Каждый, кто приходит в этот мир – хочет остаться навсегда. И обрести что-то надёжное. То, что неподвластно ни времени, ни тлену, ни ему самому.
Сначала это мама и папа. Они вечны. И бабушка, которая держит за руку, поит молоком из маленького алюминиевого бидона, – топлёным, с коричневой пенкой, похожей на корочку хлеба. А перед сном ты вместе с ней крестишься на потемневшие лики Спасителя, Богородицы, Угодника Николая и шепчешь: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного!»
И в детском садике – крестишься перед «тихим часом», а воспитательница начинает высмеивать тебя, понукает детей – дразнить… Но они – не дразнят, знают, ты скор на ответ! Как-то мальчик отнял у тебя игрушечный трамвай, и ты, не раздумывая, – врезал в ответ кулаком, мальчик завплился на ковер и заплакал, закричал от испуга – но ты ударил не его, а по металлическому трамвайчику, который обидчик обеими руками притянул к себе. Ты рассек себе палец до кости об острое оконце металлической игрушки и всё – заливало кровью, – твоей кровью, и мальчик плакал и кричал от вида ее. Нет, тебя не дразнили.
- Бабушка, а Людмила Георгиевна сказала, что Бога нет, и если буду креститься – накажет.
- Как же нет, Петенька, - вот же Он, - указывала она на тёмный лик Спасителя.
- А Он нас видит?
- Видит. Он всех видит. И – слышит. И ты молитву «Господи Иисусе…» читай там про себя, в уме.
- А креститься?
- Раз в саду не хотят – то и пусть их. Господь знает, что ты – Его. Дома креститься можно. И в храме.
И – да. Однажды оказываешься в храме в Праздник, и рука твоя – вверху, ладошка в ладони бабушки, а ввысь, к самому-самому Небу – устремлена неземная красота совершенства – иконостас высокой церкви. И все залито струящимся сквозь окна и дым свечей теплым, утренним светом и ты двигаешься все ближе и ближе, и бабушка говорит:
- Иди к батюшке, он тебе Жизнь даст…
И ты делаешь шаг, и чувствуешь во рту чуть горячее, и пережевываешь зубками крохотным комочек хлеба с вином, и какая-то женщина подает стаканчик:
- Запей теплотой, деточка…
И ты стал – сопричастник Жизни вечной…
А тогда ты еще не знаешь, что через год бабушка умрет в этом мире, потом отец будет умирать долго, безнадежно и мучительно, от военных еще ран – да и от пустой и бестолковой своей заводской жизни… Потом – когда ты станешь взрослым – умрет и мама…
И все они – живы, как живы будут всегда твои дети и ты сам – по воле Спасителя, по милости Его.
Таков мир.
(с) Петр Катериничев, 19 июня 2020