Парень - кровь с молоком, непутёвый нахал,
широко и легко я по жизни шагал,
напевал на ходу и подбрасывал в такт
на ладони судьбу, полустёртый пятак.
Не урод, не дурак - чем плохое житьё?
Неразменный пятак - всё богатство моё,
не мешают идти ни тоска, ни печаль.
Но цыганку в пути я тогда повстречал:
вся одета в тряпьё, да в преклонных летах...
Пожалел я её и отдал ей пятак,
он старухе нужней - я пожил уже всласть -
и судьба моя к ней на ладонь улеглась,
в её ветхий карман проскользнула легко,
тихо звякнула там средь чужих медяков.
Как беззвёздная ночь у цыганки глаза,
побрела она прочь, на прощанье сказав:
«Смерть твоя - далеко. Без болезней и бед
проживёшь ты легко свои семьдесят лет».
Был я весел и скор, был удачлив и смел,
а уж с тех самых пор, ну, совсем обнаглел:
и в смертельном бою, и в похмельном пиру
дерзко чашу свою подхожу и беру,
если что-то не так, я иду напролом
и взлетает пятак, и ложится - орлом.
В этой вечной игре на кону - голова.
Уж виски в серебре, но цыганка жива,
продолжает таскать тяжесть лет на горбу
и мою разменять не успела судьбу.