!
(Зло)
Литфонд такими вот, как ты, захвачен
дядями,
Писательскую клинику загнали сущим б…м!
Посёлка Переделкино считай что нет –
Аренду бешеную там несчастный
Отстегивает губошлёп-поэт.
А гонорары… ты давно не торговал, Иаков,
Товаром штучным?
Платками носовыми, пастою зубной,
Ремнями брючными?
А я трясу поэзией своей,
И в сквере у фонтана
Рыдаю я Симону потерявшим Ив Монтаном.
Читатель мой из МГУ и МГИМО,
Не повернувши реп, шурует мимо –
Читателю до соловьёв нет дела,
Собою он торгует оголтело.
Из округа чиновники сто раз обнюхают,
Чем пахнет в аусвайсе каждая графа,
И разве бабочка ночная в углу укромном,
Писателя сестра единокровная,
Попросит, бедная, автографа…
Раз у меня на бывшей
Выставке народного хозяйства,
Которую мы, дураки,
Гнездом считали разгильдяйства,
Рабочий с молотком книжулечку стихов
Совсем уж был, по старой памяти,
Купить готов.
(Я там частенько раньше
По путёвкам выступал,
И он меня запомнить мог.
В торговом ныне он участвует эксперименте,
Слесарного рекламой занят инструмента.)
Да мелочь он забыл на постаменте!
Пока его крестьянка мухинская
За мотовство ругала,
Милиция меня заполевала.
А так как был я не в себе,
И мне, прости, блевалось,
То вместе с тиражом попал твой брат на нары,
Ментами поприласкан малость.
И здесь национальную идею я обрел,
Ну, в точности, как философ Панарин.
Мы в основных началах с ним совпали,
Я лишь немного уточнил детали.
Философ полагал – и не вотще! –
Что нищий духом русский
За человечество ответствен вообще.
Я же, на нарах возлежа,
Сознал конкретно:
Мы, русские, спасем народы
С нар непосредственно…
КАРТИНА 3
ИАКОВ (сочувственно)
Да. Жизнь тебя побортовала всяко…
А помнишь ли, брат, папу Исаака?
ИСАВ (усмехаясь)
Я помню метр его портновский деревянный,
Прохвоста Яшку им он гладил постоянно.
ИАКОВ (расслабленно)
А помнишь ли ты мамочку Ревекку?
ИСАВ
Мечтала видеть Яшку-брата
Завскладом или адвокатом.
ИАКОВ
Кем кому стать и быть –
То в божьей юрисдикции.
А мы, родителей любя,
Блюдем семейные традиции.
Благословен ты, Господи наш Боже!
Читай, Исав, за мной молитву тоже…
ИСАВ (давит окурок в пепельнице)
Не обижайся, брат, но я тебе отрежу:
Ты в качестве банкира подаешь надежду,
Но твоя вера – барахло.
Как равви, брат, ты полное фуфло!
Довольно, Яков, не мели.
Я на финансовой мели.
Забыл, как есть и пить от пуза.
И в довершенье бед –
Позавчера сбежала муза.
(Мечтательно)
Передо мною личико ее
Круглится блинчиком,
Передо мною грудочки ее
Торчат трамплинчиком!
Как мне не плакать, как не горевать,
Когда пуста Исавова кровать?!
ИАКОВ
(Поучительно)
Нам Тора заповедует иметь жену,
И, по возможности, одну.
Безбожник ты и оттого живешь неровно.
А что жена, Аспазия Петровна?
Всегда стремительна, свежа,
Как будто села на ежа,
Смела и мыслью быстра –
Она с тобой?
ИСАВ
Как будто ты не слышал, плут?
Окончив курсы массажа,
Нейдет из сауны министра.
ИАКОВ
В той, где масонов явка?
ИСАВ
Да, Яков, да!
Решает походя, мерзавка,
За Тереком войну и перемирие.
Подумай, какова валькирия!
В Собраньи Федеральном
Законов отбивает такты,
Следит за графиком терактов.
Сироткам покровительствует,
Чтоб ей было пусто!
Дает добро возвышенным искусствам.
Отстроила в Москве десяток звонниц,
Элитою потомственной слывет!
