Среди портняжных мастерских,
Массажных студий, и кафешек
Был бар ночной. Он звался «Скиф».
Там путник мог поесть пельмешек...
За барной стойкой азиат,
Как полагается у Блока,
Химичит, как лауреат -
И, получается неплохо.
Мешая фирменный коктейль,
Подспудно, он следит за залом,
Где вечных пьяниц канитель,
Увы, довольствуется малым.
Жизнь - не восторг, и не облом,
Не бедность, и не «Бал в Савойе».
С непроницаемым е*лом,
Он был в гармонии с собою,
Средь гоминьдановских трущоб,
И второсортных проституток,
Но, позже, захотел ещё,
И, будучи предельно чуток
К своим желаньям, он решил
Найти работу на чужбине,
Где сыщешь больше для души,
Чем бестолково хунвейбиня.
Здесь мой соавтор нас завёл
В довольно муторные топи.
Где выход? Только произвол:
Зигзаг сюжета. Наши стопы
Пойдут от бармена долой,
Мы выйдем в сумрак подворотен,
Где люд усталый, удалой,
Неблагодарен, беспороден,
Блуждает в поисках любви,
В ангедони;и от разврата...
И ты, читатель, вон, плыви
В потоке этом бесноватом.
Плыви за призрачным руном,
Овчиной, вымоченной в кале,
Чей неопознанный геном
К мечте относится едва ли,
Скорее, к той же шелухе,
От коей надо отстраниться.
Начнем же новое чучхе -
Прощай заглавная страница!
«Тотальный мрак. Людское дно.
Без благодати и без денег.
Здесь каждый дворик - проходной;
И каждый житель здесь - бездельник.
Сочится с каждой мрази яд;
Здесь все - изгнанники из рая».
Так думал бармен-азиат,
Дверь «Скифа» на ночь запирая.
Я жил в ту пору у друзей
Напротив «Скифа», в полумраке
Провисших грязных бумазей
На окнах, меж бутылок раки,
Объедков, крошек гашиша,
Девиц, истерзанных кроватей,
Студент без крова, без гроша,
И неумением скрывать свой
Занудный, стойкий пессимизм,
Я часто наблюдал за «Скифом»,
В делирии гашишных призм.
Мы так же баловались кифом,
Но с ним мне было посложней
Вбирать расхлябанность реалий,
Курить, лежать, мечтать о НЕЙ,
Той, что безжалостно украли,
Чей облик, в контур обратясь,
Мне виделся всё эфемерней.
В тот вечер, накурившись всласть,
Я брёл по улице вечерней.
Когда ты нищий, ты один.
Пустые звуки: “friends”, “car”, “money”...
Беспечен ты, как Алладин,
И лишь мечта в твоём кармане.
Лампада, ручка и тетрадь —
Мир стихотворного Грааля.
Мне больше нечего терять.
Была любовь - и ту украли.
«Украли кралю». Рифмоплёт.
Два дня не ел, а всё рифмую.
И всё вынашиваю плод:
Готовлю месть свою ему я.
Месть... но, за что? Когда б не он,
Я был бы содержать принужден
Двоих, и в вывесок неон,
Затравленный, как Салман Рушди,
И, усыплённый наркотой,
Не смел бы я смотреть без цели,
И службы мерзостный коутоу,
Гнетущий, как варикоцеле,
Моим бы наважденьем стал...
И все же месть! Ножа в кармане
Немецкий трогая металл,
Я брёл. Мне улицы, дурманя
Букетом запахов чудны’х:
Порока, куркумы и карри
Шептали, - сунь ему под дых,
Излей свой гнев в одном ударе!
Убийца... гнусное словцо:
В нём «упиваться», и «тупица»
Слились в одно. Но быть овцой
Постыдней, нежели убийцей.
Как говорят, «познай себя».
Я - норма? Больше? Или меньше?
Мне уготована судьба
Luftmensch-а, или ubermensch-а?
Он знает всё! Но, враг ли он,
Достойный смертного удара?
О, мозг - ты мой Пигмалион,
Кружащий в колесе Сансары,
Сомненья прочь! рази, кинжал,
Дрожит от гонки каждый нерв, ишь...
Уже не брёл я, а бежал,
Так экзальтирован, как дервиш,
Пришед на праздник Мухаррам.
между прилавков и жаровен,
Как и всегда по вечерам
Толпа густела. Хладнокровен
Внезапно сделался мой шаг.
Спина проклятого бармена
Передо мной! Как хороша,
Как долгожданна перемена
В подавленной моей душе,
Как сладок всплеск адреналина!
Я бью. Он валится уже...
Что ж это, явь, или былина?
Ух, как загнул! Былина, явь?
Конец намеренно неточен!
Мне надо бросить якоря в
Сей мутный омут. Путь окончен!
А был ли мальчик? Нет, и да.
«Постправда! Сгусток метаистин!» -
сказал бы, верно, Деррида,
Сложивши в кукиш обе кисти.
Огромным мыльным пузырём
Рассказ завис, никем не познан.
Мы все когда-нибудь умрём...
Любуйся им, пока не поздно!