Никто не бывает так естественен
в игре перевоплощения, как дети.
Этот приятный весенний вечер в семье Зубовых проходил, как обычно, весело, шумно, и ничего в нём не предвещало необычного. Младшая Василиса в детской комнате была занята чем-то невероятно интересным. Ей исполнилось четыре года и чувствовала она себя вполне взрослой девочкой. Василисой её назвали в честь боевой, хозяйственной и умной прабабушки, потомственной казачки. Василиска творила над очередным сюжетом сказочной аппликации. Руки, волосы, столик – всё было покрыто канцелярским клеем, и сам будущий шедевр, выполненный в наилучшей манере художников-абстракционистов, блестел, будто покрытый лаком. Довольная, с растопыренными пальцами, она помчалась, пританцовывая, мыть руки, глаза хитро поблёскивали, словно обещали новый, невероятный поворот событий в её жизни. Умывшись, одев зачем-то большой платок, прошмыгнула мимо Веньки, который собирал по схеме радиоприёмник, мимо отца, мастерившего доску для будущей «домашней школы» по распоряжению самой Василисы. В дверь постучали. Мама, отряхнув руки от муки, напевая, поспешила открыть дверь.
Перед ней в нахлобученном белом мамином берете, в накинутой на плечи яркой шали, стояла серьёзная дочка, подзывая маму пальчиком нагнуться поближе и, поднявшись на цыпочки, прошептала на ухо, что сейчас в дом зайдёт не Василиса, а якобы давняя её подруга по имени Ирочка Кишкова. Мама, округлив глаза, ничего не понимая, попятилась, вошла в дом и тихо закрыла за собой дверь, ожидая увидеть взявшуюся ниоткуда «Кишкову». Не заставив себя долго ждать, в дверях нарисовалась «Кишкова». Она подозрительно посмотрела на улыбающуюся маму и громко произнесла: « Здравствуйте, я к вам в гости, мы с вашей Василисой учились вместе в институте на врача». « Простите, а Вы кто?», спросила серьёзно мама, еле сдерживая смех. «Как, Вы меня не помните? Я - Кишкова Ира!» «Наверное, будет врачом»,- с гордостью подумала мама, обратив внимание на анатомическую фамилию. В больших распахнутых зелёных, как крыжовник, глазах девочки была такая уверенность в том, что она и есть настощая Кишкова, что мама и вправду было поверила в перевоплощение Василиски. Серьёзно и доброжелательно она пригласила гостью в дом. «Кишкова», проявляя такт, попросила разрешения помыть руки и умыться: с дороги всё – таки. Она долго намывала себя, затем насухо вытершись, с чинным видом уселась за стол. Как никогда, сидела Василиса за столом ровно, аккуратно отправляя в рот ложку за ложкой нелюбимого противного супа. Культурно промакнув салфеткой бантиком сложенные губки, она, поблагодарив за вкусный ужин, принялась собирать посуду, намереваясь вымыть и тарелки, и ложки, и прочую кухонную утварь. Мама, папа и старший брат, сражённые наповал, наблюдали, как «Кишкова» шустро управлялась с мытьём посуды, затем проворно, ни капельки не пролив, плюхнула в маленький тазик воды. Постоянно убирая мокрую чёлку со лба, быстро протёрла пол от стола до двери. Успешно закончив уборку, вымыв руки, «Кишкова» уселась на детский стульчик, скорбно сложила ручки на коленях, с тоской спросила: «А что, Василиса ещё на дежурстве?» Маме было неизвестно, когда вернётся и вернётся ли вообще сегодня с «дежурства» её, так быстро повзрослевшая и уже успевшая стать врачом дочь. «Кишкова» испытующе уставилась на маму, сверлила подозрительным взглядом папу, а корчившийся от смеха брат Венька удрал на улицу что-то мастерить. Через час ровно, раскрасневшийся «Кулибин», влетев в дом, радостно сообщил, что танк, который он построил, чтобы катать Василиску, готов, и что завтра планируются испытания! «Ура! Ура!», радуясь и подпрыгивая, голосила Василиса. «Кишкову» с собой не берём!», - важно изрёк Венька. Врасплох застигнутая Василиса нахмурилась, готовая вот-вот расплакаться. Но, собравшись с мыслями, быстро сообразила и сказала, что «Кишкова» завтра, как раз уезжает, поэтому на танке, конечно, будет кататься Василиса. Она захлопала в ладоши, заливаясь счастливым смехом, запела народную песенку дражников, любимую тёти Наташи, маминой