Когда за холмом распустились
Последние гроздья синевы, никто не поверил,
Что они могут распуститься и здесь.
Оттого и расплох: на веки, сотканные
Из лёгких воспоминаний да каменных мечт,
Опустился морок — всего лишь неотвратимость.
С тех пор луна, заглядывая в затворённые окна,
Тщетно пытается высветить блеск —
Обычно истолкованный из пропасти глаз,
Но теперь заточённый в запечурную темень.
О, серебряное благословение, чёрная прихоть!
Только шипы да шипы в поникшем лбу,
Да заточенные кости. Упоённо
Вчерашние сироты идут по стопам умершего,
Вспоминая поговорки выплаканных глаз.
К берегу звёздного неба прибит челнок —
Терпеливо ждёт своего путника.
Невидимый полёт нетопыря. Пауки
Завлекают в свои тенёта заплутавшие тени —
Людские; зверьё спасается в дремоте.
Куда деваться неначавшемуся детству,
Если к порогу грядёт долгая ночь?
О как жесток увековеченный порядок!
Глухие стволы деревьев и сплошные ветви,
Когда они, словно вериги,
До крови раздирают блуждающие руки лунатика.
Вдалеке виднеются окаменелые башни,
Высокие стены города,
От которых громогласно веет холодным сном.