А ведь пап; – потомственный пропоец…
Со мной, гордячка, будто незнакома,
Как будто герпес я или трахома…
ИАКОВ (осуждающе качает головой)
Так поступать с законным мужем
некрасиво.
Я, кстати, эту сауну и финансирую.
На коште у меня сидит пол-Думы
депутатов,
Обязанные мне мандатами:
(Считает, загибая пальцы)
До сорока «медведей» -
С детишками и леди,
До тридцати «нардепов» -
Как мне прибрать побольше нефти, чешут репу.
«Аграриев» я содержу голов пятнадцать,
Но эта публика, признаться,
Надоедает мне своими шашнями –
Лет пять утюжили продажу пашни.
И, наконец, пятнадцать коммунистов
Я спонсирую –
Те в оппозиции искусно балансируют.
Но для чего тебе Аспазия?
Всегда ты содержал прелестниц друзу
И подбирал легко на вечер музу.
ИСАВ (встает, проходит к окну,
вглядывается в смог за стеклом. Горько.)
Нет, Яков, у меня малейшего маневра!
На Запад суламиты подались за евро.
Иродиады зрелые и саломии малые
С финансовыми тешатся кидалами.
Как на бугре кобель, изнемогаю.
Нет горю ни конца ни краю!
ИАКОВ
И всё же я не просекаю:
Свобода пеною должна в стихах играть.
Иль, налетев на жизненные рифы,
Пииты позабыли Пушкинские рифмы?
ИСАВ (поворачивается к Иакову.)
Банкир! Российским бардам
Не до твоих острот –
На пустырях поэзии цветет сухой осот.
Порой седая голова,
Которую классическою мнит
Столичная молва,
Изладит тяжкий стих
И выдаст суицида псих.
Порою молодость, не знающая школы,
Махнет из рукава
Постмодерновыми приколами.
Поэт окуклился. И в свой кокон
Смердит и дышит равносильно он.
Наносит из литературной ниши
Вчерашней правдою прокисшей.
Лишилась памяти поэзия –
Какая-то повальная амнезия!
ИАКОВ
Так затопи камин,
Собаку заведи, да свистни баядеру…
ИСАВ
Какой камин, какая баядера? Окстись!
Нет денег на молдавскую мадеру.
Осталось водку пить паленую,
Как воду ключевую,
С утра до вечера, а также и в ночную.
ИАКОВ
Ты, братец, сердцем огрубелым
Не помышляешь о горячке белой?
Такое понужанье водки
На фоне жизни в целом кроткой
Уверенно ведёт к депрессии.
У нас один банкир вот так повесился!
Всё думал: свечи, что он жжет,
Достойны ли игры?
И что важней:
Понт, принцип, или прибыль?
Все, незабвенный, испивал «Мартель»,
У любушки украл бретель
И, глядь, висит, родной, не весел
На той бретеле у камина между кресел…
ИСАВ
А может быть, друзья, вроде тебя, его
повесили?
ИАКОВ (задумчиво)
А может, и друзья, кто ж его знает?
Такую версию генпрокурор не исключает…
ИСАВ
(Помолчав, тоном ниже, зло)
Ты мне шары не заливай, прохвост!
Прошли те времена, когда Исав был прост.
Скажи мне в светлый Искупленья день,
Финансовой начальник тьмы:
Ты кинешь сирому кусок?
Но только не взаймы!
Картина 4
ИАКОВ (встаёт, обнимает Исава за плечи).
Зачем же, брат, борзеть, по фене ботать?
В натуре рынку предложи работу.
Пусть я в литературе - и не копенгаген,
Но разберусь, как средь финансовых
Я разобрался гадин.
Нутром я чую в рифмах жизни стать.
В конце концов, ведь это не баланс
листать!
И ты, как есть поэт,
Умей окутать тайны флёром
Действительности бред,
Высокою мечтою осени,
И премию Лужкова Юрия
Прохлопочу тебе по осени.
Ты предложи мне что-нибудь,
Что без душевной дрожи
Я мог бы оплатить наличкой, как
положено.
Иль вексель выдать, без оборота на себя, хожалый,
Иль ценными бумагами пожаловать.
