в местном баре дали кличку Сизиф,
а до этого звали «Бабой из Зазеркалья»;
всё, что я не смогла пережить — то на дне бокала,
хорошо подлаталась, нигде больше не сквозит
и, ты понимаешь, тут важно не ныть напрасно,
важно, если тронут — ужалить, как сто медуз;
только овцам и слабакам будет нужен пастырь —
я сама себя куда-нибудь отведу
...только зеркала всё равно кривые, хоть как глядись в них,
столько лет писала — к чему этот глупый дискурс?
сколько ни меняла наряды, причёску, ракурс,
мир попрежнему был изломанным сикось-накось
и упорный труд приводил меня в ту же точку,
я пила и плакала, снова валун катила;
засыпало всё снегом и вновь распускались почки,
поп обмахивал новую паству своим кадилом
ничего не менялось, со мной был мой ****ский камень
ненавистный, и я — сплошняком из неровных линий;
и, ты знаешь, в один момент мы срослись боками —
пусть теперь попробует кто-то его отнимет
...я, считай, в этом баре звезда и гордость,
любят здесь меня и накормят, если проголодалась
уважают за стойкость вот эту,
огнеупорность,
потому что кривизна моя, как и камень мой —
это
данность.