Он говорит: «у сотни глаза нуля».
Выглядит он нелепо и беспризорно.
Он говорит, что небо - это земля
и что души – зёрна.
Он говорит, что дождик – это грибы.
Он говорит: «слова прорастают после».
Утром, любуясь куполом голубым,
произносит: «звёзды».
Он говорит, что слово – огромный взрыв.
Он говорит: «поэзия – это ветер» -
потом он берёт перо посреди весны
и строчит о смерти.
Он говорит: «кто плачет – не видит слёз».
«Разницы нет – снежинки или веснушки».
«В завтра гляди как в зеркало – фокус прост,
вот тебе и Пушкин».
«Музыки суть не в том, что звучит сейчас
нота, а в том, что за нею другая нота».
Он говорит: «когда человек исчез
от него блокнотик
остаётся, и в нём слова».
Он говорит, когда видит на ветке почку:
«жёлтая, жжёная падающая листва
укрывает почву».
Он говорил всё время: «ходи конём» -
мы не играли в шахматы, я не понял.
Он повторял: «всё время ходи конём -
и увидишь поле».
Он говорит рассеянно: «вот когда
думаю об отце – непременно сына
вижу перед собою». «Слова – вода,
а душа – пустыня».
Он говорит: «вселенная – это след».
«Глаза вообще ни при чём - говорит - и даже
если закроешь - свет. Вот и весь секрет -
просочиться дальше».
Сбивчиво и запутанно, как в бреду,
он говорит: «поэт – это Буратино:
смотрит на мир вверх тормашками, а во рту
золото... ». Говорит: «едино
всё в постоянном течении, и на вид
передо мною недвижный любой предмет и
он говорит, я вижу – он говорит,
но молчит об этом».
«Явь - говорит - это белая полоса
старта и только, скрипучая пристань порта,
точка отправки, а слово толкает за
линию горизонта».
Теперь он ушёл, оставив последний знак -
прижатый руками к тихой груди конвертик,
там одно слово и белизна листа -
перед самой смертью
он написал: «весна».