Ты до дефолта нового погасишь их.
Ну, Савва, ну!..
ИСАВ (курит, жадно затягиваясь.)
Ну, хорошо же, я тебе загну…
Давно мечтаю я, Иаков,
Соединить искусство примитивное
С величием духовного размаха.
Сейчас… настроюсь… заранее прошу
не ахать…
Жаль, нечем подкрепить мне бренных сил…
Когда бы ты сходил…
ИАКОВ (торжественно)
Поэт! В день светлый Искупленья
С утра будь трезв и начеку.
Ну, слушаю, невротик, ну!
ИСАВ (читает нараспев на мотив «Смело, товарищи, в ногу»):
ПЕСНЬ ТОРЖЕСТВУЮЩЕЙ ПЛОТИ
Шаг, россияне, шире!
Не покоримся судьбе.
Нет для нас радостей в мире –
Радость откроем в себе.
Дедушка Хомо Эректус
Нам подпевает, рыча…
– Ты скоро?
– Сейчас…
– Ты в порядке?
– Да-да!
– Ты кончил? Тогда чао!
Все в этом мире дольном
Похоти алчно жаждут.
Каждый получит долю,
Цену заплатит каждый.
Сдёрнем с любви забрало,
Свергнем её с ходуль,
В море плотской забавы
Смело направим руль!
В буднях жизненной битвы
Знаем одно наважденье,
Помним одну молитву:
Любо в любви вожделенье!
Солнце удачи катишь –
Милостив Боже правый!
Если по счёту платишь,
Счастье твоё по праву.
Коль фартануло мимо,
Значит, дела твои плохи.
Вспухли на лоне милой
Клейма торговой эпохи.
Впрочем, о грустном после,
Если тебе неймется.
Светит на лбу красотки
Бирочка «Продаётся».
Ревностью не страдай.
Браво сильнейшему, браво!
Сердцем свободным читай
Частное римское право.
Хватит судьбы в полнакала,
Хватит погоды мутной!
Счастье оплатим налом –
Плотью – твёрдой валютой.
В ризах икона плоти,
Лоснится тела храм.
Эросу служат в поте
Жак, Иван и Абрам.
Ева ей! – океан безбрежный.
Ей Адам! – Казбек величавый.
– Ты скоро?
– Сейчас…
– Ты в порядке?
– Да-да!
– Ты кончил? Тогда чао!
Картина 5
ИАКОВ (задумчиво)
Ты говоришь по существу...
И будешь ты приятен обществу,
Откроешь словом осиянным
Пути незнаемые россиянам.
Я вижу, ты достоин стимула…
(Машет рукой)
Чем это у тебя так подло пахнет? «Примой»?
Ты не на зоне Соликамской, не на Вишере.
Рекомендую сигариллы от Интернешнл Свишера…
ИСАВ
Эх, жила ты московская!
Ты можешь грант мне вырешить
лужковский?
ИАКОВ
Лужковский грант?
За этот ананас?
А на хрена?
Присудим зараз Букера!
Зря что ль Аспазия Петровна
Сидит в жюри уже три года ровно?
ИСАВ
Ты сравниваешь песню с ананасом,
Так дай хотя бы мне аванс!
ИАКОВ.
Мне жаль тебя.
Но, жалость сжав в жменю,
Я принципу не изменю.
Заслужишь – Стихо-Букера дадим,
Не хуже «Кыси» издадим!
(Морща лоб, медленно)
В долг дать могу.
С отдачей. Без дисконта
И с договором об одном:
С отчётом о проделанном...
(Помолчав, дает Исаву визитную карточку)
Ну, так и быть. Достоин ты.
Мы ликвидируем-таки нехватку мани.
Спрячь эту карточку в своем кармане
И завтра же оформи целевую ссуду
Чрез казначея моего Семена Францыча
Иуду.
Совсем забыл!
(В последний год неровен мысли бег…)
Основан нами «Бэнк фа секс».
Открытие к дню Искупленья приурочено.
На презентации я жду тебя воочию.
Иродиада с Саломиею шутя
Пропустят ласточкою тя.
Задействуем Марию Магдалину,
С семью грехами сочиним малину.