подруги: «Драга - не корыто, вся земля изрыта, драга-это тоже пароход, палуба качается, бочечка вращается, золотишко Родине даёт» Приплясывая, она заканчивала песенку глубокомысленными словами: «Тэц, Тэц, ататэц! Тэц, Тэц, ататэц!» Ещё Василиса вместо «бочечка вращается» пела « почечка ращается!» Всем было смешно и весело. Сумерки сгущались всё сильнее, на небе кое-где включались первые звёздочки. Приближалась ночь. Густые тёмные облака висели низко над землёй, обложив со всех сторон прииск золотодобытчиков, куда их привёз жить совсем недавно геофизик-папа, и здесь оказалось всё необыкновенно интересным. Сразу появились удивительные люди в окружении Зубовых, а соседские ребятишки просветили Василису тем, что они все здесь «ходют» по золоту. И Василиска всё время ходила и смотрела себе под ноги, надеясь найти золотой кусочек, чтобы приклеить его в заколку любимой, хоть и одноглазой куклы Стэллы. Редко пролетали крупные снежинки, а попав под свет фонаря, от лёгкого ветерка порхали, как большие шмели. Василиса так и «не вернулась с дежурства», все готовились ко сну. «Ирочка», оторвавшись от чарующего полёта снежинок, важно расхаживала по дому, разглядывая рисунки, аппликации, книжки Василисы, громко нахваливала свою «подружку». Маме стало грустно: «Наверное, мало говорим признательных слов нашей дочке», -вздохнув, сказала она. Обняв, сама не зная кого, то ли Василису, то ли «Кишкову», мама объявила: «Пора спать». Поцеловав дочурку, она отправила её умываться. Умытая, сияющая Василиса, вертясь перед зеркалом, громко спросила: « В кого я такая красавица уродилась?» На что папа невозмутимо, без тени улыбки, не отрываясь от чтения книги, добавил: « Да ещё такая скромница!». «И никакая я не сромница!» - парировала Василиска, отправляясь в детскую. Дом окутала ночная тишина, всё дремало, и только Василиса чуть слышно позвала маму: «Мамочка, иди ко мне, это я, Василиса. Ира уехала домой, но завтра вернётся, она обещала». Мама поняла, что Василиске нужно спеть колыбельную песенку на французском языке про разноцветных курочек, которые принесут малышу свеженькое яичко, а курочка на луне принесёт его тёпленьким, чтобы малыш сразу его съел. Фантазёрка, не дослушав про лунную курочку, уснула спокойным, крепким сном, положив по привычке под щёку обе ручки. Только мама терялась в догадках, кого же завтра она будет поднимать, ласково поглаживая по шёлковым мягким волосам своей маленькой выдумщицы. Рассвет забрезжил так же неожиданно, как и нежданная ночь быстро вступает в свои ночные права. Гремит надоедливо будильник, телевизор даёт знать о прогнозе погоды на день, кто-то делает вид, что сон намертво сковал руки, ноги, и крепко слепленные глаза никак не хотят открываться. Мама, неслышно подойдя к кроватке дочери, прошептала: «Василиса, пора вставать», целуя дочку в хорошенький, курносый носик. Неожиданно, одеяло взлетело так, будто от земли оторвался американский истребитель Стэлс. Подобно фурии, взлохмаченная, оскорблённая «Кишкова» прошипела: « Я не Василиса, я - Кишкова Ирочка». Мама, сконфузившись, извинилась перед «Кишковой», пролепетав: « Ой, простите, Ирочка, конечно, Ирочка! Поднимаемся, умываемся и завтракать». Интересно, куда сейчас должна пойти или поехать «Кишкова», недоумевала мама, но в это время Венька прокричал из зала: « А «Кишчиха» остаётся у нас или ей надо на работу?» «А ты - Венька – Пенька!»,- нападая на невоспитанного брата, защищалась Василиса. Отец, появившись на кухне, с серьёзным видом заявил: « Мы после завтрака с «Ирочкой» идём встречать Василису, а мама и Веня идут в школу». Благодарная Василиса кинулась с объятьями к отцу, целуя и приговаривая: « Умный, умный папуленц!» Оставаясь «Кишковой», она степенно, неторопливо оделась, взяла в руки старый ридикюль, послала воздушный поцелуй маме и, став Василисой, гримасничая, показывая язык Веньке – Пеньке, гордо вышла за дверь. Тогда совсем никто не знал, что спустя двадцать лет эту дверь, возвратившсь с работы, откроет самый настоящий доктор, взрослая и очаровательная Василиса Зубова…