Помню, как-то после морей, так говорят наши люди, приехал я к дорогим моим тёщеньке и тестю в сельцо маленькое Хильки, что расположилось под Корсунем-Шевченковским, Черкасской области. Дорогие сердцу милые Хилёчки, как я ласково называл малую Родину моей родной половинки. Сколько раз я и них вспоминал, находясь в дальних морских рейсах. Так тянуло всегда домой. Вот и в этот очередной раз прямо с самолета из Киева со своим шурином раз… и я у бабушки Дуни… А там уже и дедуля, и женушка, и детки…
Посмотрел на часы. Я ведь шесть часов назад еще в Голландии был. Всё. Забыл... про море-синюю заразу… Я дома. Как полагается-за стол. Тещины блины, борщ, вареники, налисныки… Вспомнились свои же строчки «… и пьяный запах сеновала с женой нам головы кружил.» Покатились летние деньки, что и не остановить. Походы в лес с детьми, тихая охота, ягоды, заготовка дров на зиму, сена.
Сено-отдельная история. Его много, само вылазит их земли. Только успевай косить, сгребать, разгребать, сушить да в копны складывать. Бывало и по нескольку раз на дню приходилось всем, вооружившись граблями,растряхивать и снова собирать его, "а чтоб не намочило". Дед наш чувствовал приближение тучи суставами и всех тревожил...Как-то сынуля, устав от "марной праци", как ему казалось, предложил:"А давай сено запалим"."Давай,давай, о тож лис за парканом,"- отвечал Дед Сергей.
А всю работу он планировал с вечера. Заглядывал в свой отрывной календарь, который держал в целости и сохранности со множеством закладок, что-то там вычитывал , записывал, сравнивал. Потом происходил развод, как у нас на флоте. Тестюшку своего называл боцманом. Всегда он находил работу для нас, чтоб не скучали… Вот и на завтра нужно было совершить подвиг. Косили пшеницу с обеда до вечера, складывали в стога. Жара несусветная. Африканская. Уж я-то могу сравнить. Пот течёт, машем втроём косами. Время от времени их мантачим, в это время передыхаем. Колодезную водичку пьем. Такую вкусную, аж сладкую. Кепки намочим и дальше продолжаем. Не обедали, потому что попадаем спать тут же. Справились до вечера. Перекусили, передохнули пол–часика и пошли нагружать другие мышцы спины и рук…Копали картошку до захода солнца. Времени не видим, чай не в контракте. А своя ноша не тянет. Еле-еле ноги дотянул до сеновала."В море-то полегче будет,"-последня мысль мелькнула. Упал и… утро. Петух орёт. «В суп бы его, наступит время»,-злорадствую.
Пошла вторая неделя. Приехал колхозный комбайн. Смолотили незаметно. Хорошо, хоть комбайнёр помогал. «Давай, давай, вы у меня не одни,»- подзадоривал себя и нас с тестем, косясь изредка на принесенную нами жидкую валюту, четверть муляки. Намахался вилами, мама не горюй. Иду с горы, ноги, как ходули, не гнутся. Вилы на плечах, руки на них отдыхают. Иду себе такой «вуйко с полоныны». Чуствую себя таким настоящим селянином. Шляпа-сомбреро пригодилась. Я же с Перу прилетел. Дети внизу руками машут, мол, слава победителю. Дочка подаёт глечик теплого парного молока. Пью, наслаждаюсь. Валерия Золотухина из "Хозяин тайги" вспоминаю. А она,Таня-быстрые ножки, так мы её называли, уже с маленьким ведёрцем на гору бежит за дикими грушами для свиней, оказывается им тоже нужны витамины. Сын на видео снимает: «Папа, папа, улыбнись.» Четыре мешка отборного зерна на собственном горбу занёс в ятку, улыбаясь… По тридцать минут на каждый глаз и снова в бой. Картофель требовал ежевечернего внимания всех домочадцев. Хватало всем… Куры, толкаясь под ногами, не боясь острой лопаты, выхватывали грабаков,мы их промеж собой называли "курячей ковбасой". Выбирая картошку, тут же выбирали и стреляные гильзы, попадались и патроны, которые мы потом "хоронили" в яме за сараем. Дожил до вечери, поздний ужин расслаблял не хуже снотворного. Детей еще хватало на «вечернюю сказку». Я же почти засыпал на трапе, ведущем на сеновал… падал в мягкое сено. Кино «12 стульев» все видели? «Нервных прошу удалиться»… Так дворник, упавший без сознания на лестнице, которого играл Ю.Никулин, это я…
