Nadine, Nadine! Зачем вы так прекрасны!
Зачем вы так безжалостны, Nadine!
Зачем, зачем мольбы мои напрасны?!
Зачем я спать ложусь всегда один?
Зачем меня преследует всечасно
улыбка ваша, ваш хрустальный смех?
Зачем я вас преследую напрасно
без всяческой надежды на успех?
Зачем я вас лорнирую в балете,
когда заезжий вертопрах-танцор,
выписывая яти и мыслете,
на вашу ложу устремляет взор?
Зачем, преисполняясь думой сладкой,
я в вашей спальне мысленно стою
и, гладя ваши волосы украдкой,
шепчу тихонько: "Баюшки-баю"?
Зачем потом, сорвав с себя одежды,
я упиваюсь вами, mon amour?..
Увы, я не согрет теплом надежды.
(Простите за невольный каламбур.)
Надежда, Надя, Наденька, Надюша!
Зачем я в вас так пламенно влюблён?
Мне, верно, чёрт ступил копытом в душу,
но что ж с её покупкой медлит он?
Вечор, перемахнув через ограду
и обойдя по флангу ваш palais,
увидел я, что видеть бы не надо:
ваш голый торс, простёртый по земле,
над ним склонясь, слюнявил ваши груди
одутловатый, хмурый господин,
он извивался, словно червь на блюде...
О, как вы неразборчивы, Nadine!
Любить иных - приятное занятье,
любить других - тяжелый крест, Nadine,
но полюбить акулу в модном платье
способен, видно, только я один.