Челом умершим стынет камень мостовой,
И на луне висит капкан дремоты,
Сова заладила свои три ноты,
Что женщины уносят в волосах домой.
В подвале хриплой скрипкой льётся разговор,
Уныньем оседая в детской ране,
Темно; и в запертой оконной раме
Находит свой портрет ослепший в небо вор.
По склонам крыш ползёт гуденье кабаков,
Когда пьянчуги жизнь свою горланят,
Позднее пальцы ищут звон в кармане,
И шебутные голоса хулят богов.
За город катится хрустящая тропа,
Собак закручивает шабаш нюха,
В низине у ручья танцует шлюха,
И под ногами у неё горит трава.