Потом, уже, выполняя дедовских планов громадьё, я ещё пахал землю плугом, понятно при помощи тестя и половины лошадиной силы. Он шёл впереди слева от меня, управляя, ну такой старой клячей, что даже я удивился. Где бы я еще увидел такую никакую лошадь? Бедная скотинка. Я шёл за плугом, утопая в мягком, рассыпчатом, теплом чернозёме, как мог удерживая это устройство в обеих руках на определенном расстоянии от земли, чтоб получилась самая настоящая, первая в моей жизни борозда. А землёй пахнущая земля, красиво, как в кино или почти, как кино ложилась в отвал , а в зеркале лемеха я иногда видел своё отражение. Такое во мне было чувство причастности к таинству, что не сразу и опишешь. И так туда-сюда, туда-сюда, пока я не стал за последнюю борозду. Тогда, уже не понятно, как я еще держался на ногах. То брёл, то плёлся. Короче, едва ноги волок. Кто-то из нас троих уже начал портить борозду… Поле наконец-то закончилось. Даже лошадь тяжело дышала. О себе я скромно промолчу. Дед, беззлобно посмеиваясь, сказал мне что–то про хлеб, растущий на деревьях. А я вдруг вспомнил своего коллегу, бывшего моряка Семёна Давыдова из « Поднятой целины», про его десятину с четвертью… Лошади задали овса. В тот вечер я от вечери отказался.
Дня через три убирали буряк. Его туже нужно вытащить , а где и выкопать, высушить, перебрать и поместить в ямы до следующего года. Носить не переносить... Перенесли всё с дедом. Он у нас двужильный! Потом , еще через пару деньков, он опять привёл, взятую в аренду еще более состарившуюся старую знакомую «лошадку мохноногую».Той уже, по-видимому, не хотелось никуда торопиться и куда-либо бежать. Подняв по тревоге всех, умеющих держать вилы в руках, дед поставил задачу вывезти навоз. Как я жалел, что телега не могла превратиться в самосвал. Лошадь приходилось тащить за собой за поводья вместе с телегой и навозом. У меня складывалось впечатление , что то был осёл… Ну, такая же упрямая кляча, за которую мы выставили пять литров самогона. Так я вывез годовой запас органического удобрения в поле. Выгружал я его квадратно-гнездовым способом по всему полю, так сказать в шахматном порядке. Назад же ехал, как заправский возница. А вот и яма опустела.На Душе от такого тяжелого, тупого, но нужного труда, было тоже как-то пусто. Хорошо, хоть сразу жену родную отправил готовить ужин. Ох, не женское это дело.
А дело-то уже шло к осени. В последнюю субботу, ближе к отъезду, устроили деткам праздник печёной картошки, граблями собрав остатки соломы, сена и сухой гички. Дождавшись темноты, зажгли пионерский костёр. Я запускал с руки красные сигнальные ракеты, жгли фальшвейеры. Последнюю неделю, когда уже запахло дождями, я каждое утро выходил в поле вилами разбрасывать навоз. Вместо зарядки. Потом, как обычно, заходил в гости к курам, чем вызывал у них небольшой гембель, т.е. переполох и выпивал пару свежеснесенных, еще тёплых яиц. Солька всегда имелась в кармане в спичечном коробке. Вот так я провёл лето.