А ты уйдёшь: ни слова, ни звонка,
глазеет дверь, обита дерматином,
по стенам ночь стекает стеарином,
едва белеют круглые бока,
касатки небу подставляют спины
в проёме, где кровать и антресоль.
Под гомон вездесущего вокзала
она тебе полжизни рассказала,
твоя совсем не юная Ассоль,
и без усилий все узлы связала.
Как прочие, назойливо-честна
в своих мечтах о непродажной страсти.
Дай памяти: Алёна, Люба, Настя?
Неважно всё...
последняя весна:
смолите лодки и латайте снасти!
Она шагает в стареньком пальто
из рваных туч и перьев пеликанов,
включает краны ливней и фонтанов,
и огоньки на башнях шапито,
разносит хриплый голос Челентано,
летящий из проезжих колесниц,
и утоляет жадными глотками
фантазии Харуки Мураками,
и в пустоте однообразья лиц
тебя рисует резкими мазками.
Но ты, увы, не Грей, мой капитан,
пусть океан твоих стихий безбрежен.
Скажи, хоть раз ты был правдив и нежен
на пляжах «Кунашир» и «Шикотан»?
Опять штормами чайки крылья режут...
И не «Секрет» на этих берегах
застрял в плену иллюзий и поветрий.
За крышу покорившейся Ай-Петри
упрямый взгляд цепляет облака.
Не больно...
и не помнится о смерти.