По-польски после войны Ривка больше не говорила. Чудом добралась до Израиля. Здесь на улице — иврит, дома — идиш.
Однажды под вечер соседи зазывали домой своевольных негалутных отпрысков, и сумасшедшая Двора тоже жалобно завыла:
— Яков! Ицхак! Вредные мальчишки!
Ривка выдохнула, обняла её и увела к себе, тихо приговаривая по-польски. Ицик и Яков были мертвы уже 15 лет.