-1-
Наташе
И шляпка прекрасна и ножка,
и пыльный до мэрии путь.
Так что же тревожно немножко.
Ах, да! Ничего не вернуть.
Усы и зелёное лето,
кобылку и запах травы,
и пьяных гусар эполеты,
а главное, это... увы,
назвать это можно едва ли.
И ладно, не надо и пусть
нет слова для светлой печали,
которая сладкая грусть,
которая капелька боли,
которая музыка та
финала во всяком уколе -
в бессмысленном выдохе рта.
-2-
Музыка должна быть проще
перед Богом, перед чёртом.
Нежность, лето, утро, площадь
в старом городе потёртом.
Возле мэрии столпились
семь старух и две соседки,
в чистом небе утопились
клёнов свищущие клетки.
Всё спокойно, тихо, нежно.
Все спокойно, нежно, чисто.
Это было неизбежно -
умирают пианисты.
Возле мэрии об этом
распускают люди слухи.
Нежным-нежным-нежным светом
омываются старухи.
- Он ходил по шлюхам, Катти!
- Он курил табак из трубки!
- У него дыра в халате!
- У жены такие юбки!
А на небе - светлый омут,
чистый-чистый омут звука.
В чистом-чистом звуке тонут
городские боль и скука.
Превращенье скуки в нежность,
прекращенье боли. Ветки
тянут пальцы в неизбежность
с фортепьянной табуретки.