ИСАВ (прячет карточку, горячо)
Спасибо, брат! Сколь ты великодушен.
Благое провидение тебе напело в уши.
Не знаю, почему люблю я гада,
Хотя плетет он глупости насчет Иродиады!
Ты вытащил меня из омута прострации.
Я снова бы пакетом продал акции!
Ты спас поэта Исаака рода…
ИАКОВ (перебивает)
Я спас совкового урода.
ИСАВ
(Мечтательно)
Обдумывая дело так и сяк,
Я вот что порешил, Иаков:
Мы с музой –
Я ее сыщу, обследуя за бардаком бардак, –
С ней сотворим как бы гражданский брак.
Возьму на воспитание,
Как то прописано у Шоу,
Куплю портфель, отправлю в школу…
ИАКОВ
Бодри себя «Виагрой».
Иначе муза папика с подагрой
В пансионат для престарелых сбагрит.
ИСАВ (горячо)
Она поймет, поддержит гения,
Как Виардо зародышами злаков
Паратила Тургенева…
Картина 6
ИСАВ (включает чайник, расставляет стаканы, рассматривает их на свет)
Но как же я, дурак в законе,
Не расспрошу тебя о доме?
Что дети, как жена София?
Прости невольный эгоизм.
Сдаётся мне, что ты здоровьем хизнул.
Ты бледен, под глазами чернота –
Тебя какая иссушает маята?
ИАКОВ
Все по пробитой катится тропе.
Живут мои в Париже, летом – в Сан-Тропе.
Нормально всё у них…
Рахиль любимая, и Лия, и две служанки их…
ИСАВ
Ну, ты заврался в прах!
И Лия и Рахиль
В библейских обретаются шатрах.
ИАКОВ
Прости, заговорился. Мне чудится,
Что кто-то подает мне весть…
Какой-то голос…
Вот опять!..
(Громко)
Я здесь!!!
(Вертит головой)
ИСАВ (встревоженно)
Очнись, Иаков!
ИАКОВ
(Трёт рукой лоб)
Прости, я встал сегодня рано…
ИСАВ
А кстати, где твоя охрана?
ИАКОВ
Охрана прямиком прибудет в синагогу.
Я должен быть один…
(Понижая голос)
Исав, я слышу голос… Бога!
Я слово дал Ему
Проехать в одиночку всю Москву
Для испытания судьбы-злодейки.
Что, какова идейка?
За мной, я говорю не для величья,
Идёт охота, как за жирной дичью.
Но я охотников удалых не страшусь
И в руки провиденья отдаюсь.
Поскольку даден мной обет…
ИСАВ
Обет? Кому?
ИАКОВ (нетерпеливо)
Ему! Ему!
(Опускает голову, тоскливо)
…Я все провижу, все осилю, Савва,
Но я в одном, мой друг, не разберусь –
Что мне чугунным пудом давит грудь?
Зачем волчицей Дантовой
Терзает душу грусть?
ИСАВ (озабоченно.)
Не чуешь ли ты, брат, давленья месяца?
У нас один поэт вот так повесился!
Вначале-то косил он под Рубцова
И пил келейно с любушкой «Перцовую».
До Пушкинского почти допёр стиха!
А был, видать, в душе тихарь.
И боги так ему устроили,
Что стал он пить один при свете месяца,
Да эту злую «Трою»…
К мамаше, к бабе и к России
Любовью бредил.
Да так, родной, и сбрендил.
Случилось, как с твоим банкиром:
Повесился он у постели
На любушкиной на бретели.
С тех пор, когда поэты глушат «Трою»,
Они всегда сбиваются по трое.
ИАКОВ (тряхнув головой)
Мы заболтались, Савва. Взгляни в окно.
Мне кажется, что разошёлся смог.
То солнца луч его раздал.
Ну, прощевай.
Мы выдюжим, ведь мы с тобою профи…
(Встревоженно)
Смотри, смотри в окно!
Ты видишь в тучах
Строгий римский профиль?!
(Быстро и тяжело дышит)
Ну, вот, опять перехватили на ходу…
(Вскрикивает)
Да здесь я!
Слышу!
Я сказал: иду!!!