Стоит ли говорить,
Что когда солнце только забралось на холм,
Он уже сидел у себя в келье,
Прислушиваясь к пению своего тусклого сердца?
Сколько раз на его губах оседал
Ядовитый укус молитвы, а чело его
Впитывало блеск раскалённых куполов?
Сколько раз, пытаясь выйти из своей коморки,
Он спотыкался за порог и падал на небо,
В золотое облако, возникшее на востоке?
Тем утром его благостный лик
Покрылся пеленой прозрачного света,
Пронёсся над хрустальным ручьём
И замироточил.
Тогда он выступил из разбитого зеркала
И осколками глаз нащупал своё тело:
Укутанное в бересту, покоящееся на ветвях,
Испустившее дух.